камни, так и многокилограммовые глыбы.
— Это еще что за магический пылесос? — спросил я. — Марка какая?
— Кажется, нас ждет сражение со штайнером, — ответил Люцифер.
— Сильно опасная тварь?
— Сильно.
Ветер понемногу стихал. Смерч замедлялся и уплотнялся, превращаясь в великана метров двадцати ростом. По сравнению с ним даже костомех выглядел карликом. А мы с Люцифером — букашками.
Я открыл в базе знаний Книгу чудовищ, но штайнер не позволил мне прочитать про него: шагнул к нам, устроив небольшое землетрясение. Рев монстра превзошел все, что я до сих пор слышал: словно вулкан взорвался, устав извергаться тихо. Из двух абзацев, которые успел охватить взгляд, я понял лишь, что каменного колосса нельзя убить. То есть? А что тогда с ним делать? Усыплять колыбельными песнями?
За нашими спинами загрохотало — закрылся проход в спиральный коридор. Чтоб драпануть не вздумали.
— В кабину, Иван, в кабину! — взмолился Люцифер.
Я не заставил себя упрашивать: влез в костомеха так быстро, как только смог. Штайнер поднял ногу для следующего шага и сразу занес ее над нами, намереваясь растоптать. Мы бросились в стороны. «Люцу все же придется прокачивать скаковые навыки в экстриме», — мелькнула в голове мысль.
Впрочем, разве только ему? И мне придется! Точнее, костомеху. Беговые…
Ножища штайнера с грохотом горного обвала опустилась на то место, где мы стояли. И пошло! Мы метались по площадке, а великан старался нас раздавить. Я вспомнил про фиал с кровью ящера и немедленно его активировал. Воплотившийся «гвардеец» сумел несколько рассеять внимание монстра, заставил охотиться и на него тоже. Что привело меня к утешительному выводу: штайнер не различает противников ни по уровням, ни по качеству, ни по степени опасности. И неутешительному: это нам ничего не дает. Неразборчивость великана — прямое следствие того, что для него никто не опасен. И какая польза, что мы можем свободно перетягивать его агро друг на друга? Сколько и чем ни бей в это скопище булыжников и песка, ему не повредить. Разве что сильный стихийный маг, специализирующийся по земле и воздуху, мог бы несколько обуздать штайнера — замедлить его, или даже нечто более кардинальное предпринять.
Хотя…
Если монстра нельзя убить, его все же можно заставить расходовать ману. И прикончить, заставив израсходовать всю. Это справедливо в отношении любых существ, для которых волшебная сила — основной источник энергии.
Будь у меня умение создавать фантомов, или десятка два зомбаков в запасе, я бы легко запутал штайнера, принудив гоняться только за ними. Да что пользы мечтать о несбыточном? Попробуем обойтись «гвардейцем». Пусть он один, зато быстрый. А собравший великана смерч расчистил площадку. Запнуться мне или Люциферу не грозит.
Ящер быстро понял, что от него требуется, и показал себя отлично. Он радостно трудился за двоих, постоянно мельтеша в поле зрения штайнера, и проскакивал перед ним в самые ответственные моменты, спасая то меня, то Люца. Великан мало-помалу приходил в неистовство, ревел все громче и продолжительнее, однако я не заметил, чтоб он слабел. Сколько потребуется беготни для его истощения? Час, два? Вся ночь? Не ослабеем ли мы раньше? Я еще мог глотать элики, а Люцифер — уже нет. Ящер вообще не способен восстанавливаться никаким способом. Одноразовый зомби — он и есть одноразовый. И малейшая ошибка любого из нас грозила стать роковой — не только для того, кто ошибется.
Штайнер окончательно разъярился и принялся прыгать по площадке, стремясь раздавить нас сразу обеими ногами. Земля дрожала так, что костомех еле держал равновесие. Поймав момент, когда мы случайно оказались перед ним все трое, великан с шумом набрал в грудь воздуха и выдохнул из пасти целую тучу песка и пыли. И перед тем, как она скрыла все вокруг, я успел увидеть, что монстр вновь собирается прыгнуть…
— В стороны, в стороны! — отчаянно завопил Люцифер по мыслесвязи. — Надо оказаться как можно дальше от него!
Понял ящер коня или не понял, но он последовал совету. Я — тем более. Хотя спустя миг уже ничего не видел: в ночной темноте заволокшая пустырь пыльная круговерть была совершенно непроницаема для взгляда. Однако я хорошо помнил положение великана на площадке, и постарался обойти его по дуге.
— Прикройся щитом, Иван! — прилетел напоследок совет Люца, а затем уши наполнил нарастающий шум: шуршание песка и удары в землю, точно от библейского града весом в талант. Я понял, что случилось: штайнер самоуничтожился. Его тело рассыпалось при последнем прыжке, в наивысшей точке, и сейчас рушится вниз камнепадом.
А-а-а-а-а! Будь стократно проклят тот, кто придумал такую тварь!
Второпях я слишком сильно взял вправо, и костомех на бегу зацепил плечом стену. Скрежет наплечника о кладку я скорее почувствовал, чем услышал. В спину некрокиборгу долбили отлетавшие с места гибели штайнера камни. Сверху, на щит, почти ничего не упало: я успел увести костомеха достаточно далеко. Кажется, пора притормаживать? Как там наши? Не выбросило ли ненароком Весточку из глазницы во время моих маневров?
— Я живой, — доложил Люцифер. — Немного побило камнями бард. Других повреждений нет.
Слева донесся крик ящера, сообщающего, что с ним все в порядке, но… Я проморгался от проникшей в кабину пыли, вызвал интерфейс и глянул состояние зомбака. Живучести еще навалом, однако «гвардеец» заработал легкую хромоту: попало ему рикошетом глыбой в колено. Как только шум снаружи окончательно стих, в черепе костомеха успокаивающе зачирикала Весточка. Не волнуйся, мол, цела я тут.
Пыль оседала долго. Нормальная видимость восстановилась только минуты через три. Я вылез из кабины и развел в котелке снадобий для Люцифера.
— Это еще не конец, — сказал конь. — Победа не могла достаться нам так легко — еще лишь начало ночи. У штайнеров редко бывает только одна жизнь. А раз наш — городской босс, у него точно будет больше.
— И сколько у нас времени до его воскрешения? — спросил я.
— Примерно столько, сколько длилась схватка.
— Тогда много! Долго в догоняшки играли. А жизней у великана, наверно, три. По числу дней прохождения города.
Мы успели хорошо отдохнуть, прежде чем на пустыре опять задул ветер и закрутился смерч в средине.
— Эй, хромоножка! — сказал я ящеру. — Сильно теперь не нарывайся. Пусть ты и камикадзе, однако дорог нам.
Вторая схватка оказалась тяжелее и длилась дольше. Штайнер следовал все той же тактике, но, очевидно, получил больше живучести за счет более серьезной накачки маной. И еще он обрел способность регулярно выпускать облака пыли, а не только перед самоуничтожением. Правда, по объемам они были скромнее, не так густы — и все же
