старые платья), как Кристал тут же уселась на стул перед рабочим столиком, где лежало платье – будущий материал для кукол, и вооружилась ножницами. А Лисса сунула в «руки» Тили последний лоскут от недавней раскромсанной ткани и принялась тоже резать ножницами.
Сообразив, что творчески-технический процесс запущен и без неё, Аня помчалась на кухню, схватила приготовленный поднос и взлетела по лестнице на второй этаж, добежала до комнаты Оноры. По дороге она планировала, каким образом начнёт новые эксперименты с «розовыми» картинками.
Поднос чуть не выпал из её рук, когда она шагнула в комнату. Нет, Онора всё ещё неподвижно лежала на постели. Но оставленная Аней картинка с чёрно-белыми розами, внутри чёрточек которой она старательно раскрасила белый в красный, переливалась цветами и оттенками магического алого!
Ошеломлённо поглядывая на стол с картинкой, Аня привычно усадила девушку полулежать-полусидеть на приподнятой подушке и долго и терпеливо кормила её и поила всё тем же чаем, размышляя при этом отнюдь не о картинках, а о том, что неплохо бы поспевшие яблоки осенью заготовить хотя бы примитивно – засушить. И тогда будут компоты. Подспудно Аня понимала, что она оказалась не готова к странной метаморфозе картинки, а потому старается думать о привычном и будничном.
Но в голову лезла только одна мысль: надо раскрасить все картинки и уйти! Как ни странно, но вроде как сработал именно этот способ насыщения «розовых» картинок магической силой, которая однажды уже помогла.
Это странно, но она это сделает! А потом снова разложит картинки перед Онорой, чтобы они вывели её из опасного сна. А если и этого будет мало, она снова раскрасит картинки, даже если для этого придётся похитить красные карандаши у детей!
Заглянув в свою комнату, перед тем как идти с посудой Оноры на кухню, Аня предупредила девочек, что какое-то время побудет внизу. Те, болтавшие обо всём на свете подряд, только покивали, милостиво отпуская её на неопределённо долгое время.
Аня вернулась в комнату Оноры с самым маленьким ножом, который только нашёлся на кухне. Она собиралась точить им красный карандаш.
… А ближе к полуночи, когда она в привычное для себя время осторожно подошла к потайной дверце на террасе и открыла её, она аж вздрогнула. В паре шагов от двери её ждал Таеган. Он нехотя улыбнулся её удивлению и негромко сказал:
- А ты не могла бы показать мне эту Онору? И рассказать подробней, что с ней стряслось?
«У нас есть час! – пронеслось в голове Ани. – Час на то, чтобы разобраться хоть в чём-то! Таеган, ты самый лучший в мире человек!»
И она тихонько повела его на второй этаж.
Огарок свечи чадил и дымил, грозя вот-вот помереть – печально истаяв в молочно-тёмную лужицу, над которой взовьётся унылый дымок.
Пока шли по коридору, пока пересекали гостиную первого этажа, пока поднимались по лестнице, Аня торопливо и заново рассказывала Таегану историю свою и Оноры – в надежде, что на этот раз он будет задавать гораздо больше уточняющих вопросов. Он и задавал. Но перед подъёмом лестницей спросил о другом:
- Почему ты не хочешь рассказать об этом, когда мы будем в её комнате?
- Терять наше время? – оглянулась она. – Ни за что!
Он догнал её на последней, верхней ступени и, крепко обняв, поцеловал. Она вдохнула его горячее дыхание и на краткие мгновения ощутила себя махоньким котёнком, спрятавшимся от невзгод огромного мира в тяжёлых и надёжных лапах боевого кота. А потом к глазам жарко прихлынули слёзы: Господи, какой же он! Плохо ему, и он же утешает – её…
Они пошли дальше по коридору, и Аня, замолчав из боязни разбудить спящих по своим комнатам обитателей дома, с горечью не могла отделаться от одной и той же мысли: «Человеку тяжело, когда он лишается привычного. Каково Таегану, который дважды лишился частиц самого себя? Сильный маг, да ещё военный – и потерял магию. А речь? Военному она как никому нужна. Мне этого даже не понять во всей полноте… Нет, он привыкнет к своему нынешнему положению, найдёт, чем заняться, но всегда будет чувствовать себя ущербным… - Но, вздохнув, возразила себе: – Я не слишком самонадеянно решаю за него? Пока есть надежда всё вернуть, надо действовать, а не ныть!»
Открыв дверь в комнату Оноры, она оглянулась на пройденный коридор, который словно исчезал в темноте своего начала от лестницы. Тихо и пусто. Кажется, никого не разбудили… Таеган, вошедший следом, закрыл за ними дверь и сразу направился к кровати с Онорой. Аня же побежала к небольшой нише в стене между окнами, где в керамической вазе нашлось несколько свечей. Свой огарок уже еле тлел.
Когда она с подсвечником на две свечи подошла к Таегану, тот уже сидел на самостоятельно найденном мягком стуле и всматривался в лицо Оноры, равнодушное, с запавшими веками.
- Она всегда такая?
- Нет. Когда мы с братом перенесли её сюда, она один раз открыла глаза и сказала: «Получилось». Вероятно, она имела в виду, что увидела меня здоровой.
- Покажи «розовые» картинки.
Она принесла их со столика и посветила ему. Таеган оглянулся, слабо улыбнувшись.
- Мы с тобой как знающий слепец с дилетантом зрячей. – И, став серьёзней, начал изучать рисунки, которые она успела раскрасить – все. – Я вижу обычные рисованные цветы. Кажется, их и впрямь сначала изобразили чёрным карандашом, а потом расписали красным. Что видишь ты?
- Красный цвет превратился в сияние, которое не выходит из границ чёрных линий, - быстро ответила Аня.
- Значит, ты разложила перед ней эти рисунки и увидела ещё больший свет?
- Да. Но некоторым картинкам будто не понравилось соседство с другими, и они начали светиться, будто… будто гнилые.
- Я слышал о магах древности, которые умели создавать картинки, гармонизирующие личное пространство человека и тем самым исцеляющие его, а порой отводящие от смерти. Их, эти картинки, называли образами. Судя по всему, эта Онора знала от отца о твоих способностях и боялась, что снятие с тебя отравы от дайны Эннис может быть опасным для неё. Поэтому (я так думаю) она заранее предложила тебе создать карты, которые ей помогут в случае беды.
- Это значит – я могу помочь тебе?! – вырвалось у Ани.
Подравнивая стопку образов, Таеган нехотя улыбнулся. Подумал и спросил:
- Онора часто
