— Ну, значит, ещё повоюем, — я посмотрел на серьёзное лицо Михеля, совсем не говорящее о его желании всё бросить и поселиться на берегу теплого моря под бочок какой-нибудь знойной красотки. — Да брось, дружище. Я тоже не горю желанием всю жизнь бегать наперегонки со смертью. Женюсь, сделаю тебя доверенным лицом, будешь моих детей воспитывать в духе требовательного, но доброго дядьки.
— Ха-ха! — рассмеялся дон Ансело. — Не иначе с Кракеном опять шептался о своих планах… А домой тебя не тянет?
Я задумался. В самом деле, а хочется ли мне вернуться домой? Да и есть ли он — этот дом? Ведь помню, что душа Вестара Фарли давно уступила место циничному, битому жизнью офицеру по имени Игнат Сиротин. Так уж получилось благодаря роли неких Всемогущих, которых вправе назвать Богами. Они почему-то заинтересовались мною и всячески поддерживают, хотя особо не афишируют свою роль, заставляя меня самого двигаться в направлении некой цели. Я считаю, что мне дан второй шанс, но не помню истоков этого соглашения. Как будто заново родился, но уже взрослым человеком, и играю роль морского офицера, обвинённого в халатности и гибели императорского фрегата. Ну что ж, если так надо — пройду путь до конца.
— Мне здесь нравится, — твердо произнёс я, разглядывая полевой лагерь дарсийцев, постепенно уменьшающийся в размерах. Мы уходили дальше по Рокане, где нас ждали свои проблемы. — Никто не лезет в душу, не заставляет брать на абордаж корабли противника. Я не предавал императора, не раскрывал секреты флота и армии, честно воевал. А дом… меня никто там не ждет. Пусть мать считает, что я погиб. Так будет честнее.
— Не жалко её чувств?
— Ну… хотя бы вернут дворянскую честь сына и шпагу новую, — я усмехнулся. — Михель, я не очерствел душой, не думай плохого. Конечно же, я постараюсь дать весточку, что жив. Не забывай, что мы все четверо крепко привязаны к лорду Келсею. Он сделает всё, чтобы разыскать нас. Подозреваю, решение его будет куда категоричнее, чем в прошлый раз.
— Думаешь, он захочет от нас избавиться?
— Свое дело мы сделали, но не вернулись в Сиверию. А значит — предатели.
— Если так, то я теперь буду ходить и оглядываться, — поморщился дон Ансело.
— Вернёмся домой, отправлю Аттикуса в Сиверию, — обнадежил я друга. — Он найдёт лорда и передаст сообщение о нас. А дальше будем ждать его ход.
— Да, это будет разумно. В отличие от тебя мне хочется вернуться домой не предателем и не мертвым, обнять родителей…
Я вспомнил, что дон Ансело южанин, человек более эмоциональный, горячий, любящий семью. Мать для него — это святое. Неосквернённый образ чистоты, порядочности, источник, к которому хочется припасть и не отрываться.
Тяжело вздохнув, я потрепал Михеля за плечо, пообещав ему, что при первой же возможности постараюсь переправить его в Сиверию. Но только после того, как Аттикус получил от лорда Келсея рекомендации, как нам быть дальше.
В это время заныли зубы, в ушах раздался тонкий свист — заработал гравитон. Капитан Хубальд всё-таки договорился со своими коллегами, идущими в кильватере, насчёт новой тактики передвижения. Корабли пошли шустрее, с шумом разрезая темные воды Роканы. Пока глубина позволяла, караван значительно прибавил в скорости, никак не меньше четырёх узлов. Через две склянки гравитоны вырубили, стало легче. Вновь защёлкали паруса, поймавшие ветер. А вскоре показался унылый Дасквич с зеленеющими холмами и пасущимися овечьими отарами на их склонах.
«Эпиналь» с остальными кораблями сменила галс, и караван стал постепенно забирать зюйд-вест, оставляя в стороне Дасквич и желтовато-зеленый Пламонт, продолжавший нести глиняную взвесь к морю.
— До Эмеля дойти не успеем, — с легким разочарованием сказал Оскар за обеденным столом, впрочем, с большим аппетитом поедая тушеную баранину с бобами и зеленью. — Уже вечереет, придется бросать якорь в трёх-четырёх лигах от порта.
