Сытников молча покачал головой, давая понять, насколько трудно приходится службе экспертов-криминалистов. С насквозь пропитанным махновщиной менталитетом оперов и даже некоторых беспринципных следователей.
— Ладно, я всё равно завтра с утра в области буду! — махнул рукой старший эксперт, — Посмотрю по учетам.
— Корнеев! — окликнул он меня, когда я уже взялся за ручку двери, — Что там с наборами? Где, когда и сколько денег отдавать? Говорят, что ты владеешь информацией.
Я с готовностью обернулся, чтобы дать, скорее интригующие, нежели исчерпывающие пояснения. Надо же, времени прошло всего ничего с того момента, как искра попала в благодатную пожароопасную среду, а обратная связь с коллективом уже начала работать.
— Я, Михал Борисыч, и сам толком ничего про это не знаю, — затянул я тоскливую цыганскую песню «Сами мы не местные…», — Но среди личного состава поговаривают, что это наша Лида Зуева через свои личные связи в ТОРГе харчи пробила. Для всего РОВД. Горошек, вроде бы, зелёный. Куриц бройлерных на всех сотрудников выпросила и колбасу копченую достала. Болтают даже, что там и кофе растворимый присутствует! — безжалостно выдал я заведомую дезу в наивное экспертно-криминалистическое сообщество. — Импортный!
После последней произнесённой мною фразы старший эксперт Сытников хищно сверкнул очками. И мне опять стало стыдно. А с другой стороны, ну вот откуда у тутошнего народонаселения такая плебейская тяга к растворимой эрзац-сублимации? В ближайшем от дома гастрономе я постоянно вижу практически никем не востребованный, но полноценный кофе в зернах. Который, кроме меня и еще пары древних пенсионеров, похоже, никто не покупает. А пошлейший растворимый эрзац, ты его только покажи советскому народу! Друг дружку передавят!
— Кофе⁈ — поперхнувшись на коротком слове всего в четыре буквы, нервно выдохнул Борисыч, — Банка-то хоть большая? — с возрастающей надеждой на скорую счастливую жизнь, заискивающе посмотрел он в мои глаза.
— Большая! — легкомысленно подтвердил я хрустальную мечту заслуженного криминалиста, — Но это неточно. Зуева обиделась и ничего никому не говорит. Даже нам в следствии не рассказывает. Она старалась, не жалея сил этот дефицит добывала, а новая замполитша Капитонова её отодвинула и всё под себя подмяла. Нехорошо, конечно получилось… Даже не знаю теперь, кому, чего и сколько из прежнего списка достанется…
Утративший присущую ему флегматичную степенность, Сытников начал что-то выражать по поводу мною сказанного. Но я уже вышел в коридор и плотно затворил за собой дверь.
Районный люд еще массово не хлынул со своих фабрик, заводов и пароходов в сторону жилищ, пивнух и магазинов. Потому и дежурка встретила меня без лишней суеты и смятения. Там я сначала внимательно ознакомился с картой Октябрьского района.
Оказалось, что ближе всего к дому под номером двадцать четыре по улице Королёва находилась седьмая спецкомендатура Октябрьского РОВД. Вроде бы не близко, но и не так, чтобы непреодолимо далеко. В голове уже сложилась примерная картинка. Но мне хотелось более конкретного представления о логистике преступных маршрутов и троп креозотного сластолюбца.
— Анатолий Александрович! — обернулся я к оперативному дежурному Костюкову, — Ты не против, если я карту города посмотрю?
Городская карта секретов в себе никаких не содержала. Но проблема была в том, что располагалась она за железной дверью на внутренней стене оружейной комнаты. По самой банальнейшей причине. Из-за нехватки места в самой дежурке.
Дежурный капитан, оглядев меня поверх очков, как назойливую муху, молча выдвинул ящик стола и протянул мне тяжелую связку крупных ключей. Щелкнув тумблером на пульте и отключив сигнализацию, он кивнул на стальную дверь.
В очередной раз подивившись простоте нравов нынешнего времени, я пошел примерять ключи к скважинам дверных замков.
