Пока я произносил свою речь, мой эскорт сместился с линии огня. Выстрел. Форсаж включился автоматически. Пуля неспешно вылетела из дёрнувшегося ствола и, лениво вращаясь, полетела в мою сторону. А восприятие то у меня значительно улучшилось. Помню в Чите пули летели гораздо быстрее. Делаю пол шага в строну и слышу, как за спиной вдребезги разлетается оконное стекло. Ещё выстрел. Ну это и уклоняться не надо. Мазила. Третий выстрел, уже на уровне пояса. Снова уклонение в сторону. Сзади раздаётся вскрик. Достало кого-то рикошетом. Отключаю форсаж и вижу, как второй щёголь пытается двумя руками нажать на спусковой крючок. Аж покраснел от натуги, бедолага.
— Тебя как в органы взяли, болезный, если ты до трёх считать не научился? Я же тебе разрешил трижды выстрелить, а ты дальше пулять собрался, — я подошёл к застывшему в ступоре НКВДешнику и положил ладони ему на виски. Если до этого я ещё и обдумывал вариант как-то смягчить ему наказание, то теперь мне очень хотелось сделать его смерть как можно мучительной. Этот урод буквально торговал детьми. Он продавал малолетних девочек и мальчиков, детей арестованных им по надуманным обвинениям людей, разным извращенцам и в подпольные бордели. Волна ненависти буквально нахлынула на меня. Во всём коридоре разом взорвались все плафоны на потолке и коридор погрузился в полумрак, разбавленный редким светом настенных светильников. Они, почему-то, уцелели. А ведь это серьёзный косяк со стороны Кирова. Заняв должность наркома внутренних дел он сосредоточился больше на Москве и Подмосковье, а Питер оставил на потом. Ну да теперь я буду наводить здесь по настоящему большевистский порядок.
Я обратился к этой мрази в человеческом обличии.
— Сейчас ты умрёшь страшной смертью и умирая ты будешь вспоминать всех детей, которых ты обрёк на мучения и страдания. Можешь приступать.
Уже бывший НКВДешник начал с воем срывать с себя одежду и, оставшись абсолютно голым, принялся отрывать от себя куски окровавленной плоти. Я контролировал его разум, не давая скатиться в безумие, и он всё прекрасно осознавал и чувствовал. И я не дам легко сдохнуть этому выродку до самого последнего момента, пока хоть клочок мяса останется на его костях. Сзади кто-то из моих вывалил на пол содержимое желудка. Да и в коридоре было видно, что почти все, высыпавшие из кабинетов, активно блюют. Меня самого мутило от жуткого зрелища, но расслабляться я себе не мог позволить. 15 долгих минут я держал сознание нелюди в этом мире, пока не почувствовал, что всё, дальше предел.
— Отправляйся в ад, мразь. Тебя там черти заждались.
Страшно захрипев остатки того, что совсем недавно ходило в человеческом обличии, рухнули замертво на пол. Я обернулся к своим. Они все четверо стояли с абсолютно белыми лицами и толикой страха в глазах. А вообще молодцы. Хоть и струхнули, но не до ужаса. Чего не скажешь об уже забытом мной ещё одном хлыще. Вот тот скрючился, прижавшись к плинтусу, и чуть слышно поскуливал. Пришлось опять встряхнуть его и в очередной раз задать свой вопрос.
— Где начальник управления Медведь?
— О..о…о. он а..а.а. арестовааан, — дрожа и заикаясь ответил он, всеми силами стараясь не смотреть на меня.
— Так, понятно, — пока я его держал сработал Контакт, — Ты пока можешь быть свободен. Советую написать чистосердечное признание о том, как ты продавал имущество арестованных и вернуть государству все вырученные деньги. Застрелиться у тебя не получится, так что даже не пытайся. А теперь исчезни с глаз моих, — мне на секунду показалось, что он испарился не долетев до пола. Так же мгновенно исчезли все, кто высыпал в коридор, услышав стрельбу, стоило лишь перевести на них взгляд.
