— Вы хотите, чтобы я слил вам информацию.
— А вы быстро схватываете. Вы мне нравитесь, — похлопал мужчина в ладоши.
— Но, если Казарновский узнает об этом, я лишусь работы.
— А вы предпочитаете лишиться головы? Что, если Борис Семенович узнает о том, что его примерный зять изменят любимой доченьке. Нет, — остановился Фархад. — Не так сказал. Что, если вся столица узнает о том, что идеальный семьянин, отличный муж и отец, зять зам мэра по восточному округу, баллотирующегося в мэры, изменят своей женушке?
Самохин покраснел, сжав пальцы в кулаки.
— Не надо так нервничать, Игорь Александрович. Поверьте, я меньше всего хочу подложить вам такую свинью. Но и вы поймите меня. Я готов ради своей компании на что угодно. Как говорится, на войне все средства хороши.
— Но Казарновский узнает, что информацию слили. Он сразу догадается, кто это сделал, — Игорь кипел от злости.
— Но вы же умный человек, Игорь Александрович. Не мне же вас учить. Думаю, вам не составит труда сделать так, чтобы под подозрение попал кто-либо другой.
— ???
— Как насчёт вашего арт-директора Ангелины Павловны? — глаза Фархада вновь заблестели. — Она же тоже владеет всей информацией. Разве нет?
— Вы хотите, чтобы я подставил Ангелину?
— А что? Вы до сих пор питаете чувства к своей бывшей любовнице? — продолжал мужчина издеваться. — У меня вот есть другая информация.
— Что вы имеете в виду?
Баскаков щелкнул двумя пальцами. В ту же минуту один из опричников вскочил с места и протянул хозяину белый конверт.
— Вот, полюбуйтесь, — бросил он конверт на стол.
— Что это?
— А вы откройте. Откройте, не стесняйтесь, — ехидная улыбка не сходила с лица мужчины.
Игорь поднял конверт, вынул фото и замер. На снимках была Ангелина в обнимку с юношей у подъезда своего собственного дома. Игорь долго всматривался в фотографии, затем смял их и швырнул на стол.
— Кто это?
— Это ее новый сожитель, — спокойно ответил Фархад. — Что, вас это удивляет? — спросил он, заметив, как лицо Самохина вытягивается на глазах, — с недавних пор живет с ней под одной крышей. Как? Вы разве ничего не знали об этом? Ваша бывшая любовница не посвятила вас в перемены в своей личной жизни?
— Откуда это у вас?
— О, дорогой мой человек, я же предупреждал вас, что у меня целая коллекция интересных фотографий. Можно фотовыставку открывать. Хотите взглянуть на остальные?
— Довольно! — стукнул Игорь кулаком по столу. В глазах его читалась обида, ревность и ненависть. Он открыл кожаный портфель. — Вот флэшка, — протянул он через секунду своему собеседнику белый браслет. — Здесь информация обо всех контрактах «Уанхандрет дэйс» за этот год.
— Даже так, — развел руками Фархад. — А я знал, что мы сработаемся.
— Я могу идти? — Самохин встал из-за стола.
— Конечно, можете.
— Но где гарантия, что эти фото никто не увидит.
— Даю вам честное слово, — поклонился его собеседник. — Надеюсь, моего слова вам будет достаточно.
* * *
Игорь, миновав зал ресторана, чуть не сбив с ног швейцара у двери, выбежал на улицу. Он жадно глотал воздух, но его все равно не хватало. Мужчина расстегнул последнюю пуговицу рубашки. Он задыхался. А внутри его все просто кипело. Дойдя до автомобиля, он плюхнулся на водительское сиденье, громко хлопнул дверцей и положил голову на руль. Он до конца еще не осознавал того, что произошло. Самохин не понимал, что в эту минуту больше бесило его: то, что он попался на удочку как последний идиот, или то, что Ангелина, которую он считал своей собственностью, не только оставила его, но и нашла себе нового ухажера.
— Я этого так не оставлю, — слова его прозвучали, как приговор. — Я — Игорь Самохин. Как ты посмела так поступить со мной? Это была последняя капля, — разгневанный мужчина завел машину. Раздался визг тормозов. И вскоре белый «Лексус» уже мчался по шоссе в сторону центра.
* * *
Та же, кому предназначались последние слова Самохина, уже открывала дверь реанимационной палаты.
— Только, Ангелина Павловна, не долго, — просил мужчина в голубом халате и чепчике, придерживая дверь. — Я вообще рискую, пуская вас в реанимацию. Вы же знаете, это запрещено.
— Спасибо большое, Глеб Сергеевич, — ответила девушка, набросив на плечи белый халат, протянутый ей доктором. — Я на одну минуту. Мне просто необходимо его увидеть.
