является церковь. Общими очертаниями она напоминает одну из старинных католических церквей. Никаких крестов, правда, на ней и в помине нет. Вместо них купола здания украшают знаки, до боли напоминающие символы Wi-fi.
Мне становится смешно:
— Человек, который собирается свидетельствовать против церкви приглашает на встречу именно туда? Серьёзно?
— Он ещё и на личной встрече настаивал, — хмуро напоминает Гайла.
— Ловушка, — подытоживает Эфения. — Рассчитанная причём на круглых идиотов.
Гайла кивает:
— Точно. Ну что, идём?
— Ага.
Я первым толкаю дверь. Она открывается неожиданно легко, буквально всасывая меня внутрь прохладного сумрачного помещения. Это что-то вроде притвора, за которым виднеется длинный и довольно широкий зал с рядами скамеек. Он тоже полутёмный, лишь на стене за кафедрой светятся загадочные символы, самым знакомым из которых оказывается всё тот же Wi-fi.
Прохожу вперёд. Следом за мной крадётся Гайла, а верная Эфения сидит на плече. Мы готовы к атаке, практически ждём её.
— О, — раздавшийся поблизости голос полон разочарования. — Это всего лишь вы, Макс.
Разворачиваюсь всем корпусом и демонстрирую подкравшейся сзади даме полыхающий огнём кулак. Но, судя по выражению лица, её это совсем не впечатляет.
Святая Жаслин — а это именно она! — легко отводит мою руку в сторону.
— Ты меня поймал, — мурлычет, улыбаясь. — Зачем было разыскивать? Мог бы сразу ещё из Поживы со мной пойти.
Усмехаюсь:
— С каких это пор мы на «ты», уважаемая?
Жаслин возвращает усмешку:
— На самом деле не люблю формальности. Проходите, присаживайтесь, есть серьёзный разговор.
Мы чинно размещаемся на скамейках, а Жаслин привычно встаёт за кафедру.
— Вы же не собираетесь делиться с нами информацией? — сразу берёт быка за рога Гайла, не дожидаясь, пока святая начнёт свою проповедь.
Жаслин матерински ей улыбается:
— Не собиралась, да. Но обстоятельства изменились. И всё из-за вас, Макс. Мне нужна помощь в одном небольшом дельце.
— Вознаграждение, я надеюсь, будет весомым, — неосознанно очерчиваю руками две объёмные полусферы и тут же получаю чувствительный щипок в шею и фейское шипение прямо в ухо.
— Возможно, — кивает за своей стойкой святая. — Вероятно, я даже позволю одному из вас присоединиться к нам в качестве почётных членов. Тому, кто покажет себя лучше других.
Ну всё, этак мы каши не сварим. Со стуком встаю с места и ссаживаю Эфению с плеча. Подхожу к кафедре. Опираюсь на неё руками, заодно нависая над обнаглевшей святошей. Она высокая, но я всё равно выше.
— С каких пор просьба о помощи звучит как приказ? — спрашиваю, сердито прищурившись. — Считаешь, что можешь ставить условия? Вот тебе тогда мой ответ.
Складываю из трёх пальцев фигу и демонстрирую удивлённой святой.
— А теперь мы уходим, — заканчиваю я и разворачиваюсь к выходу. — Гайла, Эфения, за мной.
Успеваю преодолеть половину пути, когда из-за кафедры доносится:
— Подождите, Макс! Дело не только во мне и Церкви. Вся столица может быть в опасности.
Останавливаюсь не сразу и медленно оборачиваюсь:
— А вот с этого места поподробнее. Что за опасность и причём тут мы?
Женщина открывает рот, чтобы ответить, но её прерывает приглушённый рёв, который звучит откуда-то из-под земли. Мы недоуменно переглядываемся, а Жаслин разводит руками:
— Вот об этом я и говорила. Вы ведь не оставите девушку в беде, правда?
