Сердечек было много.
Просто нескончаемая лавина какая-то. И мы с Карлом принялись обрезать с них жилки, чтоб управиться.
Обрезав все лишнее, мы разрезали сердечки на несколько частей и отправляли их в чистую большую посудину. Туда же Тильда отправляла мелко нарубленные яйца.
Надо отметить, что она орудовала ножом ловко. Пожалуй, грубовато, но очень быстро. Что за чудо-помощница!
Да и с яйцами она управилась намного раньше, чем мы с мелкими сердечками.
— Тильда, займись грибами, — велела я ей. — Вынь их и тоже наруби мелко. И сюда же.
— Чудеса, — пробормотала Тильда, вытирая руки о старый фартук и заглядывая в котел, где лежало вперемешку мясо с яйцами. — Ну, чисто как поросятам…
Мы с Карлом так и покатились со смеху, хотя Карл и глянул тревожно на меня.
Но я и опасений не разделяла.
— Принеси-ка ведро майонеза, Карл! — скомандовала я, пока Тильда отвлеклась на грибы. — И добавь его в салат!
В общем, и тут получилось схитрить.
Когда мы, наконец, управились с сердцами, Тильда виртуозно покромсала грибы и покидала их в общий котел.
Я посолила ингредиенты, чуть поперчила и туда же отправила луковую золотистую зажарку. Она потекла огненной рекой на яйца и грибы под удивленными взглядами Карла и Тильды.
После я все перемешала как следует и протянула ложку Карлу.
— Пробуй, хозяин!
Карл попробовал новое блюдо с сомнением на лице. Но по мере того, как он распробовал его, улыбка появлялась на его губах.
— Выглядит непривычно, но очень вкусно! — сказал Карл и хотел было снова полезть этой ложкой в общий котел, но я остановила его.
— Но-но-но! Чистыми ложками, и только из своей тарелки! Тильда, отважишься?
— Пожалуй, — осторожно согласилась она. — Уж больно интересно, что вышло?
— Из хороших продуктов ничего дурного выйти не могло, — отрезала я. — Давайте миски, и за стол!
Пришло время и наши горшков с мясом.
Я вынула один, проверила на готовность картофель и мясо.
Картофель рассыпался, мясо было мягким. Овощи сварились и дали сок.
К этому бульону, которого было совсем немного, я долила чуток наваристого куриного, с потрошков.
На стол постелила самую новую, самую красивую скатерть.
Нарезала свежего хлеба большими белыми ломтями.
Каждому поставила по горшку мяса, и на тарелочку по чуть-чуть положила салата. На пробу.
Бъёрн тоже отнесся к салату с подозрением.
Он сначала выгреб все из горшка и съел, крякая и причмокивая. И весь бульон вычерпал и промокнул коркой хлеба.
Салат он придвинул к себе небрежно, раздумывая, есть его вообще или нет.
Но после первой же ложки его настроение изменилось.
— Однако, — глубокомысленно протянул он, жуя и задумчиво глядя в потолок.
— Вкусно? — с надеждой спросила я.
Он снова щедро черпанул ложкой и отправил порцию салата в рот, все так же задумчиво глядя в потолок.
После третьей ложки салат кончился, и Бъёрн с сожалением посмотрел в опустевшую тарелку.
— Неплохо, — подвел он итог. — А еще можно?
— Вот видишь! — воскликнула я, обращаясь к Карлу. — Этот вкус всем понравится!
— Было б неплохо, — ободренный, ответил Карл.
— Тогда вы управляйтесь здесь, а я пойду… и поработаю в другом месте, — сказала я. — Вернусь ночью, думаю.
— Хорошо, — ответил Карл. — Возьмешь с собой ужин? Вдруг проголодаешься?
Он более чем заботливо собрал для меня корзинку, поставив туда горшочек с тушеным мясом и миску с салатом, прикрыв ее ломтями хлеба.
Пока Тильда убирала посуду, а Бъёрн носил воду, я накинула плащ, взяла корзинку и проскользнула в комнату Карла.
Из тайника забрала золотую монету, крепко зажала ее в кулаке. Вступила в круг и только и успела, что вымолвить «Иду!», как меня перенесло в Белый Город.
Я оглянулась — это был все тот же покинутый пыльный тихий дом. Он так и стоял нетронутым; и, разумеется, в нем полно было работы, да и о посетителях говори было рано.