Лина сделала шаг.
— Папа! — бросилась она к мужчине на высокой кровати посередине палаты.
Несмотря на открытое окно, запах медикаментов не выветривался. Аппарат, стоящий рядом с мужчиной пищал и подмигивал девушке. Лина с трудом узнала отца: похудевший, с синяками под глазами, с трубкой в носу и с капельницами по обеим сторонам.
— Как ты? — Ангелина еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться.
— Дочка, я так рад тебя видеть. Напугал я вас. Да?
— Папа, почему ты ничего не сказал мне?
— О чем?
— Что тебе необходима операция.
— Прости, — мужчина замолчал. — Не хотел обременять тебя своими проблемами.
— Проблемами? — повторила Лина.
— У тебя и так их хватает. А тут еще больной старик.
— Папа, ты что? Да как ты вообще смеешь так говорить?
— Действительно, что уж тут говорить-то. Глеб Сергеевич заштопал мне сердце. Говорит, жить буду, — пытался улыбнуться мужчина.
— Это не сердце, а кардиостимулятор.
— Какая разница. Стучит также, послушай.
Девушка припала ухом к груди отца.
— Павел Иванович, — показалась в дверях голова врача. — Вам нельзя нервничать, не забывайте. А у вас, милая барышня, — перевел он взгляд на Ангелину, — еще одна минуту.
— Да, да. Уже иду, спасибо, доктор. — Ангелина нагнулась и поцеловала в лоб отца.
— Дочка, а откуда же деньги на операцию?
— Не беспокойся об этом. Одолжил один хороший человек, — сделала Лина ударение на предпоследнем слове.
— Действительно, хороший, — подытожил Павел Иванович.
— Пока, пап, поправляйся, — Ангелина вышла за дверь и облегченно вздохнула.
— Ну, как? — подскочила к ней тут же мачеха, ожидающая в больничном холле.
— Все хорошо, Ольга Николаевна. Вы останетесь здесь?
— Да, хоть Глеб Сергеевич сказал, что это ни к чему, я все же посижу.
— Хорошо, — поцеловала Лина в щеку мачеху. — Мне нужно в офис. Если что-то понадобится, позвоните, — сказала девушка уже на ходу.
— Хорошо, дочка.
* * *
— И это все? — Мурад стоял в дверях знакомого нам антикварного салона и переводил взгляд то на его хозяина, то на пачку купюр в своих руках.
— Что-то еще? — поправляя очки на переносице, спросил антиквар — тот же самый старик в растянутом свитере и клетчатых брюках.
— В прошлый раз, мне помнится, было намного больше.
— Юноша, — улыбнулся тот, — вы берете деньги или нет?
— Хорошо, — подумав, ответил султан. — Благодарствую, — и направился к выходу.
Антиквар же прошел в смежную с салоном небольшую комнатку и, взяв трубку телефона, стал набирать номер.
— Простите, — в дверь постучали, и на пороге вновь появился настырный клиент.
— Слушаю вас, — антиквар положил трубку на место.
— Мне нужен телефон. Такой, маленький, чтобы позвонить, — объяснял он жестами. — Вы не знаете, где я могу найти его.
— Оооо, — развел руками хозяин салона. — Вы обратились по адресу. Есть у меня один.
С этими словами мужчина открыл ящик стола и вынул сотовый телефон старой модели.
— Вот, — протянул он Мураду. — Отличный телефон и самое главное — надежный.
— Я возьму его.
— С вас две тысячи рублей.
— Как? Вы смеете еще просить деньги? — повысил голос султан, заняв свою любимую позу.
— А вы хотели в подарок? — мужчина выхватил телефон из рук Мурада и направился к столу.
— Постойте. Я дам вам деньги, — султан вынул из кармана только что врученную ему за камни сумму и принялся отсчитывать.
— Две тысячи — это две зелененькие бумажки, — добавил антиквар, увидев, что парень растерялся.
Мурад протянул деньги, взял сотовый и покинул салон.
* * *
— Я же говорил, это сработает, — Фархад развалился в кресле зала для вип-клиентов ресторана и ожидал своего завтрака.
— Да, шеф, вы были правы, — поддакивал ему Влад.
— А вы действительно показали бы фотографии? — спросил Макс.
— Да нет, конечно. Ты не знаешь Туманова. Борис Семенович — страшный человек. Упаси Бог с ним связаться.
— Но как вы точно рассчитали, показав фотки той девки с султаном.
— Ничего не изменилось за столько лет. Из-за женщины мужчины способны терять рассудок.
Беседу прервал телефонный звонок.
— Але, — ответил Макс и тут же протянул телефон Фархаду.
— Фархад Альбертович? — услышал тот в трубке мужской голос.
