Вопросы?
Вопросов не было. Обе знали, что Бармин своей властью никогда не злоупотребляет, но это не значит, что можно забыть, кто в доме хозяин. Тем более, во время боя, когда единоначалие — это фактор выживания.
* * *
«Высадив» девушек в виду железнодорожного перехода, Бармин кивнул им на поросший соснами холм и коротко объяснил, как, на его взгляд, лучше атаковать.
— Время терпит, — поглядел он на пустынное в этот час шоссе. — Успеете сделать себе окопчик, оттуда и ударите. Дальше по обстоятельствам, но долго на одном месте оставаться нельзя. Лена прикрывает, Маша бьет и тут же открывает портал метров на сто-двести в сторону или на ту сторону шоссе, в березняк, — указал он на темнеющее пятно древесных крон. — Перешли, теперь бьет Лена, а ты, Миа, держишь щит. Принцип прост: одно место — один удар, затем смена локации и смена функций. Иначе или противник пристреляется, или от боли сами форму быстро потеряете!
Что есть, то есть. Магия, порой, бывает весьма болезненна, так что для того, чтобы колдовать, нужно иметь не только хорошую выучку, но также выносливость и способность терпеть боль. Щит, в этом смысле, сущая ерунда: «укус шершня» в начале и ноющая боль в мышцах, как бывает после серьезных физических усилий. А вот атакующие заклинания требуют настоящего мужества, даже если работаешь с помощью артефакта. Удар средней силы может ощущаться, как сердечный приступ или почечная колика, и всей разницы, что боль от колдовства проходит достаточно быстро. Однако два-три таких выступления подряд, и организм может выдать какой-нибудь неожиданный эффект. Потерю сознания, например, или острый приступ вертиго [95]. Бармин называл такое положение дел хитрым самопальным термином «закон сохранения благодати». А, если упростить еще больше, то боль компенсировала могущество, наверное, чтобы маги прочувствовали, что здесь им медом не намазано. Сам Ингвар тоже испытывал боль, хотя его магия сильно отличалась от классической, но, видимо, это действительно было что-то вроде универсального закона природы или справедливостью Фьёльнира [96].
— Постарайтесь не потерять контроль и не подставиться, — закончил он свои наставления. — И, как только начнет припекать, сразу же уходите. Оно того не стоит!
«Мои б слова, да Одину в уши! — вздохнул он мысленно, глядя в широко открытые честные-пречестные глаза двух „хороших девочек“. — Обманут ведь, как пить дать, обманут, но и на привязи их держать глупо. Какая же это жизнь, если отказывать им в праве на подвиг?»
Но Ингвар все-таки еще раз попробовал убедить своих «повернутых на сто восемьдесят градусов» баб, чтобы не лезли на рожон! И, что любопытно, обе две клятвенно обещали в ответ быть пай девочками и тотчас отправились сооружать с помощью магии укрытие на холме, а Бармин проводил их тоскливым взглядом, — рисковать этими чудесными девушками не хотелось от слова «совсем», — и одним переходом вернулся назад. Туда, где десять минут назад наткнулся на группу скрытно передвигающихся магов.
Итак, эти люди двигались по тропинке, тянущейся вдоль дороги, и прикрывались магической завесой. Такого Бармин еще не видел, но, даже восхищаясь эффектом, не забывал о главном. Это были враги. И за то время, что он отсутствовал, опасные чужаки продвинулись больше, чем на полтора километра, хотя его, к слову сказать, так и не обнаружили.
«Бегут они, что ли?» — удивился Ингвар, но времени разгадывать загадки у него не было. Не приведи, Всеотец, эти сукины дети доберутся до замка или до въезда в город, где держали оборону бойцы полицейского спецназа, всех снесут подчистую. Никого не пожалеют, потому что все, кто с Менгденом, враги по определению и подлежат уничтожению. Однако резня практически безоружных людей, — если сравнивать их возможности с силой колдунов, — была последним, что Бармин был готов допустить.
«Не в мою смену, господа-товарищи! Не в мою смену!»
Ингвар быстро нагнал идущих в сторону города магов, — он двигался явно быстрее, — удивляло, однако, то, что они его, словно бы, не замечали. Шли и шли себе, игнорируя погоню, и обнаружили только тогда, когда Бармин был уже всего в полусотне метров от замыкающего группы. Вот тут они и среагировали. Вернее, один из них. Тот, что нес дозор правой руки. Видно, почувствовал что-то, обернулся на ходу, и Бармин поймал направленный на него взгляд. А дальше все было, как в американских вестернах. Два ганфайтера один напротив другого — глаза в глаза, и у каждого правая рука, зависшая над рукоятью револьвера в кобуре. Кто быстрее, тот и победитель, а проигравшего обычно хоронят. Так вот, на этот раз, быстрее оказался Ингвар, мгновенно, — едва встретились их взгляды, — метнувший в своего визави полноценный «звездный файербол».
Прадед Ингвара писал в своих дневниковых заметках, что нанятые им физики измерили температуру такого файербола и установили, что речь идет о небольшом количестве плотно сжатой низкотемпературной плазмы, имеющей температуру около 7000 К [97], ну или чуть меньше, если не в Кельвинах, а в Цельсиях. И летит эта штука, если ее правильно запустить, со скорость пули, выпущенной из того же ганфайтерского длинноствольного кольта [98]. С дистанции пятьдесят метров — эта болезнь практически не лечится. Впрочем, противник Бармина оказался тем еще орлом. Успел, подлец, поднять щит и сделать что-то еще, чего Ингвар просто не понял. Однако парировать удар все-таки не смог, и в результате, хоть и не погиб на месте, улетел сука, ломая деревья, метров на сто, пылая в полете, как какой-нибудь гребаный болид.
Полыхнуло, ударило громом по перепонкам, и маскирующая завеса лопнула, как мыльный пузырь, открыв взгляду Бармина еще шестерых магов, только-только начавших реагировать на внезапную атаку. А в следующее мгновение произошло сразу несколько событий, разобраться в которых было сложно, но возможно, если остановить время. Именно так и поступил Ингвар. Едва послав в полет свой чудовищный снаряд, он ускорился, а мир вокруг него, соответственно, замедлился. И в этом времени, утратившем обычную для него скорость, прямо из «неоткуда» возникла вдруг стремительная тень. Проявилась в полете, принимая облик зависшей в прыжке большой кошки, и окончательно материализовалась, когда леопард обрушился на одну из двух входивших в отряд магинь. Женщина закричала, но было слишком поздно: зверь уже ломал ее тело и рвал ее плоть когтями и клыками. Находившийся поблизости маг хотел, по-видимому, прийти магине на помощь, но успел скастовать только основу заклятия. Бармин ударил его воздушным
