Так что все последние дни Геркан только и занимался тем, что эвакуировал всеми доступными способами лишившиеся хода машины. Как из своего отряда, так и 1-ой роты, и входившие в сводный полк Киселева, у которого теперь наличествовал некомплект аж в 9 танков — из числа подбитых лишь 3 удалось вернуть в строй на месте своими силами. А вообще, учитывая общие потери, их танковый батальон сократился вдвое, отчего на душе было отнюдь не весело, как бы танкисты ни пытались всем своим видом показать личную удаль и удовлетворение от хорошо выполненной работы. Всё же вместе с железом оказались потеряны и боевые товарищи. Семнадцать человек только с их батальона навсегда остались лежать в испанской земле и еще двадцать два находились в госпитале. А со всех трех прибывших в Испанию батальонов тяжелых танков эти цифры составляли сорок один и пятьдесят семь человек соответственно. Такова оказалась плата советских «добровольцев» за разгром ровно половины войск генерала Мола, отбрасывание противника более чем на 150 километров от столицы республики и взятие Сарагосы.
Да-да! Пока Александр с Михаилом геройствовали на южных и юго-западных рубежах обороны Мадрида, два остальных танковых батальона, прежде высаженные в Валенсии и Барселоне, нанесли одновременные сходящиеся удары с запада и востока по одному из наиболее важных городов Испании, из числа оказавшихся в руках мятежников. Сто тяжелых танков, под две сотни артиллерийских орудий, 30 легких бомбардировщиков Р-5 и почти 25 тысяч человек пехоты стали той силой, что смогли сломить сопротивление мятежников и за неделю боёв, не только дойти до Сарагосы, но и ворваться в сам город, пробив бреши в выстроенной вокруг него обороне.
Начнись это сражение месяцем позже, когда к франкистам пришло бы солидное подкрепление от итальянцев и были бы доставлены новейшие 37-мм и 47-мм противотанковые пушки, а также немецкие 88-мм зенитные орудия, ничего бы у республиканских войск не вышло. Не спасла бы ситуацию даже противоснарядная броня советских Т-24. Их просто-напросто расстреляли бы издалека те же зенитки, что в обозримом будущем обещали стать ужасом любого танкиста. Но время нанесения столь мощного и масштабного контрудара оказалось выбрано более чем удачно. Да и со стороны республиканцев участвовали в нём большей частью войска Восточного фронта, в то время как силы Центрального сдерживали натиск наиболее боеспособных частей противника.
В общем, с получением столь солидной помощи от Советского Союза, у сторонников республики вышло сделать то, чего они не смогли сотворить во время первого визита Геркана в Испанию, когда он стал свидетелем окончившегося ничем сражения за город Уэска. Падение этого города, кстати, тоже ожидалось в самые ближайшие дни, учитывая, что именно к нему убыли от Сарагосы почти все уцелевшие Т-24. А следом уже виделось возможным возобновить идущее через него железнодорожное сообщение с Францией. Пусть любители устриц, улиток и лягушек не собирались помогать своим южным соседям с вооружением, поставлять топливо, грузовики и продовольствие они не отказывались. И железнодорожные пути в этом деле смотрелись куда более перспективным и надежным средством доставки грузов, нежели морские суда, которые уже начали перехватывать и даже топить корабли мятежников.
В общем, у республиканского правительства жизнь явно потихоньку налаживалась и его члены уже даже переставали подумывать о переезде в более спокойную Валенсию. А вот у одного конкретного военинженера 2-го ранга она перешла в режим беличьего забега в колесе. Мало того, что ему требовалось доставить в Мадрид все подбитые или вышедшие из строя по техническим причинам Т-24, чтобы попытаться собрать из них хоть что-то работающее, вдобавок именно на его шею повесили организацию в столице Испании ремонтных танковых мастерских, что были бы способны реанимировать «покойников» ничуть не хуже того же «Кировского завода». В общем, поставили вовсе нереализуемую задачу! Так еще и времени это всё занимало столько, что о визите в Лос-Алькасарес, дабы проверить, как там поживает на дне бухты его золото, оставалось только лишь молча мечтать. Мечтать, да нервничать, не умыкнул ли один отставной царский морской офицер добытые столь тяжким трудом сокровища.
