- Что стало бы с регалиями, если бы погибли и ваш супруг, и ваш сын?
- Они достались бы второму наследнику.
- Это тому, который обезумел? – уточнила Миара.
- Да.
- А если бы его обвинили в убийстве брата?
- То… не знаю. Есть и другие наследники, но… я не уверена, что их кровь приняли бы.
- А тут еще и ваша смерть… весьма подозрительная. В ней тоже можно кого-нибудь обвинить. К примеру, ревнивую младшую жену.
Миха сунул палец в ухо. От этих интриг у него мозги заворачиваются. А баронесса, кажется, все поняла и правильно.
- Хальгрим…
- Появился очень своевременно. Мне кажется, ему сообщали о том, что происходит. Кто-то из тех, кто живет в замке… не нервничайте вы так, а то и вправду удар хватит, - Миара сцепила пальцы. – Вы еще не настолько здоровы, как вам кажется.
- Твари.
- Не без того, - ответом было легкое пожатие плеч. – Но сейчас важно другое. Нужны ли Алефу эти регалии…
- Или?
- Или что-то еще? Что-то, о чем ни вы, ни я, ни кто либо иной не знает. Что-то, что, быть может, скрывается за запертой дверью…
- Смерть, - шевельнулись губы баронессы. – Там только смерть.
- Что нам делать? – барон был бледен, но держался для своих лет неплохо. – Если… если они нападут на замок…
- Мы умрем, - Миара откинулась на спинку кресла. – Будь там лишь люди, я бы справилась. И не только я. Вин тоже сумел бы… но Алеф… он ведь вряд ли один. Наверняка притащил дюжину големов да пару-тройку артефактов. Не говоря уже о том, что он сильнее меня. Много сильнее.
Стало очень тихо.
- Правда, есть небольшой шанс, - она поднялась. – В легендах… в очень и очень старых легендах… вещи Древних творили чудеса. Просто попробуйте их оживить.
- А если…
- Если нет, то придется договариваться с Алефом. Но я бы не рассчитывала, что кого-нибудь оставят в живых. Он не любит свидетелей.
Глава 27
Глава 27
Винченцо пришел в себя от боли.
Боль раздирала изнутри. И особенно в груди. Казалось, что само сердце его рассыпалось на осколки, причем острые, раздирающие плоть. Но эти осколки продолжали цепляться друг за друга.
И функционировать.
Последнее было особенно погано.
Он лежал, пытаясь осознать себя.
Получалось хреновато.
То есть сам факт, что Винченцо еще жив, не доставлял радости. Ранен? Несомненно. Последнее, что он помнил, это звук рассыпающегося щита и удар раскаленной земли.
Запах пепла.
Крови.
Он сделал вдох.
- Господин, - тихий голос был смутно знаком. – Пить хотите.
Да.
И нет. Лучше бы сдохнуть. Но губ касается влажная тряпка, и капли воды, смешанной со стабилизатором, стекают сквозь губы.
Язык сухой и тяжелый.
Глаза склеены. Но глотательный рефлекс работает. И Винченцо пьет эту воду. По капле. С каждым глотком боль не столько отступает, сколько становится информативной.
Ноги.
Ноги почти не чувствуются. Плохо. Он провалился и не стал тратить время, чтобы выбраться. Ноги точно размозжило. Внутри… тоже огонь.
Особенно в груди.
Лица коснулось что-то влажное. Кем бы ни был человек, которого поставили приглядывать за Винченцо, действовал он весьма умело.
- Я…
- Потерпите, господин. Я позову господина.
По-дурацки звучит, если подумать. Но думать тяжело. Винченцо попытался пошевелить рукой, но хмыкнул. То ли и руки отнялись, то ли, что куда вероятнее, их зафиксировали.
Винченцо попробовал пошевелить головой, что получилось, пусть и не с первой попытки. Но в подбородок впился жесткий край ремня.
Что ж, рваться он не собирался.
Состояние не то. Да и фиксировать пациентов брат умел. Странно, конечно, что его вовсе в живых оставили. Сам Винченцо рисковать не стал бы. Но, верно, у Алефа имелись планы.
Он прикрыл глаза.
И потянулся к силе, искры которой дрожали внутри. Что-то было не так. Неправильно. И дело даже не в том, что силы этой остались жалкие капли. Выложился он неплохо. А то, что еще было, уходило, чтобы восстановить тело.
Пускай.
Только все равно что-то…
…было.
