— Я не из их числа, — отрезал я.
Она наклонила голову.
— Тебе я обязана жизнью.
— Королева не должна принимать во внимание такие мелочи, — напомнил я едко. — Все обязаны спасать королеву!
— Ты не был обязан, — обронила она сухо. — И хотя спасал только свою шкуру, если говорить прямо, но заодно спас и королеву. Однако даже не это повлияло на мое решение.
— А что?
Она прямо взглянула мне в глаза.
— Ты не враг. Ты благороден, как бы и что ни говорил о себе. Ты не станешь поднимать мятеж или примыкать к мятежу. Этого мне, как королеве, уже достаточно. Хотя, конечно, в голову постоянно стучит мысль, что тебя нужно держать под надзором.
Я поморщился.
— Ваше величество! Говоря откровенно, как вы собираетесь меня контролировать?.. Держать в темнице и пытками вырывать способы улучшения вашего королевства?
Она поинтересовалась:
— Не получится?
— Честно говоря, — ответил я, — это не просто опасно. Это безумие. Я могу подсказать такое, что покажется счастьем, но приведет к гибели вашего мира. Вообще, как мне кажется, даже у вас тут стараются с чародеями дружить, а не пытаться заставить их делать что-то силой.
Она чуть наклонила голову, рассматривая меня исподлобья.
— Ты не будешь вредить.
— Почему? — поинтересовался я.
— Ты мог бы уничтожить меня в своем мире, — напомнила она медленно. — Но ты затратил столько сил, чтобы вернуть меня сюда… Зачем?
Я пожал плечами.
— Из несвойственного мне гуманизма.
Она сказала холодно:
— Я не знаю, что такое гуманизм, но мне кажется, ты не станешь вредить и здесь. А я люблю свое королевство и хочу, чтобы все приносило ему пользу.
— Все?
— Да, — ответила она. — И ты.
— Из темницы?
Она помедлила, ответила уклончиво, я сразу ощутил, что лжет:
— Ты в своем замке и на пожалованной тебе земле будешь пользоваться свободой. Жизнь твоя станет… богатой. Но должен пообещать, что сохранишь тайну о своем мире.
— Охотно, — ответил я. — А о чем вы недоговариваете, ваше величество?
Она запнулась на мгновение.
— Ты останешься слугой королевы. Как и все остальные. Я блюду старинные обычаи, на которых держится королевство. Никто не может простолюдина возводить в глерды по своей прихоти.
Я кивнул, понимая скрытый смысл.
— Только за особые заслуги?
Она чуть наклонила голову, но уточнила:
— За те заслуги, которые приносят королевству пользу.
— Понятно, — ответил я. — Ничего личного. Позвольте откланяться?
Она помедлила, но не стала напоминать, что от королевы уходят только по ее желанию, а не своему, ответила милостивым наклонением головы, но так как я чужак и могу не понять, добавила:
— Можешь идти. Тебя позовут, если вдруг понадобишься.
Я молча поклонился и, развернувшись на месте, двинулся к двери, но когда взялся за ручку, повернулся к королеве.
Она, как будто ждет последнего слова, сидит в той же позе и смотрит мне в спину.
— Ваше величество, — сказал я зло, — а вы не такая уж и слабая, как о вас говорят!
Она не спросила, кто так говорит, и без меня знает, поморщилась:
— Отец учил меня скакать на коне галопом и стрелять из лука прямо с седла!
Я уточнил:
— Я не о крепости рук, хотя они тоже, не спорю, почувствовал, спасибо. Но вы в прошлый раз, когда я метнулся в портал, среагировали моментально! И в моем мире держались изумительно, а когда запихивали меня, такого идиота, обратно в портал, провели ту операцию в совершенстве.
Она посмотрела в изумлении:
— А как иначе? Королева должна думать над каждым шагом, словом, жестом! Постоянно. Даже во сне. Продумывать все наперед.
Я сказал горько:
— Наверное, я поверил вашим советникам о вашей никчемности, потому и попался. Ну ладно бы раз, но дважды!
— Третьего раза не будет, — сообщила она. — Мятеж подавлен. Даже не мятеж, а попытка дворцового переворота. Заканчиваю аресты самых дальних участников, но уже сейчас все под моим полным контролем. Верные мне войска покидают столицу, хотя охрану дворца и важнейших зданий в столице оставлю удвоенной.
— Еще бы, — сказал я саркастически, — когда есть повод, как не воспользоваться?
Она произнесла холодно:
— Глерд?
— Все вы понимаете, ваше величество…
Она кивнула.
— Верно. Однако о некоторых вещах умалчивают.
— Я не политик, — сообщил я. — Все в глаза.
