Я отошёл от сидящего на полу Хрущёва и кивнул Сталину, давая понять, что свою работу сделал.
Сталин оглядел своих соратников, с брезгливостью смотрящих на сидящего в вонючей луже Хрущёва и молча кивнул мне в ответ. Я поднял всё тот же пистолет и второй раз за день произнёс фразу.
— Именем Союза Советских Социалистических Республик.
Все разъехались, получив указания. Киров отправился принимать Наркомат внутренних дел, Молотов наводить порядок в СовНарКоме, Будённый с Ворошиловым командовать войсками, обеспечивающими порядок в Москве, Ленинграде и других крупных городах, а мы со Сталиным сидели в его кабинете и я рассказывал ему историю того, другого мира. Со всеми подробностями. Не раз и не два из уст Сталина вылетали самые грязные грузинские ругательства. Информацию о дате своей смерти в Том мире он воспринял абсолютно спокойно, а вот рассказ о судьбе его детей его взволновал.
— Значит ни Яков, ни Василий меня не предали и не отказались от меня, даже ценой своей жизни?
— Да, это так, Иосиф Виссарионович. Они оба до последнего вздоха были верны своему отцу.
— А Светлана, как она могла так обо мне? — с горечью спросил Сталин.
— Она винила Вас в смерти матери. Думаю что теперь всё будет по другому.
— Да, Виктор, ты прав. Теперь всё будет по другому, — Сталин раскурил свою трубку, — Я хотел попросить тебя помочь Кирову разобраться с этим заговором. Надо побыстрее заканчивать с ним и начинать работать. Будешь числиться моим помощником и порученцем. Соответствующий мандат тебе выпишем.
Следующие три недели слились в один сплошной бесконечный день. Я мотался с особой опергруппой по адресам заговорщиков. Производились аресты, допросы, в которых я участвовал. С моими способностями удавалось быстро получить всю информацию и свести риски при задержаниях до минимума. Хотя несколько довольно серьёзных перестрелок избежать не удалось. В конце концов мне просто надоело таскать пистолет в кармане и я раздобыл в закромах НКВД белую портупею через плечо, белую кобуру и пистолет Кольт М1911.
А ещё мне выдали просто убойный мандат, в котором было сказано, что, помимо того, что я являюсь помощником и личным порученцем Сталина и все мои приказы и распоряжения обязательны к исполнению, я ещё и обладаю правом внесудебного вынесения приговоров и приведения их в исполнение. И подписано всё это Сталиным, Молотовым, как председателем СовНарКома, наркомом внутренних дел Кировым, только что назначенным Генеральным прокурором СССР Вышинским, и председателем Верховного суда СССР Винокуровым. С такой ксивой я невольно вспомнил фильм "Судья Дредд". Там судьи имели такие же права как у меня.
В конце концов дошло до того, что мой безупречно белый наряд начали узнавать в совучреждениях и при моём появлении там все буквально впадали в ступор. Кто-то даже называл меня за глаза личным палачом Сталина. Наивные. Я не палач, я Дракон, который чистит свой дом от мусора. И я в очередной раз в сопровождении опергруппы проходил в нужный мне кабинет и за шкирку вытаскивал того, кто был мне нужен.
При всём при этом все материалы следствия были в открытом доступе. В центральных газетах были выделены целые полосы, на которых печатали выдержки из протоколов допросов, так что большинство воспринимало эти аресты положительно.
К концу третьей недели, когда все, включая меня, буквально валились с ног, накал постепенно снизился. Основную массу заговорщиков и сочувствующих им удалось либо арестовать, либо ликвидировать. Так же было, уже лично мной, ликвидировано больше двух десятков адептов ордена с чёрной паутиной в сознании. Эти отбивались до последнего и попортили нам много крови, сумев убить или ранить нескольких моих (о, как, уже моих) оперативников.
Я был вызван на доклад в Кремль к Сталину. Самое интересное, что никто не потребовал у меня сдать оружие при входе. Так и зашёл в приёмную в белоснежном, идеально отглаженном костюме "а-ля клерик Тетраграмматона" в портупее с заряженным кольтом в кобуре. При моём появлении секретарь Сталина Поскрёбышев встал и поздоровался со мной.
