Когда первые лучики солнца робко выглянули из-за горизонта, подкрасив золотисто-красным цветом, серовато-синие облачка, их, и нашим взорам, представилась следующая картина.
Солидных размеров бухта, посреди которой болтается одинокая лодочка. А в лодочке…
Да. В лодочке, не считая нас самих, было как-то удивительно пусто. — Все наши товары, все припасы, в том числе и вода, были аккуратно и тщательно вытащены из лодки, и уперты в неизвестном направлении. …Реально неизвестном. — Была ли это работа аиотееков, или местные жители постарались. Неизвестно.
Рассматривая данный вопрос чисто из академического интереса, я склонен принять версию, что товары утянули себе аиотееки. А там уж и местные, завидев неизвестно откуда взявшееся на их берегу полностью бесхозное средство передвижения, — с азартом подключились к грабежу тех, чьими байками про путешествия и подвиги, они так заслушивались вчера деля совместную трапезу.
Нет. Я все понимаю! — Коли уж аиотееки кого и решили «приголубить» и «взять на собственное обеспечение», — тем уже не до лодок и имущества, — сохранить бы шкуру. Так чего ж добру-то пропадать?
… Но вот какого, спрашивается, хрена, было воровать воду?!?!?! Теплую затхлую воду, провонявшую кожей мехов в которых она хранилась? — Ради самих этих, вполне себе обычных и ничем не выдающихся мехов? — Да кому такая дрянь могла понадобиться? Сперли чисто по скаредности и жлобистости своей прибрежнецкой натуры.
А я сейчас готов был убить хоть бы за каплю той вонючей и мерзостной на вкус воды! Потому как, последний раз пил, перед тем как меня посадили в яму. Да и мои ребята тоже удостоились этой радости примерно в тоже время. По нескольку глотков на брата. Так что торчать посреди соленого океана изнывая от жажды, да после хорошей пробежки, — было прямо скажем, жутко некомфортно.
…А еще эти сволочи украли мой мешок целителя! А изрубленная вчера плетью спина, дико болела, особенно после соприкосновения с соленой водой. …Нет, я знаю что соленая вода океана очень полезна, крайне схожа с составом человеческой крови, (по крайней мере так говорят), и даже может дезинфицировать раны. …Но, насколько я помню, — посыпание солью ран, завсегда относилось к разряду пыток!
…Но это были мои личные проблемы. — А общественную проблему составляли три весла!
Ага, три весла на девять рыл. Только три весла, которые мы смогли найти возле лодки. Нахрена местным было красть наши весла приспособленные для гребли в уключинах? Что они с ними делать-то собираются на своих утлых лодчонках? — Стырили на сувениры? Чисто сдать в приемный пункт деревянного лома, чтобы было на что утром опохмелиться? Подпереть покосившуюся хижину? Воткнуть высокотехнологичное и идеально сбалансированное, (мне хотелось в это верить), весло, вместо шеста для просушки сетей? — Об этом можно было только догадываться. Но можно было не сомневаться только в одном, — местное хозяйственное жлобье, применение им найдеут, и чтобы вытребовать их обратно, придется придти на этот берег целой армией. …И ведь не факт что и тогда найдем. — Спрячут сволочи!
Ладно. Скажем спасибо что хоть не успели от лодки доски оторвать… А ведь уверен, задержись мы у аиотееков еще на денечек, — скомуниздили бы и остатки лодки.
Впрочем, хватит накачивать себя злобой. Тем более что Дор’чин уже распределил людей и мы начали, весьма неспешно выгребать в сторону моря.
…Вот ведь блин! У той скалы. Где, по моим воспоминаниям начинается проход за линию бурунов, нас уже поджидают несколько лодок. Вероятно местные рыбаки с утра пораньше тронулись на промысел, так что улизнуть незаметно не удастся.
— Там это Дебил. — Окликнул меня Дор’чин. — На лодках аиотееки сидят.
— Вот ведь… — Отозвался я, едва сдерживаясь, чтобы не произнести трехэтажного заклинания. — Какие они сволочи… нехорошие. …А что все лодки аиотееками забиты, или и местные есть?
— Человека два-три местных да веслах, и по парочке аиотееков с копьями… — Внимательно посмотрев вперед на крохотные черточки, почти сливающиеся с пеной и скалами, уверенно ответил мне Дор’чин.
— А лодок сколько всего?
— Полная рука и еще одна.
Да уж. — три десятка супостатов, из которых дюжина наверняка очень хорошо вооружена. — Уж коли аиотееки собрались воевать на море, — значит очень сильно злы и обиженны на нас, и местных сопляков на это дело не пошлют. Да еще два десятка мужиков, которые может и без особого энтузиазма, но драться будут, ибо деваться им некуда.
