– Ты и правда хочешь поселить её в имении? – тихо спросила Катерина, когда дверь за знахаркой закрылась.
– Она лучше любого опытного врача. Такие раны и болезни лечит, что иному профессору от медицины поучиться не грех, – решительно кивнул Шатун. – А что не так?
– Я её боюсь, – еле слышно призналась девушка, прижимаясь к мужу.
– Хизарат женщина суровая, но добрая, – так же тихо принялся рассказывать Руслан, ласково поглаживая её по плечам. – Здесь, на её подворье, даже горцы из непримиримых с казаками не ссорятся. Все знают, что она лечит всех подряд и особо денег за это не берёт. Живёт тем, что люди сами дадут. Но зато лечит на совесть.
– Выходит, поселив её там, ты к имению и непримиримых привлечёшь?
– Это не страшно. Они будут приезжать за помощью, а не драться. Да и не настолько они страшны, как рассказывают. У страха глаза велики, помнишь?
– А тебе бы всё веселиться, – укорила его Катерина, легонько пристукнув кулачком по газырям на груди. – Мне ведь и вправду страшно.
– С чего? Она к тебе вроде по-доброму, – удивился Руслан.
– Она только смотрит, а мне чудится, что ей про меня всё известно, – нехотя призналась девушка.
– Это да. Умеет она скрытое видеть. На то и знахарка, бог знает в каком поколении. Знахарям положено такое знать. Иной болезный ведь к ней попадает, себя не помня. А как она поймёт, что с ним? Вот и учится скрытое видеть.
– А ты как с ней познакомился? – сменила Катерина тему.
– Ранили меня. А она подобрала да выходила, – коротко отговорился Шатун.
– А казаки где были? – тут же последовал очередной вопрос.
Но ответить Руслан не успел. Из дома вышла Хизарат. В новом шёлковом платке и новом платье, подпоясанном узким кожаным тиснёным поясом, с серебряным бляхами. На ногах были надеты изящные красные сапожки. Прихватив с собой корзину, знахарка легко спустилась с крыльца и вопросительно посмотрела на Руслана.
– Поехали, – едва заметно улыбнулся Шатун, широким жестом указывая на коляску.
Усадив в салон женщин, он плюхнулся на сиденье сам, негромко скомандовав пожилому казаку, сидевшему за кучера:
– В имение, дядька Елизар.
– Добре, княже, – кивнул казак, ловко щёлкая бичом и разворачивая транспорт.
Каурая пара, повинуясь его движениям, развернула коляску и, снова выйдя на дорогу, взяла размашистой рысью. Ухоженные, сытые кони катили коляску легко, словно она ничего не весила. Хизарат, с любопытством оглядевшись, потрогала пальцами кожу сиденья и, выглянув наружу, с интересом спросила:
– Это ты такой хороший фаэтон сделал?
– Я придумал, мастера делали, – усмехнулся Руслан.
– А можешь сделать такой, чтобы шёл так же мягко, но в нём можно было больных возить, которые сами ходить не могут, только лежат?
– Могу. Но ведь в наших местах на такой повозке не везде проехать можно. Особенно в горах, – напомнил Руслан.
– А мне в горах не надо. Я в горы не езжу. Оттуда родичи сами больных везут. Мне здесь, в долине надо.
– Можно такой сделать, – подумав, кивнул Шатун. – Он даже мягче идти будет, – задумчиво проговорил парень, прикидывая, как можно в местных условиях сделать амортизаторы. – Можно и носилки сделать, чтобы больного прямо на ней в повозку грузить.
– Что нужно, чтобы сделать? – тут же вцепилась в него Хизарат.
– Время. Материалы нужные есть. И ещё надо подумать, сколько коней в неё запрягать станешь. Пару или одного?
– Одного. Парой я управлять не умею.
– Тогда надо будет делать её легче коляски, – всё так же задумчиво протянул Шатун. – Подумать надо. Посмотреть, как лучше.
– Подумай, – вздохнула Хизарат. – Если сделаешь, тебя и твоих людей всегда бесплатно лечить стану. Первыми, – неожиданно пообещала она.
– Я не настолько беден, чтобы не платить мастеру за добрую работу, – отмахнулся Руслан. – Тут другое. Таких повозок ещё никто не делал. Обычно больных или раненых в телегу кладут или в арбу и везут потихоньку. Мы с казаками своих раненых на носилках, которые между двух коней привязываем, перевозим. Говорю же. Подумать надо.
