стану. Так что не надейся. Ты же знаешь, нельзя дважды войти в одну и ту же реку.
— Ну, и слава богам!
— Слава, Деване, князь! — кивнула Хатун. — У нас родится замечательная девочка, ты будешь ею гордиться.
— Я не против, — усмехнулся в ответ Бармин, совершенно уверенный, что все это всего лишь женские мечты, но он ошибся.
— Не сомневайся! — успокоила его дочь-наследница. — Мы, пардусы, знаем такие вещи сразу. Женщины-оборотни всегда знают, когда зачали и знают кого именно. Так что, не сомневайся. Девочка, оборотень, твоя дочь…
2. Четырнадцатого-пятнадцатого ноября 1983 года
На этот раз его разбудил Источник. Ингвар проснулся от острого чувства тревоги. Тревога эта, однако, была не безотчетной, — как можно было бы ожидать в такой ситуации, — а вполне конкретной, поскольку, проснувшись, Бармин уже знал, что где-то поблизости, еще не в самом замке, но уже отнюдь не в далеком далеке, зреет угроза. Источник не мог объяснить точнее, не мог «сказать» словами или «показать» какими-нибудь картинками, что за угроза и от кого она исходит, но ясно дал понять, что опасность по-настоящему велика. И значит, вступал в силу протокол реагирования «Лесной пожар», согласно которому Ингвар первым делом запустил с прикроватного пульта сигнал оповещения «Неопределенная угроза 1-й категории! Готовность Ноль». Самое любопытное, что придумали это не ловцы человеков майора Злобиной, а Варвара, просто задавшая Ингвару правильный вопрос в подходящее время.
— Что случится, если тревогу объявит сам замок? — спросила она в паузе между первым и вторым подходами, когда, успев уже «отдышаться» от любви и нежности, они пили с ней вино.
— В каком смысле? — очевидным образом ступил Бармин, мысли которого были заняты совсем другим. Вернее, он был слишком увлечен созерцанием красоты, воплотившейся в женском теле, чтобы в это время еще о чем-нибудь думать.
— Отвлекись, пожалуйста, от моих прелестей! — без раздражения, но, напротив, с отчетливым чувством удовольствия в голосе попросила женщина. — Я о том, что Источник ведь может засечь какую-то опасную для нас активность вблизи Усть-Углы или, вообще, где-то на территории графства. Что случится в этом случае?
— А знаешь, — вернулся Ингвар из страны грез, — ты задала совершенно правильный вопрос. Но у меня нет на него однозначного ответа.
На самом деле, ответ был, но Бармин пока всего лишь учился быть волшебником и не всегда делал правильные выводы из той информации, которой, располагал, как глава рода. В записях его предшественников этот феномен описывался не раз и не два. Источник действительно был способен обнаружить угрозу. Не всегда и не в полной мере, но все-таки обнаруживал. Однако, не будучи ни человеком, ни богом он не мог классифицировать не только размер и характер угрозы, но и то, от кого она исходит и как далеко находится ее источник. Причем в большинстве случаев люфт между крайностями — от «смертельной опасности» до «незначительной угрозы», — был настолько мал, что их невозможно было различить «на слух». Поэтому единственная рекомендация на такой случай была вполне в духе великих предков: «лучше перебздеть, чем недобздеть».
Вспомнив об этом во время того ночного разговора, Бармин уже на следующий день ввел в перечень оповещений лаконичное и напрочь непонятное «Неопределенная угроза». Ну а 1-я категория и готовность ноль были простым логическим следствием из неопределенности обстоятельств. Когда не знаешь, что именно тебе угрожает, лучше перестраховаться, и сразу, не откладывая, ударить в колокола громкого боя. Хуже явно не будет.
Сейчас же проснувшись от предупреждения и отправив сигнал тревоги, Бармин тотчас разбудил Ольгу, которая, разумеется, о тревоге не знала и знать не могла.
— Просыпайся, красавица! — погладил он ее по волосам.
— Что случилось? — все еще сонным голосом, лениво и как бы даже капризно спросила женщина.
— Тревога! — коротко ответил Бармин, уже прокручивая в уме план действий на следующие полчаса. Как раз столько времени оставалось сейчас, по его ощущениям, до первого выстрела.
— Тревога! — повторил он для Ольги. — Просыпайся, милая, и ходу, ходу! Беги, буди Мари и Елю и сразу одевайтесь по-походному. В смысле, как на войну.
— Да! — вспомнил, направляясь в гардеробную. — Не забудьте нацепить на себя все свои цацки. Мало ли что!
И закрутилось. Соблюдать в такой момент скрытность было неуместно, да и глупо, — спонтанная попытка устроить противнику западню могла плохо кончится для самих ловцов, — поэтому замок оживал прямо на глазах. «Поднимались на крыло» группы усиления, сдваивались посты и караулы, усиливался контроль над территорией, имея в виду сам замок, ближние окрестности и город Шексна и, наконец, все графство с его городами и весями. Поднимались в ружье дружинники, оживали системы территориального ПВО, выставлялись полицейские заставы и жандармские блокпосты. Впрочем, все это происходило по заранее отработанной схеме и прямого отношения к Ингвару сейчас уже не имело. Везде хватало своих начальников, им и карты в руки.
Закончив одеваться, — полевая экипировка офицера спецназа и комплект боевых артефактов, строго отобранных как раз на такой чрезвычайный случай, — Бармин прошел в кабинет. Окна просторной комнаты, как и вообще все окна на этаже, были уже закрыты бронеставнями, и на экраны автоматически выдвинувшегося из стены контрольного пульта сплошным потоком поступали сообщения из штаба генерала Горбатова-Шуйского в Шексне и из центрального поста, устроенного в бункере под Старым дворцом. Впрочем, о характере угрозы никто ничего определенного сказать пока не мог. Везде, — куда ни глянь, — было по ночному времени тихо, спокойно и обыденно безопасно. И это было плохо или даже очень плохо, потому что означало, что по его душу пришли сильные маги. Эту мысль Ингвар тут же донес до всех заинтересованных лиц, отпечатав сообщение на клавиатуре счислителя, объединенного в сеть с тремя десятками других ЭВМ, расположенных во всех ключевых пунктах замка, города и графства. Среди его людей было немало магов, в том числе и хорошо обученных боевых магов, им теперь и предстояло вступить в бой.
«Не было печали, так черти накачали!»
И в самом деле, и года не прошло, как он живет в этом мире и в этом теле, а на него охотятся все, кому не лень, как на какого-нибудь долбаного кабана. Всем он нужен, но, разумеется, не живым, и все, — имя им легион, — стремятся любым доступным образом убрать его с имперской шахматной доски, и лучше сразу и