Неправильно.
Приближение Алефа Винченцо ощутил издалека. И поморщился. Ему бы еще пару часов, а лучше сутки-другие тишины. Пусть бы их не хватило, чтобы войти в силу и тем паче сразиться с Алефом, но разговаривать он мог бы.
- Ты в сознании, - сказал Алеф, остановившись в шаге. – Истощен. Изранен. Говорить пока не можешь.
- Нет.
- Можешь? Ты куда более вынослив. Ирграм, напои его. Вот, три капли на стакан. Через час повторишь. И каждый час.
- С-з…бтлив… вый.
- Мне бы не хотелось потерять тебя раньше времени, - это было сказано сухо и даже равнодушно. – Поверь, я не испытываю по отношению к тебе или к Миаре негативных эмоций.
Верить было легко.
Винченцо вообще любил волшебные истории.
Голову чуть приподняли.
- Надеюсь, ты не станешь капризничать? – осведомился Алеф. – Укрепляющий раствор поможет тебе стабилизироваться.
Винченцо послушно сделал глоток. Знакомая горечь. И это странным образом примирило с ситуацией.
- В твоем нынешнем состоянии есть свои преимущества.
Заскрипело дерево. Стул? Брат сел. И позу принял любимую. Наверняка. Плечи чуть вперед, спина выгибается некрасивым горбом. Локти упираются в подлокотники, чтобы сцепленные вместе руки касались подбородка.
- Ты выслушаешь меня. А потом подумаешь над сказанным.
Как будто у Винченцо есть выбор.
- И будем надеяться, что ты придешь к тем же выводам, что и я.
- Н-нет?
- В противном случае, мне придется прибегнуть к иным методам убеждения. А я все же предпочитаю добиваться добровольного сотрудничества. Приподними ему голову и промой глаза. Не видишь, кровь спеклась.
Голову приподняли. А лица вновь коснулась мокрая тряпка. Затем чьи-то пальцы осторожно потянули веки, разрывая их, сросшихся друг с другом. И Винченцо едва не ослеп.
- Правое глазное яблоко повреждено, господин, - доложил тот же тихий и знакомый голос. – Стекловидное тело пробито.
- Ничего страшного, - Алеф наверняка приподнялся. – Восстановится.
Белый.
Так много белого. Яркого. Этот цвет вызывает тошноту, и Винченцо несколько мгновений борется и с ней, и с собственной слабостью.
- К сожалению, отец решил, что я ошибся.
- Н-нет?
- Я никогда не ошибаюсь, - теперь в голосе прозвучало эхо раздражения. – А он не пожелал даже проверить мои выкладки. Решил, что я преувеличиваю. Поэтому я вынужден был позволить Миаре убить его. И да, это я потребовал выслать вас.
Свет перед глазами расплывался, выплевывая одно цветовое пятно за другим. Пятна эти плыли, мерцали, складываясь в уродливые размытые картины.
Алеф.
Алеф нисколько не изменился с прошлой встречи. Разве что одежда его несколько измята, а на рукавах – пятна. Он не взял с собой жен, которые бы позаботились об одежде. А слуги слишком бояться, чтобы тревожить хозяина из-за такой мелочи, как пятна.
- Надо же, - Алеф наклонился и вытянул руку. – Смотри на мой палец… получается сфокусировать взгляд?
- Д-да.
- Отлично. Второй глаз, если не восстановится, пересадим. Это неприятно, но того стоит.
Алеф накрыл ладонью грудь. Вес его ладони показался невыносимым. Но ложь. Все-то Винченцо вынес.
- Но это позже.
- Нги…
- Добрый Ирграм позаботился о том, чтобы сложить осколки костей, но, говоря по правде, я не уверен, что из этого что-то да выйдет. Плоть слаба и уязвима. Возможно, ноги придется отнять.
Вин прикрыл глаза. Правый и вправду видел плохо. А левый жгло. И свет был таким ярким.
- Но ничего страшного. Ноги восстановить проще, чем глаза. Кости, мышцы, сосуды… сам должен понимать.
Винченцо понимал.
- Однако давай о деле. Ирграм, подойди, будь добр.
Тень встала рядом с Винченцо.
- Мне нужно, чтобы и ты это услышал.
Поклон.
- Кого-то придется отправить к Миаре, и лучше кого-нибудь, кто ей знаком. Она ведь упряма… все началось с той башни. Башни Звездочета. Помнишь?