– Он сделает, бабушка. Обязательно сделает, – с неожиданной робостью пообещала Катерина. – Вы только его не торопите. Он уже сейчас об этой повозке думает. Я знаю. Я всегда знаю, когда он что-то задумает. Лицо у него становится такое, жёсткое.
– Вижу, девочка, – улыбнулась в ответ знахарка. – И то, что он сделает, тоже знаю. Муж твой, княгиня, сильный человек, и очень умный. Ему такие вещи известны, о которых мы с тобой и не слышали. А меня не бойся. Я только с виду ведьма. А на самом деле немного волшебница, – поддела знахарка Катерину, улыбаясь одними глазами.
– Это ты ещё ведьм не видела, – не удержавшись, рассмеялся Руслан. – На иную посмотришь, с виду чистый ангел, а как копнёшь, такое наружу полезет, что смотреть страшно. Жуть кошмарная.
– Это где ты таких женщин повидать успел? – заинтересовалась Катерина, и Руслан, к своему огромному удивлению, расслышал в её голосе нотки ревности.
– Милая, я до тебя не в монастыре жил. И по миру помотался. Так что всякое бывало, – выкрутился он.
– Учись характер в кулаке держать, девочка, – посоветовала Хизарат. – Ты сильная, у тебя получится. Не давай дурной бабе из тебя вылезать. Иначе сама себе жизнь испортишь. И ему тоже. Знаю, трудно это. Тебе сейчас иной раз то поплакать, то покричать хочется. Так?
– Угу, – смущённо кивнула Катерина.
– Хочешь плакать, уйди, спрячься и плачь. Хочешь кричать, прячься и кричи. Не держи в себе. Но рядом с мужем ты всегда должна быть спокойной и доброй. Сама себя держать должна.
– Сложно, – подумав, протянула Катерина.
– Жить тоже сложно, – усмехнулась Хизарат. – Но мы женщины, а значит, должны уметь себя держать. Мать свою вспомни. Часто она при отце голос повышала?
– Откуда вы мою маму знаете? – растерялась Катерина.
– Не знаю. Но ты древнего рода. Это сразу видно. Добрую кровь сразу видно. А потому мать тебя с самого детства учила себя держать, да только ты её и не слушала толком. Вот теперь и придётся всё сызнова начинать, если хочешь крепкую семью иметь. А не так, что муж в одну сторону, а ты в другую. Это уж не семья. Оттого и роды древние прерываются, что в семье ладу нет.
– Вы меня словно воспитывать взялись, – буркнула Катерина с заметной обидой в голосе.
– Нет, это пусть родители твои да вот он делают. А я просто рассказываю то, что ты теперь наизусть знать должна, – усмехнулась знахарка. – Раз ребёнок есть, значит, и ты теперь себе не принадлежишь. Помни это, девочка.
Хизарат замолчала, глядя на пробегающие мимо пейзажи, а Катерина, насупившись, уставилась на свои сложенные на коленях руки. Руслан, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, обнял жену за плечи и, прижав к себе, еле слышно прошептал:
– Не сердись. Поверь, солнышко, она знает, что говорит. Я и сам у неё многому научился.
– Она и вправду колдунья, – буркнула девушка ему на ухо.
– Все знахари немного колдуны, – усмехнулся Руслан. – Я тебе потом кое-что про них расскажу.
Уже вечером коляска вкатилась в имение, и путешественники отправились отдыхать после долгой дороги. Коляска хоть и шла легко, но пыль, поднятая лошадьми и принесённая ветром, всё равно нужно было срочно смыть. Иначе это грозило всяческими кожными проблемами. Убедившись, что знахарке выделена хорошая комната, Руслан оставил её на попечении слуг и отправился к жене.
Катерина, уже отмытая и сытая, встретила его в спальне, что называется, во всеоружии. Увидев жену в откровенном пеньюаре, которого раньше не видел, Руслан малость опешил, после чего, обретя дар речи, осторожно поинтересовался, не слишком ли Катерина раздухарилась. Рассмеявшись в ответ, девушка тут же поведала, что пока ей можно всё. А если он не верит, то может сходить к своей знахарке и спросить у неё.
Уже падая в кровать, Руслан успел подумать, что идея перевезти Хизарат в имение была не самой лучшей, но менять что-то уже поздно. Как говорится, слово сказано. А ещё через несколько минут он вообще перестал думать. Не до того стало.
