Там такой коктейль безумия с яростью и безнадёгой, что у меня мурашки по коже. Такой взгляд я видела лишь однажды и не хочу увидеть когда-либо ещё.
Я прикрыл веки, мысленно считая до десяти. Напряжение не отпускало. Да что ж такое, то ли погода, то ли усталость… Тёплая ладошка Светланы несмело накрыла мою руку, оказывается, сжатую в кулак. А ещё я почувствовал, как по связи с Тэймэй ко мне прокатилась волна спокойствия.
— Ты умеешь делиться эмоциями? — удивлённо уточнил у азиатки. — Это же эмпатия…
— От тебя такая волна жути повеяла, что я невольно поставила стену, — чуть дрогнувшим голосом ответила Тэймэй. — Я не знаю, что это было… и даже знать не хочу.
Кажется, впервые иллюзионистка испугалась. Это отрезвило. Нужно брать под контроль внезапно расшалившиеся эмоции. Похоже, это последствия общения с госпожой Кобровой аукнулись. Нужно будет… я запнулся, давая себе мысленный подзатыльник.
— Арсений, как там дела с описью активов Крысиных? — уточнил по кровной связи у верного помощника.
— В процессе. Вы неплохой куш отхватили. Более подробно смогу рассказать через неделю, — отчитался кровник, — кстати, Одуванчикова — вполне способная особа, можно привлекать.
— Рад, что мы сошлись во мнениях. А могу я тебя немного озадачить в параллель с этим заданием?
Со стороны Арсения пришла волна изумления.
— Ваше благородие, ой, прошу простить, ваша светлость, вы не озадачиваете, вы ставите задачи, а мы их выполняем! Так было, так есть и так будет! Поэтому прекращайте заниматься излишней демагогией. Слушаю!
— Найди мне самые сильные защитные артефакты от огня и от псиоников, — выдал я самые актуальные для меня сейчас направления.
— А вы в родовую сокровищницу заглядывали? — озадаченно уточнил Арсений, — ваш дед тот ещё оригинал был, у него коллекция была на зависть многим. Ну или как он сам любил говорить: «На все случаи жизни и на всех тварей изнанки скопом и по одной».
Пришлось покопаться в воспоминаниях Михаила. Сам я предполагал, что в молодом роду мало что должно было накопиться за три сотни лет, а оно вон как вышло… Деньги в этом мире позволяли если не всё, то очень многое. Мне ещё несказанно повезло, что я попал в тело паренька, семья которого оказалась сказочно богата. А ведь мог не иметь и гроша за душой. Я хмыкнул. У Матери Крови и Реки Времени очень своеобразное чувство юмора. Весь путь от нищего до одного из сильнейших мира того я прошел, здесь мне решили несколько упростить задачу.
— Не заглядывал, спасибо за напоминание, — ответил я Арсению, — но ты всё равно поищи, может, найдешь что-то стоящее. Цена значения не имеет.
— Принято, — отозвался Арсений и разорвал связь.
В гостиной было слишком тихо, особенно, с учётом наличия мелкой пушистой шкодины и семилетнего ребёнка. Я открыл глаза, и тут же все преувеличено бодро вступили в беседы. За окнами завывал ветер, в камине трещали поленья, а я вдруг почему-то уверился, что в Абрау мне нужно ехать одному, о чём и сообщил моим товарищам.
— Я с тобой! — произнесло сразу три женских голоса: Тильда, Света и Тэймэй. Девушки переглянулись между собой и улыбнулись. — Не смотри так на нас, ты вечно в неприятности влипаешь, мы хоть поможем в меру возможностей.
Повезло мне, как есть, повезло.
— А как же кровь? — несмело спросила Татьяна. — Вы же сами говорили…
— Тянуть с собой ребёнка по такой погоде я не рискну, — честно озвучил собственные соображения, — если вы согласны, то попробуем обойтись собственными силами.
Татьяна посмотрела на сына, играющегося с Имяул на звериной шкуре у камина. Они были так увлечены друг другом, что не обращали внимания на разговоры взрослых.
— Согласна, и… спасибо!
* * *
Несчастные тридцать километров мы ехали по серпантину больше трёх часов. А это время к шквальному ветру прибавился проливной дождь. Косые струи заливали лобовое стекло, так что дворники не справлялись. В какой-то момент Белухина, самостоятельно управляющая автомобилем, вспылила, открыла окно и выставила под ливень руку с растопыренными пальцами.
— Потерпите минут пять, — рявкнула она, — для дела надо.
Мы все почувствовали, будто воздух разом вышел из лёгких и вообще из всей округи. В следующий момент перед нами стал формироваться тоннель, вокруг которого бесновалась стихия, но внутри было тихо, будто все мы разом потеряли слух. Уши заложило напрочь.
