– Пистолет.
Всмотревшись в лица лежащих, парень в очередной раз скрипнул зубами. Пара, люди достаточно молодые, не особо зажиточные, но судя по рукам обоих, работы не боявшиеся. Выходит, из крестьян или разночинцев. Одежда не дорогая, но добротная. Ограблены были, что называется, до исподнего. Даже кресты нательные сняли.
– Что там, княже? – отвлёк Руслана голос Андрея.
– Убиты. Двое, – коротко ответил Шатун.
– Разбойники? – так же коротко уточнил казак.
– Похоже на то. Значит так. Езжай за нашими. Пусть пара братов сюда с лопатой подъедут. Надо похоронить их по-человечески. А я пока осмотрю всё как следует. Глядишь, и поймём, кто тут за просто так людей режет.
Топот копыт ясно сказал, что Андрей помчался выполнять указание. Сам же Руслан, выбравшись из кустов, принялся обходить дно распадка. К тому моменту, когда Андрей вернулся с инструментом и помощниками, парень уже успел составить общую картину преступления. Судя по следам, людей этих привели в распадок пешком, после чего велели лечь на землю. По состоянию одежды женщину не насиловали. Возможно, торопились. Осталось найти место, где их схватили.
Пешком эти двое идти через степь не могли. К тому же их забросали старыми, ношеными вещами. Значит, телега точно была. Руслан уже начал подниматься на край распадка, когда из кустов, где лежали тела, раздался тихий, еле слышный звук. Шатун замер, пытаясь понять, что это было. Глядя на него, замерли и казаки. В то, что кто-то из двоих мог ожить, Шатун не верил. Он осматривал тела и точно знал, что они оба давно уже холодные.
Быстро сбежав обратно в распадок, Руслан шагнул в кусты, и звук повторился снова. Замерев, Шатун принялся прислушиваться, пытаясь понять, откуда именно раздаётся это странное хныканье. Заметив краем глаза какое-то шевеление под кучей тряпок, Руслан кинжалом раскидал старьё и, едва рассмотрев, что видит, испуганно ахнул. В куче тряпья, едва шевелясь, лежал младенец. Мальчик, в возрасте примерно полугода.
Пелёнки на нём были развёрнуты. Похоже, бандиты не постеснялись искать что-то ценное даже тут. Глотнув свежего воздуха, малыш приоткрыл глаза и снова захныкал. Быстро сунув кинжал в ножны, Руслан опустился на одно колено и, аккуратно подхватив ребёнка на руки, выбрался из кустов. Увидев его ношу, казаки дружно охнули и перекрестились. Сняв с пояса флягу, Шатун попытался напоить малыша. Глотнув воды, тот закашлялся.
– Да шо ж ты делаешь, княже! Кто ж так дитё поит?! – возмутился один из казаков и, ловко забрав у него малыша, принялся сам его поить, вливая в рот воду буквально по капле.
Глядя на уверенные движения казака, Руслан вынужден был признать, что получается у него гораздо лучше. Напившись, малыш срыгнул и тут же зашёлся хриплым, обиженным плачем.
– Есть хочет, с того и орёт, – вздохнул казак. – Только где ж ему тут молока взять? Да и у нас, как специально, одни жеребцы. Была б кобыла стельная, хоть её молоком покормить можно б было.
– Так. Забирай его, и к фургону. Рысью в город. Мы вас догоним. Только ухо всем востро держать. Разбойники где-то неподалёку, – скомандовал Шатун.
– Сполним, княже, – кивнул казак и, завернув ребёнка в подобранную тут же пелёнку, поспешил к своему коню.
Казаки принялись быстро рыть могилу. Одну на двоих. Разлучать семью, принявшую смерть вместе, никому и в голову не пришло. Спустя полтора часа могила была готова, и бойцы, осторожно уложив в неё тела, накрыли их собранными тут же вещами. Пока бойцы засыпали яму, Руслан срубил пару веток потолще и, кое-как соорудив крест, воткнул его в изголовье могилы. Закончив и сформировав холмик, казаки сняли папахи и, перекрестившись, прочли короткую молитву.
Перекрестившись вместе с ними, Руслан вздохнул и, надев головной убор, скомандовал:
– В дорогу, браты. Нам теперь опять ночь не спать. Не для того нас сюда Бог привёл, чтобы дитё в дороге с голоду померло.
