Только природное упрямство позволило отбросить эти мысли, объясниться с теперь уже женой и все-таки поступить как должно, а не так, как хочется. Ведь у миллионов людей, сейчас сражающихся с фашистской напастью, тоже есть свои половинки, и точно так же, как и я, они наверняка думают, что на войне справились бы и без их участия. Но ведь идут и сражаются за будущее свое и своих детей, так чем я хуже их.
Ненавижу расставания, особенно такие, когда приходится уезжать от любимой женщины неизвестно на сколько. Ненавижу, когда из-за меня родной человек льет горькие слезы, и всем сердцем ненавижу тех, из-за кого все это приходится переживать. Кто бы только знал, чего мне стоило это расставание. И дело даже не в том, что я уезжаю на войну, где можно погибнуть и все это прекрасно понимают. Даже не в том, что я просто никуда не хочу уезжать от любимой женщины. Дело в том, что мы, судя по всему, все-таки ждем ребенка. Как-то в последние дни очень уж мою зазнобу на солененькое потянуло, а это, как известно, нехилый такой намек. Но поскольку с начала супружеской жизни прошло совсем немного времени, узнать это точно пока нельзя, но мне и того, что есть, достаточно. Ведь я и правда везучий? Или, может, это все-таки миф?
В общем, трудно мне далось это расставание, волнительным вышло и душераздирающим, настолько, что я не сразу в себя пришел. Только когда конвой первый раз атаковала немецкая подлодка, утопившая один из транспортов (благо не наш), я немного очнулся. А как пришел в себя, понял: нафиг такие приключения, когда от тебя вообще ничего не зависит, и ты знаешь, что если утопят корабль, на котором ты находишься, то даже если тебя выловят из воды, не факт, что выживешь. Страху натерпелся, пока добрались до Мурманска, как никогда в жизни, и зарекся отправляться в плавание до конца войны. Не моряк я ни разу, и этим все сказано.
В Мурманске я сам себя погладил по голове за предусмотрительность. Дело в том, что я сразу, еще до начала войны, когда планировал поставки в Союз, взял за правило отправлять продукцию сразу груженой в вагоны, чтобы убивать сразу двух зайцев. Побыстрее освобождать судно от груза и отправлять этот самый груз к месту назначения как можно быстрее. Сейчас это пригодилось как никогда, потому что новости, которыми нас встретила родина, вообще не радовали. В войну на стороне Германии неожиданно для всех вступила Финляндия, и три прибывшие в составе конвоя авиаполка — два истребительных и один штурмовой — на этом театре боевых действий сейчас нужны, как ничто другое. Поэтому я порадовался, что в дальнейший путь мы можем отправиться практически сразу, без промедления.
Глава 20
Поначалу у нас все не задалось. Казалось, что в Ленинграде — а мы базировались прямо на окраине города — кто-то специально собрал в руководстве обороной сплошных вредителей и врагов народа. Как иначе объяснить, почему у нас сразу по прибытии захотели отнять и технику, которая должна оборонять авиаполки на земле, и батальоны охраны вместе с обслуживающим персоналом. Понятно, что какого-то командира, который размахивал пистолетом и пытался командовать прибывающими частями, по-быстрому скрутили и закрыли в сарае рядом с местом дислокации. Но одним придурком дело не кончилось. Только за первый день пришлось разоружить и арестовать четыре таких нервных деятеля, а потом дело чуть не дошло до боя с целым отрядом парней из НКВД, которые попытались взять нас нахрапом и арестовать руководство авиаотряда. Хорошо ещё, что мы с Куртом, командовавшим всеми нашими силами, прибыли первым эшелоном и воочию наблюдали этот беспредел командиров Красной армии.
Неизвестно, чем это могло закончиться, но, когда прибыли НКВДшники, я просто позвонил Абраму Лазаревичу, объяснил, что здесь происходит, и сказал, что, если это не прекратится, я просто отвезу обратно в Мурманск авиачасти, а оттуда верну их домой. Абрам Лазаревич, прекрасно зная, что я слов на ветер не бросаю и вполне могу поступить именно так, как сказал, в течение часа попал к Сталину. Надо было видеть глаза главного НКВДшника, когда он услышал в трубке голос вождя. Впечатлений от общения этот командир, наверное, нахватался на всю жизнь, во всяком случае, я сомневаюсь, что он даже в бане потел сильнее, чем во время этого разговора. Не знаю, кому там Сталин звонил ещё, но от нас не просто отстали, но теперь выполняли наши просьбы в буквальном смысле мгновенно. Правда, и мне прилетело неслабо. Поначалу то ли не сообразили по запарке, что я лично прибыл в Ленинград, то ли ещё что. Но пару дней меня не трогали, а потом Абрам Лазаревич начал наезжать, требуя, чтобы я немедленно все бросил и отправился в Москву. Я, конечно, на эти его требования забил. Мы как раз к тому времени подготовили первые самолеты и активно начали наводить порядок в небе над Ленинградом.
