Золотые украшения должны иметь чистоту не менее 10 карат 41,7%, чтобы их можно было продавать как золото в США. Но такое золото даже у ювелиров считается низкопробным.
В советском стандарте самая низкая проба — 375. Прочность сплава 375 — его преимущество. Такое изделие слабо поддается разрушению вследствие механической нагрузки.
Самая популярная чистота ювелирных изделий из золота в Китае называется «Чук Кам»,соответствующая чистоте 999%. В Индии и Юго-Восточной Азии 22 карата — проба 971. А на Ближнем Востоке в ОАЭ, Саудовской Аравии и других странах Ближнего Востока 21 карат — проба 875.
Он попытался опереться локтем на борт лодки оглянуться, но очень неуклюже махнул ногами. Его винтовка моментально соскользнула в реку.
— Муса, Лежи! Хрен с ней! Не раскачивай, — крикнул я парню, но было поздно, он вскочил на мягкое, колеблющееся дно резиновой лодки в попытке исправить ситуацию, но вывалился за борт.
Лодку от его движений раскачало и чуть не перевернуло. Только этого всем нам для полного счастья не хватало.
«У вас на стройке несчастные случаи были? Нет? Будут!»
В таких случаях каждый человек за короткое время, отведенное на принятие решений, обдумывает и взвешивает шансы. Жизнь другого человека бесценна, но кому станет легче от того, что погибнут двое? Эмоции плохой помощник в подобных ситуациях. Эх, иметь бы всегда холодный рассудок…
Разум до сих пор не поддается осмыслению человеком.
Мой разум замолчал. Всю работу делало подсознание.
Я не очень осознавал, как одним движением скинул с себя куртку. В это же время снимал сапог, уперев пятку правой в левую щечку стопы. Рукой снял Еще движение снял носки
Нашу лодку порядочно, уже метра на три, снесло течением от места падения Мусы.
Его вроде единожды подняло на поверхность, головы не видно, пузыри кругами. Похоже, что из одежды выходил воздух.
Но это не удержит человека на плаву, если он не умеет плавать. Ведь это не спасательный круг и не жилет. Мелькнули кисти, бешено работающие и взбивающие пену в водоворот.
Скорее всего его течением уже протащило течение под лодкой.
— Куда! Стоп! Дурак! — кричал мне Володя, но я даже не смотрел в его сторону.
— Держи весла!
Время пошло. Каждая секунда на вес золота.
Встал. Лодка качается. За секунду поймал равновесие. Толчок!
Вот прыгаю в воду прямо со дна лодки. Неуклюже подгибаю ноги, чтобы не опрокинуть лодку и Володю с рюкзаками через борт. Получилось. Глубоко вдохнул. Беззвучно. Я пловец.
Криво, как-то боком вхожу в воду. Щекой, плечом и ухом. Первое что слышу — громкий шлепок всплеск от падения моего тела.
И тут же в ухо наливается вода. Неприятно, но терпимо. Я плавал вольным на спине. В детстве первый взрослый разряд получил. Знаю как с водой в ушах справляться.
Хуже другое — вода около десяти градусов по ощущениям. Хоть в воду погружаешься за мгновение, но чувствуешь, как холодная водная стихия поглощает тебя волной. Резкий спазм, нервная система, как бы, стягивает голову, шею, плечи, грудь, пах, бедра и затем сами стопы.
Открыл глаза. Пока вокруг пузыри, но вода чистая прозрачная. Это хорошо.
Течение под водой сильное. Кажется, что сильнее чем на поверхности. Воздуха вокруг больше нет — он весь ушел наверх. Смотрю и не вижу тела того, за кем прыгнул.
Скорее всего его течением уже под лодкой протащило.
То самое мгновение, которое решает будет ли жить парень. Мне надо определиться двигаться вниз и искать его на дне, или плыть вместе с течением и ловить его примерно на той глубине где нахожусь.
Интуиция подсказывает плыть по течению.
Оно стремительно увлекает меня с собой, как мне кажется в сторону ущелья. Все описанное я не продумываю — просто чувствую за секунду.
Сильные гребки брассом. Три подряд. Мощный. Раз! Вытянулся в струну. Скольжу под подой. Скорость скольжения прибавляется к скорости течения. Два! Еще мощнее! Опять скольжу пару секунд. Три!