Света, двигаясь сонной мухой, по очереди касалась наших ушей, и слух возвращался. Вокруг бушевал ураган, свист ветра и его сопротивление дару Марии Белухиной ощущались как настоящее противостояние.
— Врёшь! Не возьмёшь! Торосы ломала и тебя продавлю! — рычала баронесса, управляя машиной одной рукой, а другой прорывая для нас тоннель сквозь бурю.
Стальная воля Белухиной противостояла яростной стихии, и в этой схватке баронесса побеждала в прямом смысле «одной левой». Мы все, сидящие в автомобиле, не были стихийниками, поэтому даже близко не могли представить, чего это стоило Марии Петровне.
Буря, собрав последние силы, ударила по нам шквальным порывом ветра такой силы, что автомобиль чуть не слетел с дороги.
— Хер там плавал! — рыкнула Белухина и сжала кулак, вокруг которого замерцала видимым полем сила. Через секунду сила разошлась сплошной стеной, причем мощь её была так высока, что пробила тучи, показав над нами кусочек голубого неба. В этой сфере мы и продолжили движение.
Я взглянул на баронессу, капли пота скатывались у неё по вискам, руки подрагивали, грудь высоко вздымалась, но на лице её играла дерзкая улыбка, словно она получала самое настоящее удовольствие от происходящего.
Спустя пять минут мы вырвались из объятий бури, спускаясь всё ниже в долину. Мимо проносились аккуратные ряды виноградников с пожелтевшими листьями. Между природными террасами блестела гладь озера с высокими скальными берегами. На одном из обрывов возвышался замок, прекрасный в своей мощи и мрачности. Это был не особняк, нет. Это было настоящее фортификационное сооружение с узкими бойницами, зубчатыми стенами, тремя ярусами обороны и, могу поспорить на что угодно, ещё и с системой подземных ходов.
Посреди замка возвышалась круглая башня.
— Библиотека, — восторженно произнесла Тильда, ткнув меня локтем в бок. — Один в один!
Эрга взирала на замок с таким же восхищением, как и я. Как бы мне не было больно признавать, я тихо произнёс:
— Это не наше. Это вотчина Виноградовых.
— Разве нельзя договориться? — с детской обидой и разочарованием протянула Тильда, — я же вижу, что ты влюбился! Он твой!
Я покачал головой, отворачиваясь от столь желанного и такого же недоступного замка.
— Владеть по документам мало, алтарь не допустит чужую кровь.
— Но ты же на половину Виноградов! Вдруг?.. — Тильда хваталась, как утопающий за соломинку, за любые варианты.
— Пустил бы, но я поклялся Комару.
— Ну почему, почему, почему в этом долбанном мире нельзя иметь двух богов-покровителей? — взорвалась эрга, — да мы им такой поток верующих обеспечим, что они захлебнутся в благодати! Ты заслужил дом!
— Видимо, не этот, — с горечью признал я очевидное, — будем строить свой.
* * *
Её Императорское Высочество Мария Петровна ходила из угла в угол, размышляя, как бы подступиться к отцу со своим желанием. Желание это чуть ли не впервые полностью совпадало с интересами государства. При этом прямо прийти и сказать отцу, что Комарин в перспективе может стать такой силой, которой можно с лёгкостью пугать соседние державы, она не могла.
Клятв Мария не давала, но прекрасно осознавала, что расскажи она, как всё было возле Малых Трясинок, и Комарина с вероятностью почти в сто процентов просто убьют. Слишком опасен, слишком уникален, слишком непредсказуем.
Ещё и это обвинение в двоедушности. Да будь он хоть трижды двоедушным, он мало того, что не впал с кровавое безумие ни от зуба Фенрира, ни от зверств наёмников, так ещё и жёстко подчинил тварей из прорыва изнанки. Про то, что прорыв мог быть вызван самим Михаилом, Мария старалась не думать. И так его способностей хватало за глаза, чтобы желать заполучить его себе.
Впервые в жизни принцесса осознала, что хочет не игрушку или куклу для дворцовых манипуляций и влияния, а мужчину. Сильного, умного, самодостаточного, который не прогнётся под её отца. В котором нет гнили, а есть собственное понятие чести. Тяжело видеть такого и понимать, что, скорее всего, он ей не достанется. Можно, конечно, выйти замуж в интересах державы и завести себе любовника, но что-то подсказывало, что Комарин вряд ли согласится на такую роль.
Мария уже пыталась разговаривать с отцом, но император посчитал желание дочери женской блажью. Она,
