Глава Песчаных Воинов пристально посмотрел в глаза сохраняющему спокойствие Видящему и преклонил левое колено, прижав сжатые в кулаки ладони к сердцу. Жест уважения к главе клана.
— Приветствую нашего нового лидера. Веди клан к величию, Марекит. Не подведи нас, доверившихся тебе.
Видящий уловил в этом обращении тонкий намек, мол, «Смотри не оступись, щенок. Я буду рядом». Но Марекиту было плевать на завуалированные угрозы. Внутренне он ликовал, радуясь подобному исходу.
Жест Бримбаала прорвал тонкую плотину. Вслед за воином в круг света вступили оставшиеся члены совета и преклонили колени, присягая на верность новому главе клана. Не хватало лишь Элизы. Ее малолетняя дочь не могла представлять мать на Совете ни по возрасту, ни по статусу, но в данном случае это было неважно. Глава Изыскателей примет решение большинства. Если, конечно, хочет вернуться домой.
— Теперь, как новый глава Танатис, я хочу дать слово Фелиции.
Все это время тихо-мирно стоявшая в стороне Енисис Подняла взгляд, дождалась едва заметного кивка Марекита и принялась излагать то, что днем ранее уже рассказала Видящему:
— Я пришла сюда, чтобы донести до уважаемого Совета глас моего отца — Бенедикта Енисиса, главы клана Жизни. Я здесь и я говорю от его имени.
Убедившись, что сказанное дошло до совета в полной мере, маг Жизни продолжила:
— Моей отец в мудрости своей понимает, как, уверена, и все вы, — мир вступает в новые времена. В эпоху, когда старые союзы рушатся, древние конфликты пересматриваются, привычные устои меняются, появляются новые силы и альянсы.
Сделав краткую паузу, Фелиция убедилась, что ее внимательно слушают и набрала воздуха:
— Ваш клан, забыв про гордость и вражду, оказал нам огромную услугу. Равно как и мы, верные данному Марекиту слову, протянули руку помощи в тяжелый для Танатис час. Мой отец официально предлагает вам мир. Нерушимый и вечный. Более того, Бенедикт предлагает вам объединиться, чтобы плечом к плечу противостоять новым вызовам и угрозам. Вы не меньше моего понимаете, что в Элладе сейчас неспокойно — одиночкам выжить будет крайне сложно.
На самом деле Бенедикт предлагал лишь мир — о союзе речи не шло. Но Фелиция, впечатленная мощью Марекита и благосклонностью к нему Умертви, решила рискнуть. Отец, взвесив все «за» и «против», примет ее решение, девушка была в этом уверена.
— Вот так прям сразу и союз? А земли вам в аренду не сдать? Чтоб было где парочку военных баз обустроить?!
Яда в голосе Бримбаала хватило бы, чтобы отравить армию. Ничего другого от Песчаного Воина Марекит не ожидал. Ненависть к Енисис тот впитал вместе с молоком матери.
— Не горячись, воин, и не руби с плеча. Фелиция во многом права и ты это поймешь, если усмиришь ненависть и прислушаешься к голосу разума. Я лично видел, как Прометей едва не убил не кого-то там, а самого Зевса! Громовержец уцелел, но впал у глубокий сон и неясно, когда вернется из мира грез. Олимп обезглавлен. Титан жаждет власти и силы. Статуя, что уже пару недель травит наших жителей, создана с одной-единственной целью — даровать ему мощь. Прометею плевать на нас, мы для него лишь расходный материал. Не знаю, как ты, а я не собираюсь мириться с подобной ролью!
— Я все понимаю, но союз с этими... С этими!
От избытка чувств Бримбаал позабыл все слова и лишь яростно рубанул ладонью воздух, явно представляя, как сносит Фелиции голову.
Чтобы сломать сопротивление Совета, потребовалось два часа. В конце концов даже упрямый Бримбаал признал правоту нового главы клана, ворча, словно старый медведь и подозрительно поглядывая на сохраняющую невозмутимость Фелицию...
Добравшись до своих покоев, Марекит обессиленно рухнул на кровать. Несколько минут он пустым взглядом пялился в потолок, стараясь ни о чем не думать.
Не вышло. Чертыхнувшись, Видящий встал и подошел к небольшому столу, критически оглядел стоящие бутылки, протянул руку к полынной настойке. Самое то, чтобы прочистить мозги.
