Эти пункты на самом деле не выражали стремление дворян к улучшению жизни государства, — их скрытой целью являлось желание получить власть. Очевидным было, что всеобщие выборы в пока ещё неграмотной России на то время могли бы привести к власти только дворянское сословие. Так, перед государем назревал новый вызов, не менее опасный прежнего…
Глава 21
Реакция на тверские события последовала незамедлительно. Все авторы документа, требовавшего созыва Земского собора, были арестованы. После следствия они были преданы суду Сената и приговорены к заключению в тюрьме на срок 2 года, а также к лишению дворянского достоинства.
Надо сказать, что по существующей практике, представителей лучшего сословия государства, могли легко освободить от всякого наказания по представлению высших чинов Российской империи. В принципе, дело к этому, как обычно, и шло. Их освобождение и прощение было согласовано ещё до начала процесса на высоком уровне. Петербургский генерал-губернатор Смординов отдал приказ на освобождение тверских дворян под собственное поручительство. Но тут что-то пошло не так…
Буквально через считаные часы после подачи данного постановления, генерал-губернатор был арестован и помещён в Петропавловскую крепость. В течение же следующих нескольких дней всё высшее общество оказалось в состоянии, близком к ужасу. Суд Сената, вынесший приговор был расформирован, а сами тверские арестанты расстреляны. Данная реакция самодержавия была настолько нетипичной, что шок был полным. Такое отношение к дворянскому сословию было ранее немыслимым, а жестокость действий императора казалась чрезвычайной. Сам же Александр прекрасно осознавал необходимость подобного ответа. Одно дело, когда оппозиция желает реформ и улучшения своего положения, а совсем другое — это требование смены существующего строя. Мягкая реакция на подобные шаги может привести к настоящей катастрофе.
После такого удара первое сословие затихло, но так сразу не сдалось. Буквально через пару месяцев один из вождей дворянской оппозиции Безобразов, внезапно предложил московскому дворянскому собранию предоставить просьбу к государю «отказаться в пользу сына» от престола. Фактически здесь не содержалось требования смены политического режима, а поэтому, казалось бы, нет видимого нарушения закона. Тем не менее даже подготовленное недовольное высшее сословие Москвы осторожно проголосовало 183 против, а 165 — за. Император, к ужасу дворян, приказал арестовать всех 165, лишить их достоинства и конфисковать всё имущество. Суд, к удивлению, прогрессивного общества проводил государь лично. Все проголосовавшие за предложение императору отказаться от престола, были казнены в короткий срок. Такого количества приговорённых к смерти дворян не было никогда, — даже после масштабного декабристского восстания их было всего 36. Тут же приговорённых стало почти в 5 раз больше, причём наказаны они были из-за подписи на противогосударственном документе.
Власть начала внушать страх. За кажущейся покладистостью Александра, его личными переговорами с сословиями, вдруг стала видна беспощадность. Никакого сочувствия, снисхождения, учитывания прежних заслуг, — ничего. Сочетание мягкости и одновременно безжалостности порождал какой-то безумный страх. Высшее сословие внезапно осознало, что их жизнь может перестать стоить и ломаного гроша, как только они заговорят о смене политической власти.
В этих обстоятельствах немногочисленная оставшаяся (большинство стало максимально лояльным) дворянская оппозиция разделилась: одна часть перешла к критике невластных отношений в обществе, а другая — соединилась с радикалами.
Ярким представителем первой части оппозиции стал Л. Толстой, распространявший своеобразные идеи духовного социализма. Его учение в отличие марксизма основывалось на христианстве, а главная особенность заключалась в категорическом отрицании насилия. Писатель говорил о необходимости «мирной, трудолюбивой земледельческой жизни», «освобождении от всякой человеческой власти», «самоотречении, смирении и любви ко всем людям и ко всем существам». III Отделение при обыске в его доме смогло обнаружить портфель с письмами и фотографиями Герцена. Удивительно, но Толстой обладал настолько большим самомнением, что отправил после этого жалобу самому императору, на якобы произвол жандармов. В ответ на это государь лишь выплатил премию сотрудникам III Отделения, серьёзно же наказывать писателя не стал. Действия последнего имели больше антирелигиозный характер, — Толстой яростно критиковал православие, а его же социализм имел по большей части умозрительный, беззубый характер, не призывавший к свержению строя. Тем не менее за писателем был установлен надзор полиции, а сам он выплатил внушительный штраф.
Вторая часть дворянского общества была уже опаснее. Так, неутомимый революционер Михаил Бакунин смог бежать из Сибири и присоединиться в Лондоне к Герцену. Добавлялось к этому и разночинско-студенческое движение, которое стало высказывать уже крайне радикальные взгляды.
Надо сказать, что именно в это время в стране обострилась интеллектуальная борьба. Общество ознакомилось с учебниками государя и пыталось их переварить. Большая часть населения согласилась к мыслями императора о необходимости формирования гражданского общества в стране, получении каждым качественного образования, а не грубых радикальных попыток изменения политической жизни. Александр выдвигал государственную идеологию просвещённого консерватизма. Он говорил о необходимости сохранения национальных традиций и устоев жизни, развития образования и технологий в государстве. Предлагалось поступательное движение общества без всяких катаклизмов и потрясений. Книги императора вызвали ярость революционеров. В ответ на критику их взглядов они назвали материал учебников грязной пропагандой и клеветой. Надо сказать, что Александр разворошил прямо-таки настоящее осиное гнездо. В вузах при обсуждении его философии, студенты доходили до мордобоя прямо в стенах аудиторий. Несмотря на всю интеллектуальную мощь новых учебников, часть общества оказалась к ним глуха. После начавшихся изменений в стране, революционное движение так просто было не остановить. Это желание быстрых перемен неожиданно привело к волне прокламаций (агитационных листовок).
Ежедневно в домах раздавались звонки и некие люди (иногда и знакомые) стали совать прислуге или хозяевам в руки пачки листков. После встреч в клубах, собраниях, владельцы верхней одежды с удивлением обнаруживали у себя в карманах прокламации. Их распространяли повсюду, — на афишах, стенах концертного зала, в театре и даже просто на улицах.
Масштабы этого явления оказались крайне велики, а полицейская власть, не имевшая опыта борьбы с подобным, поначалу просто растерялась. На образованном государем Совете Безопасности Александр зачитал вслух, принесённую Шуваловым антиправительственную листовку под названием «К молодому поколению»: «…Правительство наше, вероятно, не догадывается, что, положив конец помещичьему праву, оно подкосило собственную императорскую власть…если царь не пойдёт на уступки, если вспыхнет общее восстание, недовольные…придут к крайним требованиям…»
— Что думаете господа, насчёт содержания данной прокламации? — спросил император.
— Начать надо с того, почему полиция не смогла остановить распространение этих зловредных листовок, — высказался Шувалов.
— Проблема такая у Министерства внутренних дел присутствует. Мы это не скрываем. Дело в том, что как задержишь одного разносчика, то он сразу ссылается, что ему её только что передал неизвестный. На данный момент после прямого дворянского бунта оппозиционеры перешли к совершенно анонимной тактике. Сейчас нет законов, которые бы позволили сразу привлечь к ответственности за раздачу листовок. Необходимо искать концы, — тех, кто является авторами подобной пакости и тут дело за вами, Пётр Андреевич, — вернул подачу Валуев.
— Хватит, господа. Меня не устраивает это перекладывание ответственности. Вы должны были давно меня понять, — я никогда не ищу крайних. Мне нужна просто работа и результат. На данный момент я спрашиваю вашего мнения о тексте листовки.
