Боец 5: лихие 90-е - Гуров Валерий Александрович

Пока Степаныч с Серегой просвещали «избранных», чем им предстоит заниматься, мне нужно было сделать еще одну вещь. В бесконечных коридорах дворца спорта я разыскал Танка.

— Слушай, мы же можем снять какой-нибудь из ближайших боев на видео? — спросил я его. — Ну из тех, которые буквально сегодня-завтра-послезавтра?

Танк пожал плечами.

— В принципе это иногда делается, — неопределенно ответил он. — Что-то продается на мелкие телеканалы, что-то отдается в распространение на кассетах.

— То есть все нужные для этого контакты есть, — уточнил я.

— А как же, — усмехнулся Танк, — обижаешь.

— Тогда найди, пожалуйста, подходящего оператора и пусть он снимет какой-нибудь ближайший бой, — сказал я. — А в видеозапись пусть в нескольких местах вмонтирует рекламу нашего турнира. Отдашь пиратам, пусть на кассетах тиражируют, ну и если в каких-то видеосалонах или где-то вроде того получится пристроить — вообще будет хорошо.

Танк понимающе кивнул.

Глава 24

Вообще, конечно, не все у нас шло так гладко, как хотелось бы. Те же бойцы, которым предстояло участвовать в турнире и сопутствующем «шоу», далеко не сразу и не безропотно согласились побыть актерами. Начали спорить, пришлось переубеждать.

Когда Серега и Степаныч объявили бойцам, что им предстоит разыграть конфликт между русским и американцем, причем «американцу» придется изображать незнание русского языка и непонимание российских традиций — поднялась самая настоящая буря недовольства.

— Я не понял, мы че, в драмкружок пришли, что ли? — спросил один из спортсменов.

В зале расползлись смешки. Психология у спортсменов 90-х была совсем иной, что понятно.

Второй выразился прямее:

— Слушайте, это что же получается — вы, значит, бабки будете зашибать, а мы тут вам, как клоуны, плясать должны? Мы что тут, актрисульки дешевые? Мы вообще-то спортом занимаемся, а не… этим, — он еле сдержался, чтобы не выругаться, но рожу при этом такую скорчил, что яснее всяких слов.

— А Мохаммед Али, по-твоему, тоже «дешевая актрисулька», раз в сериале снялся? — жестко оборвал его Степаныч. — Профессиональный спорт тем и отличается от любительского, что чтобы бабки зашибать, как ты выразился, надо зрителя понравится. Врубаетесь?

Бойцы смущенно замолчали. Все-таки имя Али было непререкаемым авторитетом. Да и Степаныча тут знал каждый.

— Любой спортсмен, участвующий в публичных соревнованиях, тем более тех, которые снимаются или транслируются в прямом эфире — уже в чем-то шоумен и актер, — пояснил Серега. — Да, основное внимание идет на профессиональные навыки ведения боя. Но среди великих спортсменов, оставивших след в истории — в любом виде спорта! — вы не найдете ни одного, который бы вообще не думал о том, как его воспринимает публика. Другими словами, спортсмен, выходящий на ринг, на площадку или стадион, уже в той или иной степени находится в образе. Если вы хотите чтобы вам спорт на масло к хлебу денег приносил, то будьте добры. Или так и будете ходить в подвальные качалки по вечерам.

— Так тут уже и под своим именем не выйдешь, — резонно заметил нелюбитель «драмкружков». — Турнир, в конце концов, пацаны наши будут смотреть, с которыми тренировался, учился — что они обо мне подумают-то? Что я ради сверкания перед камерой маму родную продам? Какая-то тухлая тема, не?

— Тебя же не паспорт просят сменить, — возразил Степаныч. — А поучаствовать в развитии отечественной спортивной индустрии. Тете же потом те пацаны звонить будут и интересоваться, как попасть в этот «цирк». Так что спасибо скажи, что тебе шанс такой выпал.

— Спасибо, — буркнул спортсмен, опустив глаза.

Все он прекрасно понимал, просто решил погундеть галочки ради.

— И да, кстати, молодежь, насчет развития, -решил добавить я. — Имейте в виду, что по итогу выбранные бойцы встанут во главе карда. А кроме того, получат весьма хороший гонорар, до которого без, как вы это обозвали, «драмкружка» вам своим ходом еще расти и расти.

