цепочку, то много всякого мы не знаем. Я вот, к примеру, ни хера не воцерковлённый [9], хоть и сидел.
– Аналогично, – сказал Валерьевич с кривой усмешкой, – Так-то ходил в храм, стоял службы, но так – чтоб в тренде быть, как все. Но вникать?! Мы, собственно, даже на русских не слишком-то похожи с нашим говором, привычками и незнанием элементарных вещей.
– Я английский прилично знаю, – оживился Максим, – за американца или канадца может сойду? Или лучше австралийца! Переехать думал в своё время, знаю мал-мала о стране, да и как турист дважды побывал. Кенгуру, коалы, эвкалипты…
– Если только для поверхностной проверки, – пожал плечами Аркадий Валерьевич, – американские реалии нам известны разве только по гангстерским фильмам да по детективам. Не думаю, что с Австралией дела сильно лучше обстоят. Наткнёшься на земляка, мигом проколешься – жаргон не тот, да в текущей реальности не разбираешься.
– О дореволюционной России мы ещё меньше знаем! – парировал Максим, ухватившись за понравившуюся идею, – тем более для русской эмиграции. Блять! Вот ещё одна беда – читал я где-то, что русская эмиграция сралась между собой только так. Всякие там партии, коалиции, подозревали друг друга в работе на большевиков.
– И убивать не стеснялись, – с мрачным удовлетворением добавил Валерьевич, – РОВС [10], слышали?
Слышали, но Аркадий Валерьевич всё-таки решил пояснить. Ничего так, познавательно… не столько даже с исторической точки зрения, сколько из-за отношения бывшего чиновника. Чувствовалось, что несмотря на подчёркнуто нейтральную позицию, ему симпатичны эти люди – духовно близки, если можно так выразиться.
– Харе трындеть, Аркадий, – прервал лекцию Максим, – что ты там говорил о необходимости рассказать другим о своих талантах?
– Точно, – ничуть не смущённый Аркадий Валерьевич блеснул очками, – заговорился, хе-хе! Так-с… начну с себя. Школа художественная за плечами, занимался лёгкой атлетикой и вольной борьбой. Служил в ВДВ – под непосредственным командованием Грачёва, к слову.
В привычной уже манере Валерьевич перескочил с темы и пару минут рассказывал, каким хорошим командиром тот был, и что Грачёв сделал для армии много хорошего.
– После армейки что? – Прервал Максим оратора.
– На инженера-строителя отучился, комсоргом курса был, кстати. Стройотряды, мда… руками работать умею, если что. Самбо долго занимался, первый разряд получил, по вольной тоже первый. Потом перестройка и все дела…
– …в администрацию пристроился – пятнадцать лет отработал, юридический заодно окончил. Потом бизнес свой открыл…
– …два сына, разведён, дети взрослые давно. Языки… английский вполне приличной, от немецкого только обрывки школьных знаний.
– У меня попроще, – хмыкнул Максим, – спорт школа. До сборной не дотянул и в спорт роту не попал, зато попал на Вторую Чеченскую. Вернулся, не умею ни хера, зато кулаки большие и убиваю легко…
– … годик так покрутился и влетел в мусарню. Ну и чё, сел. Там за ум и взялся – читать начал, учиться вообще, с людьми разговаривать и договариваться.
– … смешанными единоборствами пытался, вовремя соскочил – понял, что бабки там делают не столько спортсмены, сколько букмекеры всякие да промоутеры.
– … женат, дочке восьмой месяц.
Договорив про семью, Максим замолк.
– У меня проще, – чуточку смущенно пожимаю плечами и всем видом показываю, что впечатлён биографией столь бывалых людей, – В школе дзюдо и боксом, ну да об этом говорил уже. Иняз, немецкий отлично, английский неплохо. Руками… матушка одно время таскала за собой по всяким курсам – то кулинарией занимался, то горшки лепил. Всего по чуть-чуть нахватался, но ничего толком не умею, хотя и учусь быстро благодаря такой базе…
– … В Европе ориентируюсь неплохо… ориентировался. Автостоп, путешествия на халяву, студенческие и молодёжные организации.
– Ну хоть что-то, – показательно вздохнул Аркадий Валерьевич.
* * *
Несколько дней выходил на охоту, пока не получил нансеновские паспорта.
– Учтите, господа, всё это ерунда – филькина грамота, – предупреждаю компаньонов, вручая документы, – любая проверка вмиг раскусит, что если вы и русские, то очень уж подозрительные.
– Хоть что-то, – бормочет одну из любимых присказок Валерьевич.
– Сколько мы тебе должны? – Максим не пытается замять финансовый вопрос. Чуточку мнусь и называю цену.
– Однако! У твоего дедушки часы что, платиновые?
– Золотые. Были, – отвечаю чуточку суховато.
– Ладно, братка, – смеётся бандит, – живы будем, не помрём! Выкупим ещё часы твоего деда.
* * *
Тема заработка вставала всё острей. Брать на содержании других попаданцев не тянет, да и объяснять, что зарабатываю ремеслом карманника. Нет и желания объяснять, откуда при кристальной официальной биографии такие навыки… нет им веры.
По большому счёту, не бросаю коллег только потому, что в глубине подсознания сидит мыслишка, что если мы попали втроём, то и держаться в дальнейшем нужно втроём… Мыслишка это потихонечку уходит в прошлое, как и психологический комфорт от современников рядышком. Современники-то они современники… но какие-то неправильные, нет ощущения родни, единомышленников или хотя бы близких людей. Так… земляки, причём земляки неприятные.
Мы всё так же ютимся в заведении Мацевича, и основная проблема заключается в легализации – нансеновские паспорта это так, от случайного полицейского. После этого, пожалуй, отойду от компаньонов – дальше сами, своими силами.
Незнание компаньонами немецкого и отсутствие нормальных документов делает невозможным устройство на более-менее приличную работу, которой не хватает самим немцам. Вакансий вообще немного, в стране сильная безработица.
И боевитые профсоюзы. Закрыв вакансию иностранцем, работодатель сильно рискует. Дозволяется нанимать не-немцев исключительно на неквалифицированную, тяжёлую или вредную работу. Обойти запрет можно, но для этого претендент на должность обязан иметь безупречную репутацию в глазах властей – это как минимум. Не наш случай.
Насколько скверно с работой вообще и трудоустройством для иностранцев в частности, можно проиллюстрировать хотя бы по белой эмиграции, окопавшейся в Берлине. Генерал фон Фусс, один из влиятельнейших чиновников Петербурга и особый друг царя, зарабатывает себе на жизнь, набивая папиросы. Германское происхождение генерала и немалые связи в эмигрантской среде помогают плохо…
Генералы, полковники, члены Свиты и прочие блестящие вельможи работают таксистами (редкие везунчики!), поварами, жиголо [11], разводят кур, сколачивают гробы и гонят самогон на продажу. Содержащий заведение Мацевич считается в их среде редким счастливчиком.
В принципе устроиться на работу можно – шахтёром там или на торфоразработки. Можно завербоваться в Южную Америку, Австралию… но условием проезда всегда ставится подписанный контракт на несколько лет, не вдохновляющий людей из двадцать первого века.
Не вдохновляет он и белоэмигрантов, народ этот всё больше живёт прошлым, ожидая восстановления монархии. Есть конечно и трудяги, не боящиеся взять в руки кайло или пойти работать на завод, но их немного. Собственно, трудяги в большинстве своём либо вернулись после амнистии [12] в Советскую