Городская карта была не намного меньше, но было на ней девять районов с кусками прилегающих территорий. Пришлось всматриваться. Подставив армейскую табуретку и взобравшись на неё, я начал выглядывать нужные мне квадратики, прямоугольники, номера и буквы.
Инстинкты сыскаря на получаемую визуально информацию реагировали исправно. Увиденное меня не разочаровало. Да, я по-прежнему все еще недостаточно хорошо разбирался в маршрутах общественного транспорта. Но в примерной схеме передвижения «Креозотный завод — двадцать четвёртый дом по Королёва — седьмая спецкомендатура», ничего из ряда вон я не узрел! Путь был извилист, но вполне логичен и последователен. В том, что не сегодня, так завтра я изловлю зинаидиного обидчика, я уже не сомневался. Слишком уж большую фору мне дала теория вероятности.
— Ты тут вешаться, что ли собрался? — не утерпев, в оружейку заглянул капитан Костюков.
— Хотел, но теперь передумал! — спрыгнув с табуретки, я поставил её на место, — Ты мне лучше посоветуй, Анатолий Александрович, к кому из оперов или из отрядных можно обратиться в седьмой спецухе? Мне там злодея по-тихому опознать надо.
— Ни к кому! — сказал, как отрезал оперативный дежурный. — Хер кого из своего контингента они тебе сдадут. Они себе не враги. Зачем им взыскание в личное дело за халатность⁈ Если жулик на нашей земле набедокурил, то иди сразу к Дергачеву или к Захарченко!
Ничего в этом мире не меняется. И в моей оперской молодости прежнего бытия было нечто подобное. Дебильная система соцсоревнований между райотделами за процент раскрываемости точно так же доводила жизнь до абсурда. Помню, как еще, будучи таким же юным лейтенантом, я получил от надежного агента информацию о нескольких квартирных кражах. Точно знал, кто обнёс хаты. Пофамильно и с указанием подробностей. Проверил по регистрации и убедился, что время преступлений совпадает с отсутствием алиби у подозреваемых. Да и какое там нафиг алиби, если один из жуликов напился до чертей и распустил язык вплоть до изложения самых существенных подробностей! Да еще в компании. Воспользовавшись этим обстоятельством и обставив всё правильным образом я качественно обезопасил своего человека. Потом единовременно рассадил по камерам обоих квартирных робингудов. И вместе с напарником начал с ними работать. Мучился с ними два дня, но всё же результата добился. Сознались жулики и даже дали развёрнутые показания. Совпало всё. И исполнители, и кражи. Не совпало лишь одно. Обнесённые ими квартиры, находились на земле соседнего района.
Мы с напарником, таким же молодым и рьяным, как и я сам, расстроились, конечно же. Но глубочайшее удовлетворение от безупречно выполненной работы, тем не менее, мы испытали. И, переполненные гордостью за свой высокий профессионализм, проявленный в защите от криминалитета обворованных советских граждан, пошли к начальнику розыска. Чтобы доложить о своём успехе в оперативной работе. И чтобы получить хотя бы устную, но благодарность и признание.
За начальником «угла» не заржавело. Всё, что он нам выдал, было в самой, что ни на есть, устной форме. Орал он на нас благим матом. Правда, блага в его словах было мало, зато мата нам досталось в избытке. Минут двадцать он нам подробно объяснял все тонкости и нюансы нашей пешей прогулки. Обязательно лесом, но при этом непременно, чтобы в сторону моря. Вдохновлял он нас с горячим чувством, используя весь обширный перечень мужских и женских гениталий. И каждый раз, в неформальной их транскрипции.
Из всего услышанного мы поняли и на всю жизнь запомнили, что раскрытые нами кражи, совершенные на территории чужого района, нашему РОВД в зачет не пойдут. А вот конкурирующему в процессе соцсоревнования с нашим райотделом соседнему РОВД они процент раскрываемости неизбежно поднимут. А, следовательно, никакие мы не молодцы, а самые настоящие м#даки, презренные педерасты и подлые предатели. Далее нам было велено расколотых до жопы жуликов по-тихому отпустить. А про серию раскрытых квартирных краж забыть навсегда. И пусть эти кражи навеки останутся «висяками» в регистрационных учетах соперничающего с нами РОВД.
