— и ринулся к двери.
— Стойте! — Робин бросилась за мной и повисла у меня на плечах. — Куда вы? Ко мне домой?
— Нет, ну что вы! Разве я посмел бы? В управление бегу. Поступил срочный вызов.
— Вы врёте, Константин Дмитриевич, — Робин оббежала меня. Решительно подбоченилась и объявила: — Я иду с вами.
Естественно, дожидаться, пока Робин договорится с начальством об уходе, переоденется и всё такое, мы с Дианой не стали. Рванули к её дому сразу. Понятно было, что Сеприт в лаборатории вряд ли надолго задержится, а второго шанса его выследить, скорее всего, не представится. Недотроллейбусы уже не ходили, вызывать такси мы и пробовать не стали. Пошли пешком. Хотя правильнее было бы сказать — побежали.
По дороге Диана выпытывала у меня подробности беседы с Робин. Я щедро делился. А на подходе к дому Робин сообразил:
— Слушай, а тебе ведь туда нельзя. Как только Сеприт тебя увидит — опять рванёт, только пятки засверкают. И ищи его-свищи.
Диана мрачно кивнула:
— Да. Тоже об этом думала. В дом пойдёшь ты, я на улице подожду. Постарайся договориться с Крисом. А если не получится — я буду настороже и попробую его перехватить.
— Расскажи, что там у вас была за подстава, — потребовал я.
Диана округлила глаза:
— О чём ты?
— Дурака не валяй! — Спина у меня болела всё сильнее. Я попытался высчитать, сколько часов прошло с момента нашего ухода с корабля, и получилось, что довольно много. До того момента, как скрутит, остался час, не больше. — Чтобы суметь уболтать Сеприта, мне надо понимать, что между вами произошло! Вслепую тут не проканает, Сеприт — не милашка Робин. Расколет меня на раз. Говори, как вы расстались?
Диана поджала губы.
— Я же всё равно узнаю, — напомнил я, — рано или поздно. Так, и смысл тянуть? Ну?
— Я не позволила Крису совершить самоубийство.
— Что-о?! — охренел я.
— Что слышал, — огрызнулась Диана. — После того, как мы скрылись от Альянса, в каких только помоечных мирах не жили, и чем только не приходилось заниматься. Поднимать свои старые связи Крис не стал, опасался предательства. Он ведь так и не сумел вычислить, кто его сдал. Брался за любую, самую грязную работу на чёрном рынке — пересадка органов, копирование сознания, смена пола и внешности — лишь бы платили. Когда у нас появилось достаточно денег, Крис модифицировал моё тело. Я смогла поступить на учёбу в академию Альянса, но теперь мою связь с Крисом приходилось скрывать ещё тщательнее. Я училась, подолгу пропадала на занятиях и тренировках, а Крис остался в Нижних мирах и продолжал оперировать. Виделись мы всё реже. Крис становился всё более замкнутым, мало говорил и много пил, но я старалась себя убедить, что мне это только кажется. Ждала, когда закончу учёбу, поступлю на работу в Альянс и наконец-то смогу обеспечивать Криса по-настоящему — создать условия для того, чтобы он снова открыл клинику. Мне казалось, что Крис всё понимает и тоже этого ждёт. Но он не дождался. На исходе второго года учёбы я пришла на экзамен и выяснила, что сдавать его не надо — мне поставили оценку по итогам семестра, такое иногда случалось. Я, счастливая тем, что внезапно обрела выходной, поспешила к Крису. До этого мы не виделись больше месяца, только по браслету общались — я была слишком занята. И Крис, видимо, рассудил, что уж сегодня, в день экзамена, точно к нему не приеду. Дверь не открыл, пришлось отпирать своим ключом. Я вошла и увидела, что Крис лежит в постели — одетый, в брюках и рубашке с коротким рукавом. Рядом стояла капельница, в вену Криса поступал какой-то раствор. «Что с тобой?» — окликнула я. Крис не ответил. Я увидела, что он без сознания. А на столе лежали две записки: одна для полиции, о том, что «доктор Адам Кунц» уходит из жизни добровольно, а вторая — квартирной хозяйке, с распоряжением сжечь тело доктора Кунца в крематории, и с приложенным чеком на оплату услуг похоронного бюро. Я завизжала. Бросилась к капельнице, отключила её — раствор успел прокапать наполовину. Пульс у Криса едва прощупывался, но сердце ещё билось. Вызывать врача я побоялась — подумала, что едва ли препарат, который находится в капельнице, свободно продаётся в аптеках. Да и объяснить, кто я такая, тоже было бы непросто. Я сделала Крису общеукрепляющий укол, легла рядом с ним и принялась молиться, чтобы всё обошлось. Не заметила, как задремала. А проснулась от злющего мата — Крис проклинал меня последними словами. «Что ты наделала, дура?!» — это было самое мягкое. То, что я приняла за жест смертельного отчаяния, было, оказывается, тщательно обдуманной, детально спланированной операцией. «Если бы ты явилась на полчаса позже и отключила капельницу после того, как три четверти раствора оказались в организме, я вернулся бы к жизни овощем, роняющим слюни, — орал Крис, — и прожил бы в таком состоянии ещё лет пятьдесят! Каким местом ты думала?! На хрена ты вмешалась?!» Моих оправданий он не слушал. Сказал, что больше не хочет меня видеть. У меня всё складывается неплохо, он уверен, что рано или поздно я добьюсь своей цели — получу работу в Альянсе, — а у него своя цель. И ему не нужно мешать. «После того, как я связался с тобой и твоим отцом, Альянс разгромил мою клинику, — орал Крис. — Сейчас ты явилась и сорвала операцию, которую я планировал два года, теперь придётся всё начинать заново! Убирайся из моей жизни, пока я тебя не убил!» Мои слова о том, что хотела ему помочь, Крис не слушал. Сказал, что наилучшая помощь, которую я могу ему оказаться — никогда больше не встречаться на пути. Я психанула и ушла. И до сегодняшнего дня мы не виделись.
— Круто, — только и смог выдавить я. — Высокие отношения. Я думал, меня уже ничем не удивить.
Диана мрачно хмыкнула.
— Крис, судя по всему, заранее выбрал и этот мир, и это убогое тело. Переродился, как водится у Высших, с сохранением предыдущего сознания, принял максимально безобидный облик, и судя по тому, что устроил дома у Робин лабораторию, проводит здесь какой-то эксперимент.
— Но его снова выследили, — напомнил я. — Робин сказала,