Но я знала, зачем рвалась сюда.
Я отела пораньше увидеть Феланора. Он ведь скоро прибудет в город!
И сердце мое замирало в предвкушении встречи.
***
В Белом Городе все было все так же празднично и шумно.
За стенами таверны слышны были музыка, смех. Горожане ждали своего правителя.
И я тоже.
Начать уборку я решила с зала. Комнаты, кухня — этого посетители не касались и не видели. А вот зал — это лицо заведения!
Здесь убираться было не в пример легче, чем в таверне Якобса.
Уж не знаю, чем он так умудрился ее заляпать, но даже в пустующем много лет доме не было такой грязи. Много пыли, да, паутины. Но не отвратительной зловонной жижи, не копоти и жира, которыми были заляпаны даже столы в таверне Якобса.
— Что ж ты за существо такое, Якобс, — пыхтела я, сметая веником мусор из углов. — Все испоганит одним своим присутствием!
Комнату под лестницей, подобие моей спальни, я привела в порядок первой.
Перетряхнула всю постель, выколотила одеяло, вымела полы.
Эта комнатка была такой крохотной, что я с ней провозилась всего час. А потом долго, долго сидела на постели, вдыхая запах чистоты и свежести, и аромат цветов, льющийся из раскрытого окна.
У меня было ощущение, что я вернулась домой.
Очень странное чувство, учитывая то, что в Белом Городе Адель, скорее всего, никогда не бывала…
Затем я приступила к уборке.
Воду я брала в колодце во дворе. Красивое место! Над колодцем росли цветущие деревья, и когда дул ветер, казалось, что идет снег из осыпающихся бело-розовых лепестков.
Столы я отмыла первыми. Поливала щелоком и скребла щеткой до скрипа, пока они не заблестели.
И оказалось, что они сделаны из благородного беленого дерева с черными и алыми прожилками. Очень красиво. По-эльфийски изысканно!
Стекла здесь были витражные, из светлых голубых, зеленоватых стекол.
Это я выяснила, когда смахнула пыль с окон.
Их отмыть было сложнее.
Ветер и дождь сделали окна снаружи серыми и шершавыми.
Я мыла их с величайшей осторожностью, чтоб не выдавить ни стёклышка.
Несколько раз меняла воду. Окатывала окно и принималась тереть его заново, пока стекла не стали прозрачными, а рисунок витража легким и светлым.
Влажной метлой прошлась по полу еще раз, сметя остатки мусора с потемневшей половой плитки.
Из темно-серой и шершавой она стала красно-коричневой, как обожжённый кирпич. До чистоты ее еще тереть и тереть, но в целом стало намного чище и свежее.
Растопила старую печь, кое-как справившись с высушенными до идеальной сухости дровами. Нужно было просушить помытый зал, мебель.
Я распахнула отмытые окна, чтоб проветрить душный зал. В ведре с чистой водой сполоснула руки и лицо. Привела в порядок волосы и платье, как могла.
И вышла на порог, заметенный бело-розовыми лепестками.
Ни раньше и ни позже.
Именно сейчас.
В тот самый миг, когда к таверне подходи Феланор.
— Здравствуй, эльфийский принц, — чуть улыбаясь, произнесла я, склонив голову к плечу и щуря глаза от оранжево-розового заката, облизнувшего небосвод. — Долго же ты шел домой. Я заждалась.
Феланор замер на пороге, потрясенный. Казалось, он очень хочет потереть свои эльфийские глаза. И сдерживается изо всех сил, чтобы не показаться смешным и нелепым.
— Адель?! Это ты? — не веря своим глазам, выдохнул он. — Что ты тут делаешь?! Как?! Или… ты только чудишься мне?
Он насмелился подойти и коснуться меня рукой.
Но я не распалась, не разлетелась розовыми лепестками.
Осталась стоять перед ним, уставшая, чуть улыбающаяся.
— Карл оказался полукровкой, полуэльфом, — весело сказала я, рассматривая его изумленное лицо. — Это старый дом его матери. И вот я здесь! Пришла встретить тебя.
— Но как ты догадалась, что я приду сюда?!
— Это ведь твой город. Ты наверняка видел этот дом раньше. И не мог не заметить его сходства с таверной. Я подумала, — тут моего сердца вдруг коснулась печаль, — что если ты заскучаешь обо мне… ты сюда придешь.