[1] Реальное событие.
Эпилог
Вернувшегося в Москву в первых числах ноября 1937 года Иосифа Виссарионовича Сталина, с какой стороны ни посмотри, смело можно было назвать триумфатором. Еще не окончательным победителем в многолетней гонке за практически безоговорочное главенство в СССР, но уже приближающимся к финишу затянувшегося забега именно что триумфатором, оставившим далеко позади или же вовсе выбившим с дистанции большую часть потенциальных конкурентов. Что в ЦК партии, что в правительстве, что в армии, что на международной арене, его «акции» лишь выросли, не смотря на не прекращающиеся аресты среди тех, кто возомнил себя новой элитой страны.
Не забыл он и о переданном ему Герканом предупреждении покойного Калиновского о возможной грандиозной подставе со стороны Ежова и тех, кто якобы стоял за спиной этого излишне исполнительного человека, совершенно не боящегося лить чужую кровь. Именно поэтому народным комиссаром внутренних дел до сих пор оставался Генрих Ягода, не смотря на его с каждым днём всё более и более выказываемое нежелание заниматься чисткой рядов старых большевиков. Ягода в некоторой степени не только уравновешивал ставшего его заместителем Ежова, но также выступал этаким стопором и для прочих излишне ретивых партийных деятелей, что на волне идущих репрессий принялись делать ставку на уничтожение негодных им элементов через обвинение людей в заговорах, шпионаже, диверсиях или всём вместе взятом.
Теперь, когда с мест начинали приходить требования на увеличение квот по расстрелам, Сталин, как бы самоустраняясь от этого дела, направлял их Ягоде, прекрасно зная, что тот их не одобрит. Да и рассмотрение расстрельных списков отныне велось куда как скрупулезнее, чтобы вместе с явными противниками не оказались задеты за компанию и в целях укрупнения масштаба гипотетического существующего заговора, совершенно посторонние люди. А то повадились тут всякие любители вспоминать былую службу многих инженерных и управленческих кадров еще в царской армии или же у белых во времена Гражданской Войны.
Нет, конечно, среди «бывших» вполне себе могли найтись законспирированные агенты иностранных разведок или же просто вредители. Этого исключать было никак нельзя. Но и грести всех под одну гребенку виделось совершенно неправильным с точки зрения управления государством. Да в соответствии с данными, предоставленными тем же Ворошиловым, им из армии вот прямо сейчас требовалось вышвырнуть свыше 18 тысяч командиров среднего звена и под 5 тысяч старшего. То есть 57% всего командного состава! И всё по доносам! Кто-то был потомком или родственником царских офицеров. Другие проходили обучение в том или ином учреждении у ныне арестованных преподавателей. Или же находились под командованием того или иного высокопоставленного военного, попавшего под репрессии. Порой вовсе требовали уволить краскомов со службы по национальному признаку, ибо греки слыли отъявленными контрабандистами, латыши с немцами более всех прочих подозревались в шпионаже в пользу Германии, а поляки вовсе не вызывали ни малейшего доверия — СССР даже прекратил всякое финансирование Коммунистической партии Польши по причине утраты львиной долей её членов этого самого доверия. В общем, доносительство цвело и пахло, но пока что до безудержного террора дело в стране не дошло. А как оно станет в будущем, могло показать только время.
Также не оставляли безразличным Сталина новости, получаемые из Испании. Не смотря на первоначальный срыв отправки испанского золотого запаса в Москву, операция всё же оказалась доведена до логического завершения и 7800 ящиков с маркировками Банка Испании, уже были доставлены в столицу СССР, где ныне всё это богатство требовалось, проверить, рассортировать и оценить. Да и республиканские власти объявили о грандиозных победах, одержанных ими над мятежниками, что на Восточном, что на Центральном фронтах. Так, если можно было доверять их данным, оказались уничтожены или же взяты в плен свыше 20 тысяч вражеских солдат и офицеров. То есть пятая часть армии франкистов. Но вот о чем они умалчивали — так это какой ценой далась столь громкая победа.