Всё-таки удивляюсь я немцам и в принципе не понимаю, как они смогли привлечь на свою сторону финнов. Я всегда думал, что Финляндия ориентирована на дружбу с Британией, а тут вот как получилось. Более того, кроме их армии на Ленинград сейчас со стороны Финляндии наступают ещё и несколько немецких дивизий, что вообще ни в какие ворота. В целом складывается ощущение, что немцы многое поставили на этот удар. Об этом говорит и то, что здесь как-то запредельно много их авиации.
Мы прибыли очень вовремя и угодили в самый настоящий круговорот боев, благодаря чему смогли показать себя во всей красе. В первые пару дней сражения за небо немцы, не готовые к такому противнику, понесли страшные потери. Только мы с Куртом, летая в паре, приземлили семь самолетов противника, четыре бомбардировщика и три мессера. А ведь у нас работали сразу два истребительных полка, по шестьдесят самолетов в каждом. Но два полка разом вышли только в первые два дня, пока мы не подготовили к работе штурмовики. Потом один полк остался на чистке неба, а второй начал работать на прикрытии штурмовиков, которые принялись за активный штурм рвущихся к городу частей противника.
Так вот, два дня после звонка Абрама Лазаревича я летал спокойно, а на третий день немцы нас переиграли. Ну, как переиграли. По сути, они наказали сами себя, но в неудобную позу нас поставили — это да. Произошло это одновременно с прибытием на аэродром Абрама Лазаревича, которого я увидел уже во время взлета. Как я уже сказал, немцы замутили подставу, совершив массовый налёт на Ленинград, но хитрый, разбитый на две волны. После отражения первой волны, когда наши истребители ушли на свой аэродром, на город двинулась ещё одна, более крупная группа самолётов противника.
Так уж получилось, что мы с Куртом в отражении первой волны не участвовали, нам как раз выпало стоять на дежурстве. Дело в том, что по разработанной во время обучения тактике наши возвращающиеся на аэродром самолеты обязательно должна встречать в небе дежурная пара и прикрывать во время посадки на случай появления охотников противника. Во время взлета или посадки самолеты уязвимы, вот мы и старались нивелировать риск возможного нападения. Да, это моя инициатива, и на этом я прям настаивал, ведь в прошлом мире начитался мемуаров наших пилотов о том, как действовали немцев во время войны. Любили они подобраться на небольших высотах и атаковать идущие на посадку самолеты. Вот мы сейчас и взлетели, чтобы прикрыть возвращающихся после боя ребят. Не успели мы набрать нужную высоту, как пришло оповещение о приближающейся к городу очередной волне самолётов противника. Мы с Куртом ещё в первый день договорились ежедневно меняться местами во время боевой работы. Другими словами, мы по очереди были ведущим и ведомым. Сегодня была как раз моя очередь лететь ведущим, так что и решение, что делать в сложившейся ситуации, тоже предстояло принимать мне. Понятно, что командир у нас Курт, но не в этом случае, когда он, по сути, прикрывает мне спину.
Я не зря сказал, что немцы поймали нас со спущенными штанами. Дело в том, что первую волну отражали практически все самолеты — не только наши, но и те, что были у Красной армии, — так что новую волну встречать было некому, кроме нас с Куртом и дежурной пары, прикрывающей наш штурмовой полк. Нет, второй наш истребительный полк, который довольно давно вернулся на свой аэродром после сопровождения штурмовиков, теоретически уже мог подняться в небо. Но для этого ему нужно время, которое мы с Куртом и вторая дежурная пара должны им обеспечить, встретив налёт противника самостоятельно. Честно сказать, ломиться на летящую к городу армаду вчетвером, это все равно что в разоренный улей лезть без защиты. Заклюют толпой, и никакое мастерство тут не поможет. Но и не лететь тоже нельзя, ведь эти сволочи могут кучу бед натворить, если позволить им действовать безнаказанно.
