Такой мы в последние дни слышали, увы, не раз.
Глава 17
В следующий момент на улицу вывалила целая толпа, кто в одних трусах и босиком, кто наполовину одетый, но почти все с автоматами.
— Только этого не хватало! — простонал Вася, когда на крыльцо выскочило существо, еще недавно бывшее человеком, а теперь изуродованное болезнью, сумасшедшее и покрытое кровью с ног до головы.
Зараженному не дали сделать и шага, сотни пуль буквально разодрали его в клочья. Место его тут же занял второй, еще более страшный, со слипшимися волосами и ручищами ниже колен.
Это взревел, а когда очереди ударили его по груди, упал на колени и завалился на бок.
— Сколько их было? — воскликнул Ингвар.
А я подумал, что вся эта суматоха конечно ужасна, но сыграла нам на руку, никто не сообразит, что нас не было в казарме, что мы явились непонятно откуда.
— Кто бы знал? — мускулистый и узкоглазый тип весь в татуировках злобно сплюнул. — Из соседней двери они выскочили, когда я их увидел. Эти вот двое.
— Был еще один, — раздался голос из толпы. — Но его завалили сразу, еще в спальне. Успел только одного погрызть.
Трое перешедших в «активную фазу» одновременно? Раньше было двое, до того один. Может дальше мы все превратимся в кровожадных зомби одновременно? Или совпадение?
— Что случилось? Почему стрельба? — из-за угла показался Нгуен, за ним еще несколько офицеров.
Толпа молча расступилась, показывая лежащие на крыльце тела, расстрелянные, в лужах крови. Ущербная луна к этому времени поднялась достаточно высоко, осветила сцену во всех подробностях, а вот мельтешение и шум в небесах сменились обычным покоем.
— Помилуй нас Будда, — пробормотал комроты. — Кто это, известно?
Имена назвали, но я их услышал впервые.
А к нам протолкались Фейсал с Джозефом, оба с вытаращенными глазами, всполошенные, но живые.
— О братья, слава Милостивому, Милосердному, — пробормотал египтянин. — Вы живы? Все удалось?
Я кивнул.
— А у вас тут что? — спросил Ингвар. — Стоило оставить, как тут же все испортилось.
— Эт-то не м-мы, эт-то во втором взвод-де, — Джозеф заикался и моргал вразнобой. — Проснулись от воплей, только успели оружие схватить и на улицу все ломанулись толпой. Трое сразу, это как так?
Боюсь, что на этот вопрос не смог бы ответить самый лучший вирусолог.
Вслед за командиром роты появились и комвзвода, начали собирать вокруг себя своих. От второго действительно оказалось народу гораздо меньше, чем от других, и на двоих обнаружились свежие укусы и царапины.
— Вот «повезло» парням, — сказал Вася, глядя в спины пострадавшим, которых под конвоем повели к санчасти.
— Эй, мудачье упоротое, чтобы вас всех слюнявый шакал поимел! Где вы бродите? — напомнил о себе Ричардсон. — Бадави, Ганс, Лифань… где эта тощая китайская жопендра?
— Здесь, — прозвучало из-за наших спин, и я удивленно оглянулся.
Они все оказались тут — и Цзянь, и Джавал, и прочие из банды упоротых старичков. Как только успели? Разве что повернули обратно практически сразу после того, как мы с ними разминулись, или побежали на крики и неслись со всех ног, вон какие потные все и взмыленные.
— Кто в обуви — заходим, осматриваем, зачищаем! — продолжал командовать Ричардсон, его черная физиономия была мрачной, но решительной. — Всех уродцев валим! Никаких попыток взять живыми. В кровь не наступаем, ничего и никого не трогаем. Осознали? Вперед. Лифань, твои в авангарде.
Логично — мы не только в обуви, а еще и в полном снаряжении, и хорошо, если никто не задастся вопросом, отчего так.
— Пошли, — велел Цзянь, и мы двинулись изображать авангард.
На крыльцо я взбежал первым, опустился на колено, Эрик распахнул дверь и отпрыгнул. Вася и Сыч проскользнули внутрь, разошлись в стороны, чтобы не перекрывать мне зону обстрела.
— Чисто! — донеслось изнутри на два голоса.
