Отталкиваю еще одного врага ногами в спину, а левой все бью и бью туда, назад, в это твердое мясо. Да когда же ты сдохнешь?!
Задыхаюсь, в голове нарастает шум, стучат молотки, спине становится горячо… И я падаю на колени. Вражеские пальцы отпускают мою шею, втягиваю воздух, вижу свой меч и успеваю ухватиться за рукоять. Удар ногой сбивает на землю, валюсь боком сломанной куклой, меркнет на миг сознание и тут же возвращается. Вокруг – частокол из ног. И ковер из тел, мертвых и не очень.
Левой стопой цепляю чужую ногу, правой изо всех сил пинаю в колено дана. У них обувка другая. Хруст и вопль мне наградой. Добить не получается, упавшее тело тут же затаптывают. Не до смерти, само собой, но и вывернуться не позволяют. И по мне уже умудрились неплохо так потоптаться за этот короткий миг. Броня спасает, иначе бы точно что-нибудь поломали.
С трудом встаю, несколько раз ощутимо получаю по спине и плечам, отвечаю уколами меча, тыкаю в ту сторону ножом и даже вроде бы как попадаю в кого-то. А потом становится легче. И врагов уже меньше.
А со стен так и бьют арбалеты… Эх, сейчас бы вместо арбалетов луки, было бы очень и очень неплохо. Насколько у наших стрелков скорострельность бы выросла. И даны почти все без доспехов…
На противоположной стороне замка, как потом убедились, было полегче. То ли праздник какой-то у них тут был, то ли еще что, но почти все даны собрались в этой казарме. Так что там всех данов быстро повырезали. И к нам на подмогу кинулись. Быстро пришли. А мне показалось, что схватка вечность длилась…
Глава 17
Да и не показалось то мне, здесь любая схватка как вечность, какая бы быстрая по скоротечности она ни была. Потому что борьба эта – настоящая. На жизнь или на смерть…
Раненых данов буднично дорезали. Сам первым подал пример. Иначе никак. Возиться с ними, тратить свои силы, время и ресурсы нет никакого резона. Опять же, те из них, кто еще в сознании находились, об этом сами просили. Чтобы не мучиться, ну и потому, что данам попадать живыми в руки местного населения нельзя. Замучают, не дадут простой смерти. Слишком уж натерпелись коренные жители от захватчиков…
– Ростих где? – огляделся я по сторонам и не увидел старого товарища.
– Живой он! – тут же откликнулся кто-то из воинов у меня за спиной. Голос пусть и охрипший, но знакомый. – Тут где-то был.
Обернулся, кивнул Серьге, что услышал. Все взгляды сейчас ко мне прикованы, люди с ног до головы в чужой крови. Даны без доспехов были, вот и плескало из ран во все стороны от души. Стоят, смотрят, что дальше делать буду. И приказаний ждут, само собой.
– Серьга, возьми десяток – и к воротам. Проверь, чтобы заперто было. И не впускайте сюда никого. Понял?
– Кого не впускать? – удивился воин. – Наши все здесь!
– Местных!
Сплюнул тягучую слюну, вытер губы тыльной стороной ладони. Аккуратно вытер, постарался не ободрать губы нашитым на кожу боевой перчатки железом. Вдохнул полной грудью. Хорошо! Скоро солнышко появится, совсем светло будет. И ветерок удивительно вовремя налетел, сдул в сторону тяжелую смесь из запахов свежей крови, вывалившихся из живота кишок и их содержимого, очистил от вони замковую площадь.
Огляделся по сторонам и скривился. Увидел, что кое-кого из раненых все-таки не дорезали. Несколько легких повязали и в сторонку оттаскивать начали!
– Это еще зачем? – указал я на недобитков мечом.
– Так выкуп запросим, – с готовностью начал объяснять Серьга. – Глянь только, какие сапоги на них богатые! Явно не простые воины. И гривны на шее золотые!
– Добейте. Сапоги с гривнами – хорошо, но сами пленные нам не нужны, некогда с ними возиться.
Серьга тут же чиркнул кончиком меча по шее лежащего под ногами дана и отскочил в сторону на шажок – плеснуло на землю кровью, тело вздрогнуло и навсегда успокоилось, обмякло. Потянулся снять с шеи убитого гривну.
– Оставь! – остановил его. – Без тебя снимут. И не переживай, все равно все трофеи в общий котел пойдут. Потом разделим. И не теряй времени, дуй к воротам!