— Че за кадра? — уточнил один из бойцов.

— Не кадра, а карда, — поправил я и в двух словах объяснил, что это означает.

Мой аргумент молодых спортсменов убедил и даже взбодрил. Во всяком случае, недовольство, кажется, свелось к минимуму. Степаныч и Серега раздали бойцам листки с написанным текстом — и начались пробы. Вот это, конечно, было еще то зрелище! Прочитать по бумажке написанный текст большого ума не надо, а вот наблюдать, как парни, привыкшие в основном работать руками и ногами, изо всех сил пытаются войти в образ…

«Да, на такое действо надо продавать отдельные билеты. Разойдутся влет, будет неплохая дополнительная прибыль», — подумал я, пытаясь сдержать улыбку.

Но у одного из парней получалось откровенно слабо. Он держал в руках листок, стоя напротив своего соперника и бубнил «угрозы» себе под нос, чуть ли не шёпотом.

— Я тебя наизнанку выверну, а потом обратно верну… — говоря, он весь покраснел, как помидор, стеснялся.

Я решил пареньку помочь, чуть понаблюдав за ним со стороны. Подошел, взял листок.

— Не получается, признался он, покачав головой.

— Получится, просто посмотри как это делаю я.

Я подошел к спортсмену, мелькнул глазами по тексту и резко поднес указательный палец к его сонной артерии.

— Слышь ты чучело, я тебя наизнанку выверну, а потом обратно верну, — проскрежетал я, стиснув зубы.

— Э-э… че я тебе сделал то, — поверил мой визави.

— Это, брат, и есть актерская игра, — похлопал его по плечу и вернул текст.

— Блин, а я внатуре поверил, прикинь. Думал ты мне предъяву кидаешь!

— Значит и зритель поверит.

— А как ты так умеешь? Научи!

Пришлось раскрывать небольшой секрет.

— Представь, что твой соперник на самом деле заслуживает такого обращения. Вот что ты любишь?

— Тренироваться…

— Так вот представь, что соперник пришел к тебе в зал в грязных сапогах и все маты оттоптал!

Спортсмен приподнял бровь, поучился на своего соперника.

— Попробую.

— Только без рукоприкладства.

В целом текс, написанный молодыми актерами, был похож на то, что называется трештоками: короткие оскорбительные фразы в адрес соперника, а в нашем случае, учитывая особенности турнира — и его страны. Наиболее наглядно это читалось с «американцем». Парень, которому выпало играть роль, кричал на ломаном русском примерно следующее:

— Чего ты там можешь с твоим Советским Союзом?

Да мы нарочно оставили упоминание СССР, хотя его уже не было, чтобы поддержать стереотипные мнения обеих стран. Наши считали американцев немного туго соображающими, и те периодически действительно давали для этого повод, демонстрируя совершенно дремучие представления о нашей стране.

— Эй, все русские — сраные алкаши, у вас медведи на улицах ходят, понял? Похмелиться перед боем не забыл? Кто был твой тренер? Пьяный медведь на Арбате, который трахнул тебя балалайкой?

Все присутствующие при этих словах заржали, как кони. Наш «Американ бой» вошел в кураж.

— Да я ненавижу ваш Союз! Я тебя в первом же раунде в такой нокаут отправлю, что ты до конца жизни там пролежишь! Так и быть, попрошу положить рядом с тобой бутылку водки, чтобы ты сразу не сдох!

Претендент на роль русского бойца тоже имел свой текст. Этот образ, по задумке, должен был быть полной противоположностью «американцу». Если тот истерил, подпрыгивал на месте, кричал и, казалось, не мог ни минуты находиться в состоянии покоя, то наш должен был предстать перед зрителем этаким русским богатырем: немного медлительным, умиротворенным, но готовым в любой момент поставить на место зарвавшегося противника дав ему мощной лапой по наглой морде.

— Кажется, он что-то пробормотал про нокаут? И это говорит тот, кто уже приехал в состоянии нокаута? Ты интурист, твое дело — приехать, понять, что ты еще не дорос сражаться с русским богатырем и уехать с позором! Только не забудь купить матрешку на память, чтобы похвастаться у себя хоть каким-то достижением в России!