— Не получилось у нас поговорить по существу. По фактам. — Стоило краскому замолкнуть, как неожиданно для того произнес Иосиф Виссарионович не совсем те слова, что желалось бы слышать от человека способного едва ли не по щелчку пальцев, как создавать, так и разрушать, человеческие судьбы. — Наверное, вам прежде все же следует передохнуть после долгого пути и после изложить всё в письменном виде. Да, так будет лучше, — кивнул он в пространство, уже не смотря в сторону Александра и лишь попыхивая в задумчивости своей трубкой. В силу занимаемой должности Сталин часто вынужден был выслушивать чужие мнения по совершенно разным вопросам. Но иногда этого самого чужого мнения становилось слишком много в беседе. Прямо как сейчас. А ему требовались факты! Потому разговор и оказался откровенно скомкан и завершен на не понятной для его собеседника ноте. Что тоже было не так уж и плохо, ибо зарвавшихся «пешек» время от времени требовалось спускать с небес на землю. — Товарищ Власик, распорядитесь, чтобы товарищу Геркану предоставили всё необходимое и не мешали работать. И чаю. Непременно угостите товарища чаем с лимоном. Пусть вспомнит вкус наших, советских, лимонов. Заодно сравнит их с испанскими. Любопытно будет узнать, чьи вкуснее.
[1] Указано на основе проводившихся в реальности сравнительных испытаний танков БТ-7 с бензиновым двигателем М-17 и дизельным В2. Дизельный двигатель не перегревался на любых скоростях хода, тогда как М-17 выдерживал всего 2 минуты хода танка на 3-ей передаче (30–50 км/ч), после чего вода в радиаторах закипала, а масляный бак расширялся так, что даже выпучивал броневой лист, вплотную к которому располагался.
[2]B-1 — французский тяжелый танк. Принят на вооружение в 1934 году. Изначально делался с броней толщиной в 40-мм, а после модель B-1бис пошла в серию уже с броней 60–65 мм. В качестве арт. вооружения нес одну 75-мм пушку в корпусе и одну 47-мм пушку в башне.
[3]S-35 — французский кавалерийские или крейсерский танк. Серийно производился с 1936 года. Имело броневую защиту 35–36 мм. В качестве арт. вооружения нес одну 47-мм пушку в башне.
[4]H-35 — французский кавалерийские или крейсерский танк. Серийно производился с 1936 года. Имело броневую защиту 40–45 мм. В качестве арт. вооружения нес одну 37-мм пушку в башне.
Глава 16
Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон
— И снова здравствуйте, дон Мигель! — расплылся в широчайшей улыбке Геркан, протягивая руку Крыгину, которого смог застать на всё том же аэродроме. — А я вновь здесь, вновь с мандатом и вновь явился по вашу душу! — Долго мариновать Александра по возвращении того в СССР не стали. Да и вообще решение об отправке военной помощи в Испанию политбюро ЦК ВКП(б) приняло спустя всего неделю после его доклада Сталину. На полмесяца раньше, нежели это случилось при ином ходе истории. Уж чем там руководствовался «вождь» при составлении и продавливании в ЦК своего плана действий, краском не знал совершенно. Однако же выбрал Иосиф Виссарионович несколько урезанный серединный вариант из тех трех, что описывал ему сам танкист. И понеслось!
— Здравствуйте, дон Алехандро, — улыбнувшись в ответ, словно лучшему другу, пожал протянутую руку морской летчик. — Или же правильнее будет обращаться к вам камарада команданте[1]? — обратил он внимание на испанскую военную форму, в которую на сей раз был выряжен гость из Москвы, и находящиеся на ней отличительные знаки.
— Пусть будет половинка на серединку — камарада Алехандро, — усмехнулся краском. — А так я военинженер 2-го ранга, Геркан Александр Морициевич. То есть технический специалист равный по званию майору. Просто испанской формы и знаков отличия, способных отразить подобные тонкости, увы, не существует, — кинул он взгляд вниз на самого себя. По прибытии в Испанию всех переодели в обычную пехотную форму республиканской армии, отчего и возникла необходимость уточнения своего статуса. — Буду обслуживать и ремонтировать танки, которые мы доставили вчера в Картахену.
— Ого! Танки! — аж присвистнул от удивления Михаил Андреевич. — А ведь у меня прежде закрадывалась мысль, что вы не тот, кем представлялись. Но я всё же полагал, что вы имеете отношение к разведке.