Спустя пару минут короткая кавалькада неслась по степи к тракту. Выскочив на дорогу, бойцы прибавили ходу и ещё через час нагнали быстро кативший фургон. Казак, забравший малыша, привязал своего коня к задку фургона и теперь сидел в транспорте, пытаясь придумать малышу хоть какую-то замену материнскому молоку. Размочив в воде сухарь, он завернул его в чистый кусок ткани и вложил эту соску ребёнку в рот.
Почувствовав вкус хлеба, ребёнок старательно жевал тряпицу беззубыми челюстями, пытаясь выдавить из неё хоть что-то. Догнав фургон, Руслан поравнялся с возницей и, чуть придержав Беса, скомандовал:
– Погоняй. До города останавливаться не будем.
– Добре, княже, – понятливо кивнул пожилой казак, ловко щёлкнув бичом.
Першероны, всхрапнув, прибавили шагу. Руслан, привычно пружиня ногами в стременах, внимательно оглядывался вокруг. Нападение на эту семью заставило его вспомнить слухи, бродившие по базарам Пятигорска и Краснодара. Торговцы то и дело рассказывали, что на тракте грабили. Кто, где и когда, Руслана не особо интересовало. Нападения на тракте случались, пусть и не часто. Желающие поправить своё благосостояние за чужой счёт не переводились, но это уже было делом полиции и жандармов.
Но убийство целой семьи, это уже не шутки. Так что он просто мечтал, чтобы банда попыталась напасть и на их выезд. В том, что его отряд легко справится с подобной угрозой, парень даже не сомневался. Замаячивший впереди перелесок заставил Шатуна отбросить сторонние мысли и подобраться. Чувство опасности снова заставило его вздыбить шерсть на загривке.
– Внимание всем. К бою! – негромко скомандовал Шатун, даже не сомневаясь, что его услышали. Скакали они молча.
Казаки, и так ехавшие держа карабины поперёк седла, тут же насторожились и рассредоточились вокруг фургона, беря его в кольцо. До перелеска осталось метров сорок, когда из кустов раздался выстрел, и пуля свистнула над головой Руслана. Пригнувшись к шее коня, Шатун вскинул карабин и тут же выстрелил в облачко порохового дыма. Раздавшийся в ответ вопль боли ясно сказал, что он не промахнулся. Казаки пришпорили коней, вырываясь вперёд и с ходу стреляя по кустам.
Это был не простой расход боеприпаса, а подавление противника огнём. Вломившись в подлесок, бойцы спрыгнули с коней и тут же рассыпались по кустам. На любое движение они тут же отвечали огнём, и очень скоро на тракт выволокли пять тел. Одно из них ещё было живо.
– Вы вчера семью крестьян убили? – спросил Руслан, наступая раненому на пах.
– Мы, – захрипел бандит, извиваясь, словно червяк.
– Давно на тракте разбойничаете?
– С месяц уже. Прежде за Краснодаром держались. Люди баяли, тут какой-то Лютый масть держит. Да старшой не поверил. Решил, что тут нам добычи больше будет.
– Где обитали? – продолжил Шатун допрос.
– Там, в лесу, хутор старый есть. Брошенный. Там и жили.
– Сколько там ещё ваших?
– Один. Один только! – завыл бандит, чувствуя, как его причиндалы плющатся под сапогом допрашивавшего его казака. – С ним баба ещё, – прохрипел он, сорвав от крика голос.
– Знаю я тот хутор, – подошёл к Руслану возница. – Его лет пять тому как горцы разорили.
– Далеко? – повернулся к нему Шатун.
– Вёрст пять будет.
– Поехали, – чуть подумав, скомандовал Руслан и, одним слитным движением выхватив револьвер, всадил пулю в голову бандиту.
Возница, получив прямое указание, ловко развернул фургон и, съехав на едва заметную тропку, направил транспорт куда-то в сторону от тракта. Расчёт Руслана был прост. Ребёнка нужно было срочно накормить. А на том хуторе наверняка найдутся продукты, из которых можно будет придумать хоть какой-то отвар. Пусть даже это будет обычный куриный бульон. Бойцы отлично поняли его план.
Каждый из казаков, глядя на найдёныша, чувствовал, как в груди поднимается горячая волна лютой ненависти. Ведь и их дети вполне могли оказаться в любой момент сиротами. Но тут всё было понятно. Они дрались за свою землю, воюя с извечным врагом государства. А в данном случае малыш остался сиротой только потому, что кучке бандитов захотелось разжиться добром его родителей.
