Боец 5: лихие 90-е - Гуров Валерий Александрович

Алина открыла сразу после первого же стука, как будто стояла у двери наготове. Бледная, заплаканная, дрожащая, в одном халате, она вцепилась мне в руку.

— Что случилось? — я пытался вычленить из ее всхлипов и обрывков слов хотя бы каплю какой-то конкретной информации. Бесполезно. Расспрашивать о чем-то женщину в истерике — та еще задачка. Я отвел ее в ванную и помог умыться.

В таких ситуациях с женщиной ведешь себя чаще всего как с маленьким ребенком. Ребенок напуган — надо его успокоить, умыть, если он заплаканный, утешить, дать ему понять, что он в безопасности и никто чужой его не тронет. С женщиной — практически все то же самое. Только утешения могут носить, скажем так, более тесный характер. Но шутки шутками, а успокоить Алину действительно было необходимо. Тем более что она как будто бы читала мои мысли:

— Сережа, останься, пожалуйста, мне одной здесь страшно, я не знаю, что делать, — продолжая всхлипывать, пробормотала она, уткнувшись мне в плечо.

В коридоре раздался топот. Алина тревожно вскинула голову — но выяснилось, что это наконец добрался Танк.

— Ну чего тут, мужики, все нормально? — его мощная фигура с запыхавшимся красным лицом выросла позади Сереги и Степаныча.

Я оглядел свою компанию и задумался. Вряд ли те, кто ломился в номер к Алине, сунутся сюда еще раз в ближайшее время. Во-первых, цель у них была явно запугать девчонку и не более того. Дверь даже не пытались выломать или вскрыть, хотя, повторюсь, никакой проблемы это не составляло. Да и если бы ее хотели убить, а уж тем более похитить — наводить такого шороху было явно незачем. Достаточно было тихонько открыть дверь, когда она будет спать или принимать душ и незаметно проникнуть в номер. Или еще проще — подловить вечером в аллейке, ведущей к отелю. Туда в темное время суток патрули-то с неохотой заглядывают — никто бы и внимания не обратил.

Во-вторых, нечего было держать всю честную компанию в номере в засаде. Хороши организаторы турнира, которые вместо непосредственно организации занимаются бандитскими погонями! Так мы точно всю нашу затею провороним, а вот будет ли от этого толк в смысле безопасности — еще большой вопрос.

С другой стороны, и оставлять Алину в таком состоянии одну было тоже нельзя. Она и так еле-еле нас дождалась, а если ее сразу после этого опять бросить, она вообще с ума сойдет. Женщина все-таки, существо эмоциональное. Да и просто это как-то непорядочно: примчаться поддержать и помочь и тут же свалить в туман. Дескать, ура, помощь не понадобилась, я сваливаю. Как будто я сам не хотел ее снова увидеть. Кого я пытаюсь обмануть-то?

Поэтому я решил отпустить своих друзей и остаться с ней наедине. К тому же нужно было все-таки выудить из нее подробности произошедшего, а мне одному она доверится скорее, чем толпе.

— Ребята, спасибо вам большое за то, что откликнулись и пришли на помощь, — искренне поблагодарил я Степаныча, Танка и Сергея. — К счастью, сегодня все обошлось. Но мы занимаемся большим и серьезным делом, и случиться может всякое. Поэтому будем всегда начеку и на связи. Как друг друга найти — все знают?

Ребята закивали.

— Смотри, Боец, помощь точно не нужна? — переспросил Степаныч. Уж он-то знал, как обманчиво бывает ощущение «опасность миновала».

— Точно, точно, — улыбнулся я.

Когда все ушли, я запер дверь номера изнутри.

— Теперь ты мне можешь рассказать, что на самом деле здесь произошло? — спросил я Алину. Я особо выделил слова «на самом деле», и не случайно. Все это время меня не покидало странное чувство, что Алина мне чего-то не договаривает. Конечно, это легко объяснимо: стресс, истерика, растерянность, чужие люди… Ну вот, когда все эмоции поутихли, можно было обо всем поговорить.

Выяснилось, что пока я отсматривал бойцов и следил за переговорами Степаныча и бразильцев, Алина успела побывать на переговорах о трансляции турнира. Шло обсуждение условий прямого эфира. Среди прочих предложенных пунктов прозвучало и название какой-то новой финансовой компании, реклама которой обязательно должна появиться в нашем эфире. Причем, в отличие от всех других, это условие было жестким. Меня это насторожило.