— Не знаю, расстроит вас это или нет. Но, ни малейшего отношения к таковой структуре моя скромная персона не имеет! Я танкист. В том числе по этой причине меня сюда и посылали ранее. Передо мной стояла задача определить, какие танки будет лучше всего сюда везти, а какие не пригодятся вовсе. Нынче же собираюсь заниматься своими непосредственными обязанностями, а не мотаться с вами и фотокамерой по небесным высям. Так сказать, будучи рожден ползать, летать не сильно стремлюсь. Хотя и приходится практиковать авиапутешествия, время от времени.
— А то, что вы мне сейчас рассказали, разве не должно являться военной тайной? — внезапно спохватился несколько расслабившийся летчик.
— А это и есть военная тайна! — немало так огорошил его в ответ собеседник. — Только не для вас. Поскольку с сегодняшнего дня вы поступаете в моё распоряжение в качестве военного переводчика, — поспешил успокоить Александр несколько напрягшегося бывшего царского офицера. — Мне кровь из носа потребен технический специалист, который поймет, что я скажу, и правильно переведет это всё местным курсантам будущего танкового училища. А кроме вас я более никого не знаю, кто мог бы подойти на эту роль. Вот и подсуетился, прежде чем про вашу персону не прознали наши авиаторы. Но тут уж кукиш им! Кто первый встал, того и тапки! Да, кстати! О главном-то я и позабыл совсем! — аж прихлопнул себя по лбу Геркан. — Я же сумел отыскать вашу матушку! Как раз отдыхал с семьей в районе Сочи по возвращении домой и выделил пару дней на поездку по указанному вами адресу. Она так и проживает в вашем старом доме вместе с вашей сестрой и её семейством. Вот, держите, письмо от них для вас и фотокарточка. Пусть и не первой свежести. Ну, уж какая под рукой оказалась.
— Спасибо, — не смог сдержать скупую мужскую слезу, принявший в руки протягиваемый конверт авиатор. Свыше пятнадцати лет он не имел возможности узнать хоть что-нибудь об оставшейся в СССР родне, так что появление на его горизонте «кинохроникера» из Москвы даже было воспринято им прежде, как подарок небес. — Большое человеческое спасибо!
— Да не за что. Что мы, без понимания, что ли? — едва ли не чиркнул ножкой по земле Геркан, изображая из себя саму совестливость. — Только вы, уж извините, не затягивайте слишком долго со сборами. Я к вам вырвался буквально на пару часов, одолжив машину у своих военно-морских коллег из Картахены. Больно уж много хлопот нас всех ждет в ближайшем будущем, потому необходимо поспешать. Все-таки создавать практически с нуля танковую школу и параллельно еще заниматься обслуживанием полноценного танкового батальона — это вам не фунт изюма схрумкать. Побегать придется всем. И побегать много.
В отличие от того хода истории, о котором Александр имел определенное представление, на сей раз состав поставленной в Испанию бронетехники оказался совершенно иным. Вместо броневиков ФАИ и БА-6, уже были отгружены по три десятка БА-30 и БА-3. И еще столько же подготавливались к отгрузке. А в качестве замены танкам Т-26 и так и не появившимся на свет БТ-5, отправили полторы сотни Т-24 — для непосредственного участия в боях с полностью советскими экипажами, и вдвое больше малышей Т-27 для формирования двух танковых полков национальных испанских бронетанковых войск. Причем отправили, не растягивая «всё удовольствие» более чем на год, а все боевые машины одновременно, для чего в срочном порядке пришлось разгружать и перенаправлять с пару десятков пароходов, что должны были убыть из Ленинграда, Одессы, Севастополя, Феодосии, Керчи в совершенно иные страны и с иными грузами.
Как по мнению самого Геркана, выделенных сил было ровно вдвое меньше, нежели предполагал необходимым иметь на поле боя он сам, когда презентовал свой доклад Иосифу Виссарионовичу. Вот только загвоздка заключалась в том, что танков Т-24 всего построили чуть более 350 штук, и четверть из них уже была пущена на запчасти, в том числе с целью снабжения «экспедиционных сил» запасными моторами, коробками передач и бортовыми редукторами, на чём особо настаивал краском. Остальные же машины данного типа необходимо было сохранить в составе тяжелых танковых дивизий, чтобы те попросту не исчезли как боевые подразделения. Ну и испанцы «возбудились» опять же, когда им озвучили цену одного танка усиления в 230 тысяч долларов США — то есть как целой роты тех же Т-27. И это притом, что в руки самих испанцев эти самые дорогущие танки никто даже не думал передавать вплоть до окончания боевых действий.