Внизу мы не нашли никого и ничего, бойня случилась наверху, в спальнях и коридоре. Третьего изменившегося обнаружили на полу у первой же двери, он еще дергался и царапал стену когтистой лапой, на жутком лице в струпьях жили налитые кровью глаза, рот открывался и закрывался, выпуская остроконечный язык.
Я думал, что после безумия в казарме третьей роты меня ничем не пронять, но тут мне захотелось блевать.
— Пххх… — выдавила жертва вируса. — Пхх… могхите…
Он пытался разговаривать! Неужели в этом жутком существе уцелел разум?
— Это мне снится, — проговорил оказавшийся рядом со мной Джавал. — Это просто бред. Видения, насланные Марой.
— Жизнь нам только снится, и смерть тоже, — добавил Сыч.
Нашли время для философских дискуссий!
— Пхх… спхх… сите… — повторил измененный.
Цзянь шагнул между нами, толкнув меня плечом, приставил ствол автомата к голове лежавшего на полу существа. Выстрел рявкнул оглушающе, багровая густая жидкость плеснула на стену, и когтистая лапа перестала дрожать, бессильно разжалась.
— Что замерли? — спросил комотделения. — Кто будет спальни осматривать? Конфуций?
Я в общем был готов к тому, что увижу — кровь, куски тел, трупы — и ничего особенного не испытал. Мы нашли четверых умирающих и девять уже остывающих, их если и по силу поднять, то разве что Всевышнему в день Страшного Суда, когда вообще никому из мертвецов не удастся отлежаться в могиле.
Вот так за какой-то час минус двадцать с лишним бойцов, считай целое отделение. Жуткая дрянь вырвалась из хранилища, и это только один образец хранящегося там оружия… из скольких, многих тысяч?
Трупы начали выносить, и в какой-то момент мы оказались в спальне второго взвода втроем, я, Ингвар и Цзянь.
— Я знаю, что вы уперли девок, — сказал комотделения тихо. — Под самым моим носом. Только я их найду. Лучше отдайте сами.
— Каких девок? — Ингвар поднял светлые брови. — Иван, ты понимаешь, о чем он?
Я помотал головой.
— Вот и я не понимаю, — продолжил норвежец. — Лучше бы вам оставить нас в покое. Всех… — он сделал паузу, — нас. Иначе кое-кто может узнать кое-что о вас, и о том, что было. Тогда, около башни.
Цзянь смотрел на нас черными равнодушными глазами, не было в них страха, не было в них злости.
— Ну что же, — сказал он наконец. — Вы сами объявили эту войну. Ох не я ее начал, не я.
В этот момент он не играл, не притворялся тупым командиром, только и умеющим цитировать устав, даже голос его звучал не так, как обычно, без шипения, в нем бурлила жизнь, опасная, гневная, жестокая.
* * *
С бардаком в казарме провозились как раз до трех часов, когда настала пора уходить в патруль.
Нам обновили запасы патронов, основательно расстрелянных за последнее время, выдали по бутылке воды и по сухому пайку. Увы, чашка крепкого кофе или ампула стимулятора в этот набор не вошли, и я полез в пикап, ощущая себя не столько человеком, сколько оживленной с помощью магии вуду куклой — суставы едва гнутся, во всем организме мерзкая тяжесть, а в башке дурнота.
Эрик отказался сесть за руль, заявил, что доедет только до ближайшей канавы, и его место занял Ингвар. В построении нашего взвода мы на этот раз оказались замыкающими, сразу за машиной командира — то ли в местном уставе порядок движения строго не оговаривался, то ли на него все чихать хотели.
Когда мы объехали две трети периметра и впереди показалась башня с дырой в боку, я напрягся.
— Интересно, как они там? — прошептал Вася, наклонившись ко мне.
Ответить я не мог, но порадовался — снаружи не видно, что тут побывали сегодня ночью, и что внутри кто-то есть. Второй раз обрадовался, когда мы миновали транспортную зону — там даже ночью шла работа, чужой летательный аппарат убрали, дыру от него залатали, и теперь, судя по вспышкам и звукам, варили и сверлили что-то внутри диспетчерской башни.
Первый круг мы завершили без проблем, а вот когда зашли на второй, поднялся северный ветер. Понес с зыбучих песков мелкую пыль, скрипевшую на зубах, лезущую в глаза и даже под каски.