Устроившись в плетеном кресле, Видящий повертел в руках стеклянный стакан с мутноватым напитком, затем залпом опрокинул в глотку. Крепкая горькая дрянь огненной колесницей прокатилась по горлу и взорвалась в желудке. Однако легче от этого не стало. Из головы Марекита никак не шло одно воспоминание...
За секунду до того, как Видящий активировал метку Умертви на груди, его разум тесно переплелся с разумом лича, став на какое-то мгновение единым целым. Колдун передернул плечами, с омерзением вспоминая наполненные ненавистью, болью, яростью и жаждой убийства гнилые мысли дохлого мага. Однако было в этом омерзительном потоке сознания кое-что любопытное. Почти неуловимое, но вместе с тем не утратившее собственной уникальности.
Аура той твари, что несколько веков томилась взаперти в Лабиринте, пожирая неосторожных или безрассудных путников. Марекит никогда бы не почувствовал ее, если бы не примесь магии Земли. По всему выходит, что эту сущность «подсказала» личу, на кого стоит обрушить свой гнев. Выудив из воспоминаний лича момент с изгнанием из клана и Карфагена.
Вывод напрашивался сам. Сущность кровавого голема подчинялась правителю Крита, Милану Якострофу. А значит, к бедам, что обрушились на Карфаген, приложил руку именно он.
Стакан в руке Марекита с треском лопнул и острые осколки рассекли кожу и плоть. Маг отстраненно посмотрел на израненную руку и усилием воли заживил порезы.
Интересно, насколько сильно Элиза смогла втереться к нему в доверие? Надо прояснить этот момент. Пусть сейчас Танатис не в том положении, чтобы думать о возмездии, но вот потом... Придет время и виновные в разрушениях ответят за всё.
Кивнул собственным мыслям, глава Танатис вновь завалился на кровать и мгновенно заснул.
Глава 20. Фемискира
Вот уже второй час Анатол с Богомолом, следуя указаниям Париса, ползали на коленях возле креста Якострофа. Постепенно на мраморе перед алтарем появлялся выжженный тонкими лучами силы грандиозный узор, охвативший чуть ли не треть всей площади пола. Мне оставалось только догадываться, откуда в голове у этого загадочного человека столь ценные знания и как он умудрился все это запомнить. Сколько бы я за ним не наблюдал — так и не смог уличить его в подглядывании куда-либо.
— Откуда ты все это знаешь? — не удержался я от вопроса, когда Парис в очередной раз поправил Анатола, скосившего линию на пару сантиметров. — И не проще было бы набросать парням схему, вместо того чтобы следить за каждым их движением?
— Насчет твоего первого вопроса... Когда живешь достаточно долго, при наличии некоторой толики тяги к знаниям можно много чего понахвататься. Кусочек знания там, крупица здесь. Глядишь, и уже превратился в ходячую энциклопедию. Конечно, половина моих знаний уже потеряла актуальность, а вот за другую очень многие, не раздумывая, продали бы в рабство родную мать.
Я хмыкнул. Этот парень уже не в первый раз корчит из себя умудренного долгой жизнью всезнайку, хоть я и не понимаю, как можно считать себя столетним мудрецом, если тебе вряд ли перевалило за сорок. Нет, на свете полно людей, чей образ жизни вполне позволяет считать «год за два». Но, как правило, это такой опыт, о котором предпочитают особо не распространяться.
— Выходит, ты просто ходячий клад и я должен непрестанно возносить хвалу всем богам? За то, что ниспослали мне такого советника?
— Боги здесь на при чем. То была сугубо моя воля. Однако некоторую толику радости ты действительно можешь себе позволить.
Его губы тронула легкая тень улыбки.
— А что насчет второго твоего вопроса — не проще. И в этом как раз можешь винить богов. Когда-то, очень давно, Зевс наложил заклятие на разум всех эллинов, склонных к управлению силой. Чем выше уровнем заклинание человек пытается освоить — тем сложнее ему это дается. И дело тут не в громоздкости формул. А уж заклинания высшего порядка просто невозможно перенести из памяти на глиняную табличку, папирус или бумагу. Память отказывается подсказывать рукам, что именно нужно написать или нарисовать. Кто-то менее умелый, чем я, не смог бы даже твоим Приближенным рассказать, что нужно сделать. Но я достаточно тренировал память, чтобы обойти хотя бы этот запрет.
