А что касается князя Северского, то, даже если существует запрет на вмешательство, пусть хотя бы выяснит, с чего вдруг император дал врагам Ингвара отмашку именно сейчас, да еще и с такой неспортивной форой. Ну, а если захочет и сможет помочь в обход запрета каким-нибудь воинским контингентом, вообще хорошо. Сам Бармин тут же отправил телеграмму Федору Северскому-Бабичеву. Помощи, разумеется, не просил, слишком далеко жил его брат, но все же предупредил, чтобы, если потребуется, подстраховал их отступление из графства. Иди знай, как сложатся обстоятельства.
Ольга тем временем вышла в гостиную, ей надо было позвонить в Надозерье. Там тоже можно было мобилизовать человек двадцать дружинников, и лететь им из Гдова ненамного дальше, чем из Полоцка. Елена же взялась обзванивать Варвару, которая, как на зло, уехала третьего дня в замок Устье [90], и гостившую, на счастье, у матери Дарену. Глинскому Ингвар решил не звонить. Сам узнает. От сына или от дочери, но в ближайшие полчаса узнает. Решит вписаться, «you're welcome» [91], ну а на нет, как говорит народная мудрость, и суда нет, хотя в этом случае стоит набить князю морду, пусть и задним числом. Сам же Бармин связался с Хазарским станом, а затем позвонил в Рысий кром. Ответила какая-то незнакомая женщина, представившаяся, как Чичак бат Сарах [92]. Сказала, что сигнал тревоги получен, и крепость готовится к отражению атаки.
Что ж, хазары действовали быстро, и это хорошо, потому что как раз во время разговора с Чичак, по телетайпу пришло оповещение о третьей группе воздушных целей, идущей со стороны Онежского озера через Вытегру. И значит, вскоре эта эскадрилья, — семь бортов, — попадет в зону действия хазарского ЗРК «Птицелов».
«А кстати, — сообразил Бармин, — откуда информация о воздушных целях, если армии приказано не встревать?»
Ларчик, впрочем, открывался просто. Как сообщил штаб, это, оказывается, им подсобили новгородцы. У них станция слежения в Кондопоге, а оттуда далеко видно.
«Не побоялись! — отметил он мысленно. — Не забыть, послать новгородцам на станцию ПВО бочку коньяка. Такая помощь на войне дорогого стоит».
И как раз в этот момент, прикидывая, кого потом отблагодарить, а кому припомнить плохое «в 6 часов вечера после войны» [93], Бармин осознал, что действует совсем не так, как можно было бы ожидать от семидесятилетнего профессора психиатрии. Ушла, — и, скорее всего, навсегда, — неуверенность, свойственная всем слишком много думающим людям. Он больше не анализировал впустую, не растекался привычно «мыслью по древу», а действовал. Принимал решения, отдавал приказы и делал это быстро и обдуманно. Не боясь последствий, не воображая себе всякие ужасы, не запугивая самого себя.
«Быстро и решительно, — определил он свой модус операнди. — Но я подумаю об этом как-нибудь потом, когда не надо будет бороться за свою жизнь».
И Бармин вернулся к насущным делам, но то, что ему так неожиданно открылось, он конечно же не забудет. Придет время, и он проанализирует ту новую личность, что возникла на месте прежней, потому что нынешний Ингвар Менгден уже не Игорь Викентиевич Бармин. И дело не в имени и внешности, а в том, что это два совершенно разных человека.
Глава 7 (2)
Если честно, поначалу он сам себе не поверил. Слишком невероятным казалось ему предположение, что он настолько крут. Однако, чем дольше длилась эта ночь и чем больше становилось известно подробностей, тем отчетливее становилось понимание, что он все увидел правильно. На самом деле, задумка напавших на него сукиных детей была не бог весть какой мудреной, — одним словом, не Канны и не Фермопилы, — и, тем не менее, противник сумел создать вокруг Усть-Углы такой хаос, что защитники графства потеряли за деревьями лес. И все могло бы кончится совсем плохо, но Бармин все-таки разгадал план навязанного ему сражения. Вернее, это разбудивший его среди ночи Источник подсказал Ингвару, откуда исходит главная опасность. А зная, что предполагается атака группы боевых магов, Бармин определил все остальные оперативные направления, как второстепенные, и не ошибся.
Авиация, танки и диверсионные группы — все это обычная военная сила и обычные средства ведения войны. Справиться с ними, — пусть и с трудом и не сразу, — могли дружинники Ингвара. Но главными в этом деле были все-таки маги, — та самая группа, которую обнаружил Источник, — и меряться с ними силой могли тоже одни лишь маги. И при том, исключительно сильные маги, поскольку их никто пока не заметил. Ну, кроме Великого Источника да самого графа Менгдена.
«Пора!» — понял Бармин, когда защитники замка отбили очередной, третий за полтора часа, налет вражеской авиации.
К этому времени, силы атакующих удалось проредить в достаточной мере, но враг, тем не менее, продвинулся далеко вглубь графства и уже вводил в бой резервы. Армейские части имперского подчинения заперлись в казармах и движению вражеских колонн не препятствовали. Однако, среди жандармов, которым их руководство в Новгороде категорически запретило вмешиваться, нашлись порядочные люди. Они вели наблюдение за противником и, пользуясь своими личными контактами в полиции, передавали информацию людям Менгдена, а в паре мест даже застопорили движение вражеской техники, анонимно взорвав мосты или устроив лесной завал. Мосты взрывались аккуратно, так, чтобы их можно было починить за день, максимум — за два. Но у наступающих не было на это времени. К утру, — но, скорее всего, все-так часам к пяти вечера, — они или победят, или их здесь же, в графстве Менгден, и похоронят без почестей, но под фанфары. Это хорошо понимали обе стороны, оттого и сражались в полную силу. К слову сказать, именно жандармы первыми выяснили, «с кем воюем». Кого-то они там раскрутили втемную, возможно, что и не своими руками, вот молодчик и запел, только слов в той песне было пока маловато. Это опять была Союзная рать, только теперь к Ярославскому, Ростовскому и Галицко-Дмитровскому княжествам присоединились суздальцы и костромичи. У них к Менгденам не было территориальных претензий, но почему бы не пограбить чужое добро? Вот они и вписались, а в результате, Союзная рать реально увеличила численность действующих против графства контингентов, а значит, и свою боевую мощь.
Между прочим, первыми пострадали как раз суздальцы, чей вертолетный десант «смахнули» с неба Хельга и Кержак. Молнии высокого напряжения довольно-таки страшное оружие, но Бармин, находившийся в это