— Теперь вы тоже политик, — сообщила она холодно. — Вы знатный глерд, Юджин. И ты остаешься здесь навсегда. Я не позволю, чтобы о нашем мире узнали в твоем, могущественном и полном жестокости… Там в коридоре скажи слугам, что могут зайти.
В коридоре Рупер Картер оставил, как понимаю вместо себя, высокого и щеголеватого глерда в металлических доспехах, сразу видно по манерам военную косточку, оба гвардейца у двери перед ним стоят навытяжку.
Он быстро повернулся на стук открываемой двери, от него пахнуло легкой неприязнью, но не личной, а словно бы коллективной, как если бы в его кругу мне уже перемывали кости и сходились во мнении, что этот гад всем жизнь портит.
— Глерд Терминс, — назвался он. — Мне поручено проводить вас в ваши… покои.
— Мне уже выделено место? — осведомился я.
Он поклонился.
— Временное. Пока ее величество не решит вашу судьбу окончательно. Прошу вас…
Это «прошу» прозвучало достаточно угрожающе, мне показалось, что ему очень хотелось бы, чтобы я заупрямился, ага, щас буду играть по вашим правилам.
Я кивнул и сказал мирно:
— Хорошо, показывайте дорогу.
За моей спиной грузно затопали двое гвардейцев, что-то мне такое совсем не нравится, не такой должна быть в моем понимании благодарность королевы, я ей жизнь спас, но это мне как уместное напоминание, что все женщины — предательницы, а то уже и забывать начал…
Во дворе впятеро больше гвардейцев, но ни один не слоняется без дела, у каждого выхода по двое стражей, нигде мышь не проскользнет незамеченной, голос Виллиса Форнсайна гремит и грохочет, начальник охраны главного здания всем напоминает, что он здесь главный и самый страшный.
Мы с глердом Терминсом и топающими за спиной гвардейцами шли через двор, когда навстречу попался глерд Сигитар с двумя слугами за спиной. Я подчеркнуто смиренно опустил взгляд, я же пока простолюдин, замок еще не получил, да и не люблю тыкать людей носом в их промахи, а он, чувствуя себя несколько не в своей тарелке, все же гордо вскинул голову и прошел мимо чуть ли не церемониальным шагом.
Я хмыкнул, ладно, вот так и будем держаться, меня это вполне устраивает. Как уже сказал, не в моих правилах гордо прыгать на поверженном противнике и вытирать о него ноги.
Дверь в башню Рундельштотта опечатана королевской печатью, с этой стороны разместили длинный и толстый обрубок дерева с начисто срубленными ветвями, на нем расположились двое королевских гвардейцев в доспехах и при оружии.
Судя по тому, как провожают всех подозрительными взглядами, не просто сели отдохнуть, а мечтают, чтобы кто-то попытался проникнуть в башню, тогда себя покажут, что позволит просить насчет повышения жалованья.
Глерд Терминс сказал с насмешливой почтительностью:
— Достопочтимый глерд, ваши покои в соседней башне.
Соседняя на другом конце двора, я промолчал, хорошо хоть ведут без наручников.
Мы подошли наконец к той башне, возле двери двое гвардейцев, выпрямились, как только увидели, что глерд Терминс идет в их сторону.
— Глерд, — сказал он мне с той же пренебрежительно-насмешливой ноткой, — вот эти двое вас проводят до двери вашей комнаты и… останутся ее охранять. Всего доброго!
Он повернулся уходить, я сказал вежливо:
— Глерд…
Он обернулся, на лице снисходительное презрение к конвоируемому, а я сказал еще вежливее:
— Мне кажется, вы из очень знатного рода, верно?
Он ответил гордо:
— Из самого Далмантина!
— Ого, — сказал я, — и ваш род, судя по всему, по-прежнему богат и знатен?
— Безусловно, — подтвердил он заносчиво.
— И вы даже уверены, — закончил я, — что их влияния достаточно, чтобы защитить вас от всего-всего на свете. Это очень интересное заблуждение… Счастливой дороги, глерд! Но все-таки чаще смотрите под ноги.
Я повернулся и пошел в башню, но успел увидеть, как на его красивом лице промелькнуло выражение полного непонимания, которое потом наверняка сменится смутной тревогой.
Двое гвардейцев послушно поднимаются за мной, отстав на половину пролета, здесь ступени широкие, можно втроем, на втором этаже сбоку массивная двустворчатая дверь, единственная на площадке.
Гвардеец за спиной крикнул:
— Глерд, ваши покои!
— Даже покои, — пробормотал я. — Пугающее слово… в покоях положено покоиться… гм… покойник тоже как бы оттуда… Спасибо, можете идти.