На ту глубину, где я нахожусь все еще проникает солнечный свет. Я надеюсь увидеть силуэт парнишки. Лучше если он мне попадется при первом погружении. При таком течении, боюсь, что я его во второй раз просто не найду.
Легкие начинают чувствовать дискомфорт. Через пол минуты они начнут слипаться. И тогда придется выныривать.
Сколько я под водой? Хрен знает. По ощущениям. Уже почти полторы минуты. А кажется, что пару секунд. Часы, подаренные дедом, промокли и наверняка им конец.
Еще гребок. Воздух. Воздух. Прям чувствую — задыхаюсь. Стараюсь держаться. Тренированный человек может задерживать дыхание на шесть-семь минут, не теряя сознания. А ты Бурцев, всего две минутки продержаться не можешь!
Дело не в уговорах, прыгал неудобно, без подготовки. Кислород расходуется на движения. Мокрая одёжка все ещё на мне утяжеляет тело. На нее расходуется лишняя энергия. Стресс. Мозг прямо криком кричит телу — всплывай!
Еще пару секунду под водой, хотя бы пару. Держись Бурцев!
Внутренний голос предложил сдаться. «Все давай, всплывай, нет его нигде, ты сделал всё, что мог, сам утонешь дурак. Ради кого?».
Хрен тебе! Еще гребок. Четвертый или пятый. Легкие слиплись.
Жалко парня. Молодой. Утонет. Оставлю попытку.
Я перестал всматриваться в поток и поднял голову наверх к свету.
Стоп! Впереди чуть глубже тень. Бурцев сдохнешь! Еще гребок. И еще. Пальцы правой руки вцепились в волосы. Повезло ноги нащупали дно.
У дна почти нет течения. Я схватился и присев сильно оттолкнулся.
Силы оставляли меня. Кажется, что второго раза не будет. Соберись Бурцев, тебе еще Алене стихи слагать. Норм же девка такая, ради такой стоит жить.
Я вырывался на поверхность и пытался вдохнуть воздух с отвратительным звуком, шедшим из глубины груди. Не могу описать, что он напоминает, но каждый знает этот полухрип-полусвист, когда в пустые легкие сквозь напряженную трахею с шумом поступает воздух.
Одного вдоха явно недостаточно, чтобы прекратить кислородное голодание.
Голова Мусы все еще под водой, его волосы у меня в руке. Чётко сработал инстинкт самосохранения. Надо сначала отдышаться самому, а потом доставать его наверх.
Муса тяжелый. Тянет снова вниз. Похоже что он без сознания. Это даже хорошо — иначе он хватался бы за меня и тянул на дно. Время еще есть.
Я где-то читал, откачивать можно в течении десять минут.
Где лодка?
Ух ни хрена себе нас отнесло метров на тридцать.
Как же устали ноги! Делаю лягушачьи движения, чтобы удержаться на поверхности. Бедра в области суставов по бокам немеют.
Володя гребет, как черт! Быстро, часто и мощно.
Вон он уже рядом. Бросил весла. И вдруг я начинаю кричать. Мое лицо искажено страшной гримасой боли.
Я пытаюсь вытащить голову парня на поверхность, но не могу. Мозг и тело парализует судорога, которая свела ногу.
Я кричу и из глаз градом катятся слезы.
Володя всё понял мгновенно, он наклонился над бортом и запустил руки в воду. Схватил Мусу и потянул его наверх.
— Держись! Илюха, сча! Сча я вас выятну.
Он бросил мне конец веревки. Я каким-то чудом обмотал дважды ее вокруг предплечья и подтянулся.
Боль не проходила, но было легче морально.
— Ногу свело⁈
Я даже не смог ничего выговорить, а просто кивнул. Черт, я не плакал уже лет десять. А теперь прям ручьи из глаз, но мне не было стыдно.
«Адиос мучачос компаньерос де ми вита».
* * *
Я сидел на берегу у костра в чистой и сухой одежде, которую собирали со всех и держал кружку чая.
Я так и не понял как Володя сумел дотарабанить нас до берега, потому что боль и холод сковали мое сознание. В какой-то момент я просто лег на спину и смотрел на небо.
Я не знал загрузил ли Володя Мусу на борт.
Я толком не помню, как умудрился извлечь из нагрудного кармана перочинный нож. Как открывал его единственно свободной, трясущейся от холода и рукой.