Дело в том, что, как я уже успел узнать от Глеба, список рекламодателей утверждается рекламным отделом. Именно с ним договариваются фирмы, которые хотят разместить ролик или текст в эфире, заключают контракт, проплачивают услуги телевидения по прейскуранту — и все довольны. Иногда, как в случае с нашим мероприятием, список может утверждаться непосредственно организаторами: вдруг там окажутся конкуренты или просто те, с кем руководство в не самых хороших отношениях. Но вот чтобы одного из рекламодателей, можно сказать, навязывали насильно… Такое могло быть, только если канал сам в нем кровно заинтересован.

— Что за компания? Ты пробовала расспросить?

— Они мутят воду, ничего толком не рассказывают… Но это какая-то финансовая пирамида. Сам знаешь, сколько их сейчас развелось — как грязи. Наверняка уже успели под другим названием денег приподнять — вот и думают теперь, что боги и всеми управлять могут.

Ух ты. Еще интереснее. Нет, «новые бизнесмены», конечно, борзые, но чтобы вот так, без обиняков, пытаться напрямую командовать телеканалом… Насколько я помнил из прошлой жизни, даже про «МММ» таких историй не ходило. Их рекламой задолбали, конечно, из всех щелей, но они заказывали и оплачивали ее на общих основаниях. А тут — какие-то средней руки аферисты диктуют свои условия легальной структуре… Больше похоже не на финансовую пирамиду, а на каких-то совсем уж серьезных людей. На тех, кто могут себе позволить подвинуть аж самого Покровителя.

— Так, и что? Что решили с их рекламой? Ты отказалась?

— Покровитель строго запретил, — горько усмехнулась Алина. — Там у них, как я поняла, какие-то свои разборки. С кем можно дружить, а с кем даже не разговаривать — это не я решаю…

— Понятно, что не ты. Но ведь в известность тебя хотя бы должны поставить! Как же переговоры-то тогда вести?

— Ну вот они и поставили… В общем, завтра у меня интервью о нашем турнире, и я должна буду объявить спонсоров. Наверное, те, кого я обломала с рекламой, разозлились и…

Ну вот, о чем я и говорил. Простые аферюги не будут устраивать цунами, если что-то не получилось. В конце концов, у них есть еще сотня вариантов, куда влезть со своей рекламой. Да и светиться в скандалах раньше времени им точно ни к чему. Народ у нас в начале девяностых еще доверчивый, узнает, что их «инвесторы»-зазывалы такими вещами занимаются — мигом в другую дверь денежки понесет. Нет, имиджевый лик таких «благодетелей» должен быть ангельским! А тут… Получается, на методы им наплевать, главное — добиться цели. Да и вообще на «рекламные» интересы похоже со скрипом…

Алина снова задрожала и, всхлипнув, уткнулась мне в плечо. Видно, пережитое никак не отпускало ее.

— Сереж, ты как думаешь? Это же они ведь, наверное, да? — она умоляюще посмотрела мне в глаза, как будто хотела, чтобы я тут же разрешил ее сомнения и одновременно избавил ее от всех угроз. — Я просто, пока все это продолжалось, — она кивнула на дверь, — все варианты в голове перебрала. Мне кажется, больше просто некому.

— Да, похоже на то, — задумчиво протянул я. — Реклама — это дело прибыльное, а уж во время прямой трансляции там на кону будут такие бабки стоять, что и припугнуть могут. Но ведь не за отказ твой к тебе ломились-то? Они же тоже понимают, что ты здесь ничего не решаешь? Ну, в смысле, решаешь, конечно, — поспешил я поправиться, увидев вскинутые на меня Алинины глаза. Все-таки от нее действительно исходил какой-то дьявольский по своей силе магнетизм. Львица даже в этой ситуации оставалась львицей. — Но над тобой есть еще и другие люди, точнее, один человек, за которым и остается окончательное решение.

— Понимаешь, Сереж, они не просто разозлились, — Алина вытерла последние слезы и, кажется, начала окончательно возвращаться в свое рабочее состояние. — Они решили действовать.