Серьга улыбнулся в ответ, кивнул головой и с деловым видом огляделся по сторонам. Высвистал свой десяток. А пока люди собирались, равнодушно дорезал еще кого-то. И увел собравшихся к воротам, то и дело переступая через мертвые тела. Хотел их вдогонку поторопить, да не понадобилось, через десяток шагов те сами на бег перешли.
Осмотрел верх стены, посчитал стоящих там стрелков: все целы, потерь среди них нет.
Пока крутил головой, как раз Ростих и подошел. И тоже весь в крови, чужой и своей. Не повезло стрелку, не уберегся, раскроили ему бочину в ночном бою. И вдобавок шлем с головы сбили. Крепко, видать, по куполу приложили. Идет и головой из стороны в сторону то и дело потряхивает. И левой рукой при этом затылок потирает. Придерживает, наверное, таким хитрым образом, чтобы мозги внутри не стряслись окончательно…
– Я посчитал, двенадцать наших в этом бою положили. Молодняк в основном. Самых неопытных побили. – Подошел и остановился в двух шагах. Протянул баклагу с водой. – Прополощи горло.
– Кто ж знал, что все даны именно в эту ночь в одну казарму набьются? – Я выдернул пробку, приложился сухими губами к горлышку и передумал, отвел баклажку пока в сторону. – А раненых у нас сколько?
– Из тяжелых немного, что удивительно.
У меня даже рука замерла, не донесла баклагу до рта.
– Почему удивительно?
– Даны – воины непростые, умеют крепко биться, этого у них не отнять, – тут же объяснил свои слова Ростих. – Так что этой ночью нам крепко повезло, что они перепились и в броню не успели облачиться. Могло бы быть хуже.
– Куда уж хуже, столько убитых!
– Могло быть еще больше! – уперся Ростих. – Если бы не твои гранаты и не стрелки на стенах, смяли бы они нас за милую душу. Их же в три раза больше было, чем нас!
– Да понимаю я все! Людей и так немного, а тут такие потери.
– Привыкай, – пожал плечами Ростих, сморщился от боли. Оправдался: – Одежда к ране присохла. – И без перехода продолжил докладывать: – По легким ранениям пока ничего не скажу. Сейчас уцелевший молодняк начнет от боя отходить, тогда пропущенные удары и почувствует. Так что думаю, что раненых у нас куда больше будет…
– Да уж, повоевали…
Я прополоскал горло и сплюнул грязную воду на землю. Потом только попил.
– А как ты хотел? Это тебе не наш молодняк недоученный. Зверье чистое. Ты подумай, что было бы, если бы они успели на себя брони накинуть? Точно половины бы своих не досчитались!
– Потому самострелы и взяли! Чтобы наверняка броню бить. А тут вон как получилось. И не самострелы, а луки бы больше всего этой ночью пригодились!
– Так-то оно так, конечно, с луками нам проще было бы. Опять же, и стреляли бы почаще.
– И потерь было бы куда как меньше…
– А вот тут не угадал! Не было бы меньше потерь. Такой толпой все равно они бы нашу кровь взяли. Так что не кори себя, нет тут твоей вины. И ничьей нет. Судьба так повернулась! – Ростих еще раз поморщился, пошевелил плечом. – Что дальше делать будем?
– Серьгу с его десятком к воротам отправил. Чую, местные сейчас сюда изо всех сил рваться будут. За мщением и чтобы поживиться. Поэтому все стрелки пусть так на стенах и остаются.
Хлебнул из фляги еще разочек, побултыхал водичку во рту и выплюнул в сторону. Вышел на свободное от мертвых тел место и во весь голос проговорил:
– На стенах смотреть по сторонам в оба глаза! Слух о взятии замка по округе быстро разлетится! И припрутся сюда охочие до поживы эсты. Но делать им здесь нечего! В крепость никого чужого не пускать под страхом смерти! Если кто-то приказа отступить не поймет, бейте по конечностям! Тогда сразу до всех дойдет!
– Нет, никто сюда не припрется, – тихо пробормотал Ростих. – Они все сейчас будут сидеть тихо, словно мыши. И ждать, куда ты дальше пойдешь, что делать будешь.
– Что делать буду?
Я оглядел свое невеликое воинство. Данов недобитых за это короткое время уже успели быстренько дорезать, и теперь все на меня смотрят, распоряжений ждут.