А у нас; — Весла, — три штуки. Копья, — три штуки. Одна, видать подобранная впопыхах коряга, которая за неимением лучшего наверное сойдет за дубину.
А, — еще и сама лодка! — так же одна штука. И в отличии от местных челночков, это действительно Штука, крепкая, тяжелая и солидная. С такой вполне можно идти на таран вражеского флота. …Если бы еще только было побольше весел. — Тогда можно было бы и в скоростях потягаться, да и какой-нибудь маневр попытаться изобразить. А сейчас, мы жутко тихоходны, неповоротливы и беззащитны. Особенно учитывая что из доспехов на нас, только матерчатые юбки. …Вот уж действительно попали!
— Дор’чин, — обреченно вздохнув, сказал я. — Правь-ка назад. На середину бухты. С нашей посудиной в том узком проходике, да при наличии вражьих лодок, нам делать нечего.
А как ты думаешь, — что во-о-он на той стороне? — ткнул я пальцем в дальний от поселка конец бухты. — Судя по лесу, — вода там должна быть.
— Должна. — согласился со мной капитан, жадно облизав высохшие губы. — Только местные лучше те места знают, и постараются нас там отловить.
…Да уж. — Тут он прав. — пока мы будем догребать туда на нашей, ставшей тихоходной лодке, — аиотееки, взяв местных в проводки, быстро доберутся до места. Хоть берегом, хоть по воде. Я приложил к глазам руку козырьком, чтобы лучи уже поднявшегося солнца отражающиеся от воды, не били в глаза. И невольно прикоснулся к той гадости, что еще лежала у меня на голове. А потом, невольно моя рука опустилась значительно ниже, где, как я недавно обнаружил, уже висел свежий скальп часового, который я оказывается содрал на чистом рефлексе, даже толком не заметив.
— Ну и пусть стараются. — Почувствовав дикий приступ злобы, ответил я. И добавил, пытаясь руками собрать свою шевелюру в нечто более привычное и пристойное Шаману своего племени. — Ловить ирокезов, это вам не на кроликов охотиться!
Народ радостно заржал над столь непритязательной шуткой, и бросив всякие остальные дела, начали помогать друг другу наводить идеологически правильные прически.
Невообразимая глупость! — возможно скажете вы. — Вполне может быть. Но уж коли решил поиграть в поддавки со смертью, — изволь выглядеть достойно. Чтобы Предкам было не стыдно на тебя смотреть, и чтобы они, в случае чего, — не утруждались отгонять ссаными тряпками от своих небесных костров, блестящеголовое набриолиненно-залакированное чмо.
— Три лодки за нами плывут. — Вдруг сообщил Зувгур, — одни из наших, самых молодых бойцов. Зувур этот, кстати говоря, единственный в нашей лодке, был не из ирокезов, а из бородокосичников. Да плюс к тому, — согласно имени, — из чистокровных улотцев.
И что характерно, — хотя борода у него, пока была больше чисто в теории, чем на морде, остальные бородокосичники выказывали ему явные признаки уважения.
Да. Что и говорить, — темный был парнишка, — И авторитетом пользовался явно не по чину… в смысле. — возрасту. И этот самый чин, или скорее, — свое место в иерархии улотского общества, как-то старался не афишировать.
Я сначала пытался этот вопрос прояснить, но тщетно. А потом просто смирился, что он вечно ошивается в компании с серьезными солидными мужиками, и те не шпыняют его как малолетнего сявку, как и стоило бы пожалуй, согласно возрастному цензу. А во всем остальном, — претензий к этому Зувгуру, никаких не было. — И службу тащил исправно, и бойцом был не из последних, и понтовался весьма умеренно. — Все таки местные патриархальные традиции, даже от какого-нибудь принца крови, требуют выказывать явные признаки уважения, любому одноплеменному бомжику старше себя по возрасту. — Что уж там говорить о воинах и шаманах?
Но так или иначе, а он сейчас был единственный кто в данный момент не занимался наведением красоты, и потому первым засек изменение обстановки. И это как-то сразу поменяло настроение.
— Куда плывем? — Деловито осведомился у меня Дор’чин, пока остальной экипаж расхватывал весла, и пытался просунуть подобранную корягу в уключины.
— Да все туда же. — Ответил я, понимая что нихрена не знаю что нам дальше делать, и решившись полностью положиться на милость своего персонального божка.
— Они плывут быстрее нас… — Осторожно предупредил меня наш капитан.