— Здравствуйте, товарищ Головин. Товарищ Сталин вас ждёт.
Поздоровавшись в ответ я прошёл в кабинет главы Советского государства.
— Здравия желаю, товарищ Сталин. Капитан госбезопасности Головин по вашему приказанию прибыл, — отрапортовал я, не забыв при этом по-гусарски прищёлкнуть каблуками. Буквально неделю назад вышло постановление правительства о разделении НКВД на, собственно, НКВД и Комитет Государственной Безопасности и Приказ о введении персональных воинских званий. В этом варианте это произошло раньше и сами звания стали более упорядочены. Погоны решили пока не вводить, но разговоры об этом уже ведутся. В НКВД руководить остался Киров, а на КГБ поставили Наума Эйтингона и к нему заместителем Всеволода Меркулова. Ну а мне присвоили звание капитана, чтобы, как выразился Сталин, я не чувствовал себя махновцем.
— Вы, товарищ Виктор, прямо как на плац-параде, — Сталин усмехнулся себе в усы, — сразу видно дворянскую кровь.
— Так я же князь, Иосиф Виссарионович. Простой советский князь. Вот и приходится соответствовать.
— Это хорошо, что вы наш, советский князь. У нас в стране кого только нет, а вот своих советских князей только лишь один единственный, — Сталин откровенно смеялся, — Однако, товарищ Головин, — перешёл он на деловой тон, — пришло время заниматься другими, более важными, делами. А с остатками заговорщиков, думаю, и без тебя справятся. Я внимательно ознакомился со списком той информации, которой ты владеешь, и пометил первостепенную по важности, которая необходима как можно быстрее. Так что пару дней тебе на отдых и приступайте. Трое стенографистов будут в полном твоём распоряжении. Так будет и быстрее и тебе проще. Сейчас подойдут ещё товарищи, обсудим вместе пару вопросов и отдыхать. Двое суток не меньше. Тут на днях товарищ Будённый хвалился своей баней. Думаю что надо тебе напроситься к нему в гости.
— Спасибо, непременно воспользуюсь предложением Семёна Михайловича, — я присел за стол в ожидании остальных. Через несколько минут один за другим вошли Молотов, Киров, Эйтингон, Калинин, Ворошилов и Будённый. Когда все расселись, Сталин попросил меня выйти из-за стола к нему. При этом у всех на лицах были улыбки. Явно чего-то задумали, а Сталин, тем временем, продолжал.
— Мы тут посовещались с товарищами и есть мнение, что Вас, товарищ Головин, надо наградить, — Сталин взял со стола папку и зачитал, — Совет народных комиссаров и Президиум Верховного Совета СССР постановили; За мужество и героизм, проявленные при спасении жизни одного из руководителей Советского государства наградить Головина Виктора Михайловича орденом Боевого Красного Знамени; за активное участие в предотвращении попытки государственного переворота и за проявленные при этом мужество и героизм, наградить орденом Красной Звезды; за информацию особой государственной важности, доставленную с особым риском для жизни, присвоить звание Героя Советского Союза с вручением медали Золотая Звезда и ордена Ленина. Так же за личное мужество и отвагу, проявленные при защите социалистического отечества, наградить медалью "За отвагу" за номером один. Поздравляю, товарищ Головин, — Сталин крепко пожал мне руку. Остальные присутствующие встали и начали аплодировать. Михаил Иванович Калинин с доброй улыбкой подошёл ко мне с коробочками с наградами. Встала проблема, как ему их мне прикрепить. У меня же френч пуленепробиваемый, как оказалось. Кстати, такой же я сделал Сталину и Кирову. С наградами я разобрался просто. Я их Силой прикрепил на положенные места и они стали практически одним целым с френчем. Всё, снять их могу только я и больше никто. Закончив с размещением своего иконостаса я чётко повернулся, встал по стойке смирно и твёрдым голосом сказал.