Наши бараны
— Церковь скрывает присутствие опасного монстра в центре столицы? — Гайла, кажется, сама не верит в то, о чём спрашивает.
Щёки Жаслин внезапно розовеют.
— Это не преднамеренно, вы не подумайте! — торопливо выговаривает она. — Мы доставили сюда подозреваемого для допроса, а он…
Бешеный рёв раздаётся снова. Гайла неодобрительно качает головой:
— Всё равно не понимаю. Если случилось что-то непредвиденное, почему не доложили?
Жаслин тяжело вздыхает и кивает в сторону покинутых нами ранее скамеек:
— Присядьте. Кажется, я обязана вам кое-что рассказать.
На этот раз женщина усаживатся вместе с нами. Даже ехидно улыбаться перестала. Наоборот, лицо святой выражает крайнее беспокойство. Или она просто притворяется?
— Представлюсь снова, — произносит святая без улыбки. — Жаслин, заместитель главы трибы Инквизиции Церкви Второго пришествия.
Судя по покруглевшим глазкам Гайлы, это довольно важная шишка. А вот мне слово «инквизиция» совсем не нравится. Костры, еретики, охота на ведьм… Не повезло же нарваться на эту дамочку! Но всё равно усмехаюсь:
— Ищете инакомыслящих?
Жаслин кивает:
— Не совсем. Любая угроза, касающаяся Церкви, находится под нашей ответственностью. Будь то расследование инцидентов, зачистка и устранение последствий.
— Видел я, как вы последствия устраняете. В Поживе, между прочим, тогда удалось спасти сорок три человека. Которых вы, к слову, уже приговорили.
Жаслин вежливо улыбается:
— Спасение людей не является приоритетной задачей трибы Инквизиции. Особенно в текущей ситуации. Важно то, что я больше не могу рассчитывать на собственных подчинённых.
— По какой причине? — спрашивает Гайла. Хотя наверняка уже знает ответ.
Святая инквизиторша складывает руки на груди и отводит глаза в сторону. Тяжело вздыхает:
— Выяснилось, что многие мои братья и сёстры поддерживают крамольную идею приближения Второго пришествия собственными силами. И ради этого готовы заигрывать с Бездной.
— А если конкретнее? — уточняю. Не люблю всякие иносказательные формулировки: скрываться за ними может что угодно.
Женщина пожимает плечами:
— Бывает по-разному. Кто-то просто коллекционирует артефакты эпохи Первого пришествия, а кто-то…
В тишине церкви в очередной раз разносится рëв.
— … открывает древние обелиски, чего бы ему и окружающим это не стоило, — со зловещим видом заканчивает Жаслин, когда шум смолкает.
— Это странно, — прерываю подзатянувшееся молчание. — Своим коллегам вы не доверяете, а к первым встречным за помощью обратиться не стесняетесь. Подозрительно.
— Только из великой нужды, — скорбно вздыхает женщина. — Я знала, что в Поживе действовал кто-то из вечных. Всё потому, что даже чистейший в тот раз не смог остаться в стороне. Так что когда нас с Вилисом принялись разыскивать, я почти полностью была уверена, что это кто-то из ваших. И решила это использовать.
— Как трогательно, — откровенно недоверчиво хмыкаю я. — Аж слеза где-то зашевелилась.
— Ну что вы, Макс, — отмахивается Жаслин. — Совсем не собиралась вас расстраивать. В наших кругах многие знают, что советник Рах Шан имеет отношение к отряду вечных и служит исключительно во благо кайзера. Но даже если допустить, что он поменял приоритеты, вечные не настолько привилегированны, чтобы посвящать их во все тонкости. Зато обладают недюжинной силой.
Женщина ненадолго замолкает, словно задумавшись.
— Ну и ваше поведение в Поживе тоже сыграло свою роль, — неохотно признаëт она. — Все эти разговоры про спасение невинных… Впечатляют.
И не поймëшь по тону — то ли похвалила нас она, то ли поругала.
