Они умалчивали, а свои люди в Испании слали доклады, из которых вырисовывалась не столь уж радужная картина. Собственные потери оказались как бы не больше. Особо сильно Сталину не пришелся по нраву доклад Геркана. Много чего в нём было указано. Хоть новый устав для танковых войск пиши на его основе. Но более всего прочено Иосифу Виссарионовичу не понравились те потери в тяжелых танках, что понесли за какие-то две недели боёв 3 танковых батальона советских «добровольцев». Лишиться восьмидесяти семи Т-24 из полутора сотен, из них двадцати трех — безвозвратно, при, скажем честно, не самых выдающихся успехах… Это был сильнейший удар по вере главы СССР в неудержимость бронированной техники на современном поле боя. Ведь четверть всех тяжелых танков Советского Союза, управляемых лучшими танкистами, оказались в списке потерь при разгроме всего двух пехотных дивизий противника. Тогда как в том же Генеральном штабе РККА утверждали, что немцы с поляками способны совместно выставить на поле боя свыше 111 только пехотных дивизий, не считая кавалерийских и моторизованных.
Тут вырисовывалась не сильно радужная картина, учитывая, что один Т-24, по словам опять же Геркана, превосходил в своей боевой эффективности взвод Т-26, которые и составляли основу бронетанковых войск РККА. И пусть общевойсковых танков уже успели произвести под 10 тысяч штук, правила математики всё равно играли против Красной Армии. Молниеносного и гарантированного уничтожения войск потенциального противника в лице Польши и Германии даже такое количество боевых машин никак не могли гарантировать, учитывая опыт боёв в Испании. А ведь на восточных границах Союза еще вовсю поднималась Япония. В общем и целом, тут было, над чем призадуматься.
— А если бы мы послали в Испанию вдвое большее количество танков и, допустим, всю 1-ю Московскую Пролетарскую мотострелковую дивизию? — поинтересовался секретарь ЦК у наркома обороны, когда они остались одни по завершении парада на Красной площади в честь 19-ой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. — Как полагаешь, смогли бы уже полностью разгромить все находящиеся там профашистские силы?
— Может не к сегодняшнему дню, Коба. Но к концу года, полагаю, точно справились бы, — даже не подумал принижать возможности советских танков, краскомов и красноармейцев Ворошилов. — Как докладывают, больно уж местность там гористая, да и расстояния не самые маленькие, чтобы совладать быстрее. Местные бойцы, опять же, пока еще мало, на что годны.
— Вот и Геркан так предполагал и даже предлагал. А я не послушал. Может зря не послушал? — вновь обратился Сталин к тому человеку, что не станет о нём болтать лишнее. Болтать о неуверенности «вождя» хоть в чем-то.
— Что уж теперь говорить. Сделанного не воротишь, — не стал давать положительный или же отрицательный ответ Климент Ефремович, уже поднаторевший в казуистике, кто бы что о нем ни думал. — Одно могу сказать о Геркане точно. Он хоть и хитрый, да вечно себе на уме, но работать умеет. И видит многое не так, как остальные. Глубоко видит. Так что быть с ним следует осторожным, но к словам прислушиваться будет не лишним.
— А с кем не надо быть осторожным? — не весело хмыкнул Сталин и принялся набивать табаком очередную трубку, каковых у него уже скопилась целая коллекция.
Понравилось? Тогда не теряйся и переходи к следующей книге цикла: https://author.today/reader/343453