— Не в первый раз, — откликнулся Калифер, поправляя салфетку на груди. Бывший военный моряк, списанный на берег в должности мичмана в связи с тяжёлым ранением в бою у Соляных островов почти десять лет назад, нашёл свое призвание на реке. Несколько сезонов ходил под командованием знакомого мне капитана Торфина, того самого, с «Соловья», что помогло мне поближе сойтись со старшим помощником Хубальда. Набравшись опыта, нанялся к Максэнли, и с тех пор служит ему, нисколько не сожалея о карьере морского офицера. Левая рука его, повреждённая осколком от разорвавшегося ядра, до сих пор едва шевелится, а высохшая кисть похожа на детскую ручонку с тонкими пальчиками.
— Самое главное, чтобы из графика не выбиваться, — озабоченно пробормотал Пенберти, больше налегая на молодое светлое вино, кстати, с виноградников Тиры Толессо. Мне интересна его реакция. Пьет с удовольствием, значит, нравится. Буду иметь в виду.
— Все в порядке, Николь, — успокоил его шкипер. — Сегодня мы дважды применяли тактику господина командора. Скажу, неплохо так получилось. Прошли на пять лиг больше запланированного. Так что завтра бросаем якорь на траверсе Эмеля и два дня отдыхаем.
— Не лучше ли идти до Ромси, пока Рокану не перекрыли? — дон Ансело покачал головой, словно ему не нравилось подобное расточительство времени. — Все прекрасно видели, что творится на Эритии.
— Судя по спокойному движению на реке, армия не планирует здесь перекрывать судоходство, — говоря это, Оскар не был уверен в своих словах.
— Смотрите сами, господин капитан, — пожал плечами Михель. — Мы не вмешиваемся в вашу работу. Понадобится стоять два-три месяца в порту по приказу военных — будем стоять. В контракте это обстоятельство прописано, и не думаю, что Максэнли захочет выплачивать лишние призовые.
— Я поддерживаю сеньора Ансело, — управляющий отставил бокал и промокнул губы салфеткой. — У нас в трюмах товар, который ждут в Осхоре. Опоздаем в назначенный срок, придётся платить неустойку. Если есть риск закрытия судоходства, нужно торопиться. Поэтому моё мнение, пусть и не решающее, но должное быть принятым во внимание, таково: Эмель проходим без остановки, а в Ромси уже всё станет известно.
— Согласен, — кивнул Калифер и взглянул на задумавшегося шкипера. — На гравитонах наберём ход, если не будет ветра.
— Быть посему, — Хубальд и сам понимал, насколько опасно сейчас промедление. Ситуация на реке непонятная, встречных судов нет, спросить некого. Остается высадиться на берег возле рыбацкой деревушки и разузнать у местных жителей, что происходит вокруг. — Господин Калифер, оповестите караван об изменении планов. С утра идём без остановок до Ромси.
— Слушаюсь, — помощник капитана тут же встал из-за стола, и не забыв натянуть на голову треуголку, покинул кают-компанию.
Оскар извлек из кармашка хронометр, откинул крышку, что-то прикинул в уме.
— Через час встаём на якорь. Господин командор, надеюсь, вы знаете, как поступать в случае непредвиденных обстоятельств.
— Усилим вахты, не в первый раз, — ответил я и допил белое вино. Конечно, не «Искария» или «Идумейское», но своя прелесть в вяжущей кислинке есть. — Позвольте, господа, оставить вас. Капитан Ансело, прошу за мной.
Оказавшись на палубе, я стал разглядывать крутой правый берег, заросший густым кустарником, за которым две-три лиги тянулась луговина, после чего начинался лес. Отсюда начиналось то самое междуречье, которое в ближайшее время может стать ареной кровопролитных боев.
— Что думаешь? — спросил я Михеля, запыхтев пахитосой. — Уже семь дней идем, пока тишина.
— Надо местных жителей потрясти, — дону Ансело пришла такая же мысль, как и мне. — Смотри, вон там, на излучине, какая-то деревушка. Давай, попросим у капитана шлюпку и заглянем в гости. Не может быть, чтобы никто не знал, что здесь происходит.
— Согласен. У самого уже душа не на месте. Какая-то безлюдность. А это, на минуточку, Рокана! Здесь торгаши как мухи на навозе должны виться.
Капитан Хубальд согласился с нашим желанием расспросить жителей деревушки, поэтому дал команду спускать паруса и бросать якорь. Караван застыл на зеркальной глади воды, отражавшей густые краски заката: от ярко-алых и желтых до фиолетовых. А на берегу началась какая-то суета.
