бы нам помочь. М? Давай! — Андле колебалась, — Пойдём хоть в гости, наши вон уже кушать готовят, — над кустами поднимался прозрачный дымок.
Она решилась.
Наверное, ни одного высокого гостя не встречают таким дружным ликованием, как наша скотина встретила Андле. Как же, сто лет не виделись!
Акташ сразу проникся к друиде доверием. Она увлечённо тискала его, а потом поражённо обратилась ко мне:
— Да, Леля-Весна вчера с ним играла, — фраза прозвучала, как нечто само собой разумеющееся, и я сама себе поразилась, — Точно! Она же сказала, что будет он большим и сильным!
— Ты знаешь, не подумала как-то… Но всё же выяснилось. Значит, всё хорошо!
11. ПЕРВЫЕ
ПЕРВЫЙ ЛАГЕРЬ
Лагерь кипел и бурлил. Расставлялись палатки, натягивались тенты, разжигались костры. Дети бегали с поручениями, усиливая ощущение разворошенного муравейника. Со всех сторон раздавался стук топоров, кто-то чем-то колотил, глухо ударялись в землю тяжёлые мотыги, перекликались и что-то обсуждали люди. Скотина разбрелась между кустами, наслаждаясь свободой и сочной травой. Пахло древесной щепой, вскопанной землёй, животными, дымом…
Посередине этого бурлящего котла уже стояла наша восьмиместная палатка с тамбуром. Я заглянула внутрь и увидела Вовин рюкзак. Часть наших вещей, выгруженных из повозки, была свалена горой рядом. Намёк ясен. Тут же натянули маленький тент (шесть на четыре), уже поставили чей-то туристический раскладной стол и даже успели завалить его какими-то листочками с планами и чертежами. Похоже на командирское место, понятно. Вокруг стола стояли напиленные чурбаки. Вместо табуреток, видимо.
Под кухню определили площадку под двумя гигантскими соснами, организовали два костра и притащили мойдодыр из нашей повозки — и это правильно, терпеть не могу посуду мыть в тазах. Шестидесятилитровая, самая большая из имеющихся ёмкостей, уже была полна воды. Да, на такую ораву маловато, конечно, нужно будет большой бак заказывать.
Рядом между деревьями был натянут самый длинный наш тент, двадцатиметровый (четыре метра в ширину) — видимо, под будущий стол. Меня, конечно, смущало, что в случае дождя (и особенно ветра) под него будет всячески заливать и вообще всё это будет неуютно, но пока погода благоприятствовала.
Под навесом тоже кипела жизнь. Там лежало несколько неошкуренных сосновых брёвен и в качестве благ цивилизации стоял Светин кухонный столик и две табуретки. Сейчас на кухне распоряжалась Валентина. Вкусно пахло варящимся копчёным мясом. Четыре эльфочки чистили картоху в разномастные котелки. Это волшебное слово «обед»! Как любят говорить рекламщики: «Уже скоро!»
В два ряда от «столовой», на небольшом отдалении друг от друга, заканчивали расставлять палатки. Распределился народ натурально как в коммуне. Всю молодёжь и детей объединили и рассортировали: три четырёхместки для парней, туда заселились эльфы, Димка с Пашкой, Мишка и Серёга; две — для девушек: шесть эльфочек, Алёнка и Ангелина. Стёпе с Валей, у которых туристического снаряжения вовсе не было, Света предложила свою двухместку, а сама она, вместе со старшей Галей, как холостые, заняли ещё одну четырёхместную, поселив с собой «для присмотра» и Василису с Дёмкой. Андле заявила, что пока есть возможность, она будет спать в лесу. Никакими силами не было возможности загнать её в палатку. В конце концов в качестве компромисса мужики соорудили ей шалаш, в который сразу же набились дети и стали его активно обживать.
С обратной стороны от нашей палатки парни городили навес для инструментов. За ним поставили повозку и телегу, в которой всё ещё временно проживали куры в клетках.
На ровной, свободной от деревьев луговине Света со старшей Галей втыкали какие-то колышки, обвязывая их верёвочками. Судя по доносящимся обрывкам фраз — размечали будущий огород.
Чуть в отдалении строился загончик для коз, а рядом — наиважнейшая в новом поселении конструкция — туалет типа «сортир».
Все при деле, молодцы!
Завидев меня, зеленоволосая Лика бросила картошку и побежала навстречу:
— Госпожа кельда! Барон велел вас дождаться!
— Что случилось?
Она заговорщицки оглянулась:
— Мы хотим посадить мэллорны!
— Прекрасная идея. А где?
— Он сказал: с вами посоветоваться.
— Так. Я думаю, это дело важное и общее. Так что мы с тобой по закоулочкам прятаться не будем. Я подумаю про место, и вы тоже подумайте. Сегодня вечером все вместе посадим. Идёт?
— Ага! — Лика радостно захлопала в ладоши и побежала сообщить новость подружкам. Чисто дитё.
Чувствуя, что потом времени может и не быть, я полезла разбирать и раскладывать вещи. Заодно надо было найти тетрадки-ручки и прочую канцелярию.
Где-то тут, кстати, был мой талмуд с заметками. Хроники, тысызыть, в которые я начала записывать всё подряд, когда открылись порталы. Пока светло и в памяти свежо, надо успеть увековечить последние пять дней для благодарных потомков.
Из глубин литературного творчества меня выдернул звук поварёшки, настойчиво стучащей во что-то железное и весёлый голос Валентины:
— Обед! О-о-о-бе-е-ед!
Народ потихоньку начал стягиваться к кострам. Уголовникам отнесли пластиковую бутылку воды и полбулки хлеба. Вова сказал: неделю на хлебе и воде, пусть проникнутся.
Меня терзали мысли относительно нашего выступления перед телевидением, и очень не хотелось прийти… к несовпадению ожиданий, так скажем. Да, мы вместе оказались немного случайно. Но думать и действовать должны в одну сторону. Ещё дедушка Крылов писал, помнится, про разновекторные усилия.
О! Вон Вова идёт!
Я поделилась сомнениями с мужем и предложила сразу прояснить ситуацию.
— Согласен! Чтобы без обид.
Дождавшись, пока все рассядутся, он объявил, чтобы после обеда никто не уходил, поскольку есть несколько важных вопросов. Навык перекрывать голосом толпу здесь был как нельзя кстати.
ФЕОДАЛЬНАЯ КОММУНА
Наш первый общий обед
Народ сидел широким полукругом и выжидательно смотрел на нас.
Я не знала, как они отреагируют на наши слова и изрядно волновалась. И всё же — лучше решить сейчас, сразу, чем получить конфликт потом. Сердце стучало прямо в горле. Я начала:
— Итак, дорогие мои. Сейчас