Из того, что я узнал стало известно, что начальник управления Медведь был арестован уже 2 декабря, когда мы с Кировым "загарали" в Торжке, по приказу Ягоды. На его место был назначен Заковский [31], ставленник тогдашнего наркома внудел. С первого же дня на этом посту Заковский отдал приказ на массовые аресты в Ленинграде и области. Арестовывали, в основном, активных сторонников Сталина и просто честных коммунистов. Кто-то начал сводить старые счёты, кто-то писал доносы с целью завладеть приглянувшейся жилплощадью или занять чью-то должность. Под этот молох и попал мой будущий, я надеюсь, тесть.
Приёмная Заковского встретила нас звенящей пустотой. Да и вообще всё управление будто бы вымерло. Видимо слух о том, что к ним пожаловал сам сталинский палач, как цунами прокатился по кабинетам. В самом же кабинете начальника управления кто-то был, я ясно видел его ауру. И этот кто-то был в состоянии ужаса и паники. Мои сопровождающие сунулись, было к двери, но я успел их остановить. В ту же секунду раздались выстрелы и в дверном полотне появились дырочки от пуль. Одна, две, три. Ну хватит, пострелял и будет. Силой парализую жертву и вхожу в кабинет. Скрючившись над столом с вытянутой рукой, с зажатым в ней пистолетом ТТ, направленным на дверь, в кабинете находился лишь его, думаю что уже бывший, хозяин. Забрав из его рук оружие, частично снял с него паралич и поставил по стойке смирно. Потом проделал с ним, ставшую уже привычной, процедуру снятия памяти. Мои подозрения полностью подтвердились. Задачей Заковского было организация массовых репрессий с целью дискредитации Советской власти и Сталина в частности. Действовал по прямому приказу Ягоды. С орденом иллюминатов не связан, его использовали втёмную.
В этот момент из приёмной донёсся какой-то шум и крики. Выйдя туда увидел эпическую картину. Друг напротив друга стояли люди в одинаковой форме и целились друг в друга из оружия.
— Что здесь происходит? — рявкнул я, усилив голос Силой так, что у всех мурашки по спине побежали.
Старший из пришедших, а их, скорее всего, вызвал по телефону Заковский, хотел было что-то грубо ответить, но увидев мой наряд и ордена на груди, замолчал, не зная как себя вести дальше. Я предъявил ему свой мандат, содержание которого повергло его в состояние шока. Затем он сам представился, назвавшись командиром конвойной роты Андреевым и приказал своим подчинённым опустить оружие. Знакомство скрепили рукопожатием. Сработал контакт. Честный служака. Его поднял по тревоге сам Заковский, сказав, что на здание УНКВД напали террористы, которых необходимо уничтожить во что бы то ни стало.
— Бывший начальник Управления арестован и будет расстрелян как враг народа. Ваша задача взять под свой контроль все входы и выходы из здания, всех впускать и никого не выпускать. При любом, я повторяю, любом сопротивлении или неподчинении применять оружие на поражение без предупреждения. Доставить немедленно из внутренней тюрьмы находящегося там начальника управления Медведя. Остальных заключённых не трогать, кормить в соответствии с внутренним распорядком. Будем чистить этот гадюшник, — Андреев козырнул и убежал отдавать распоряжения своим подчинённым. Зная о нём всё я уверен, что через пять минут ни одна муха не сможет вылететь из здания. Надо будет потом с ним съездить к нему домой и вылечить его больного сына. Честным людям надо помогать.
Примерно через 20 минут в дверь кабинета зашёл сотрудник НКВД с петлицами сержанта. Вскинув руку к фуражке он доложил.
— Товарищ Головин, заключённый Медведь по вашему приказанию доставлен.
— Сержант, ты думай что говоришь. Не заключённый, а начальник Управления НКВД по Ленинграду и Ленинградской области, — вспылил я, — в другой раз так ошибёшься и поедешь Заполярье от снега очищать.
