напротив меня стоят два сержанта с наручниками. Это ты придумал или кто ещё такой умный у вас есть? — требовательно говорю я.
— Бронь, я, что бронь проверять должен? — начал говорить первый, осмысливая на ходу ситуацию.
— Жопу подыми и проконтролируй, у вас тут одна гостиница, и не говори, что не знал. Некому поручить? А чем вы там все занимаетесь? И наряд зачем вызвал? Мне как поручения Павла Стефановича теперь выполнять?
— Анатолий Валерьевич, — первый на удивление назвал меня по отчеству, хоть я и не озвучивал его. — Сейчас наберу милицию и приеду минут через двадцать сам. А пока дайте трубку, кто там есть.
Второй любимой фразой Юры была фраза «еж птица гордая, пока не пнёшь — не полетит». Но соображать быстро тот умел.
Парочка ППСников после общения с Саней и так в бой и не рвалась, а вот тётка в шубке оказалась директором гостиницы! Её-то и чихвостили по телефону в хвост и гриву минут пять. А через сорок минут я увидел ещё молодого Юру, которому и тридцати нет сейчас. Даже ностальгия накатила по былым временам. Оказалось, на нас было заказано два номера — трехместка и полулюкс для меня. Но приехал толкач, этот самый богатый дядя, уже потерявший лоск после встречи с апперкотом Бейбута, и выкупил мой люкс. Так что наша бронь у них в гостинице «случайно» (думаю, рублей за двадцать) затерялась, ведь оба номера были в одной заявке. Толкача увезли в отделение, после того, как тот стал поднимать волну и возмущаться. Там, кстати, и переночевать можно пятнадцать суток! Игорю Леонидовичу я отдал свой полулюкс, а мы прекрасно разместились в трехместке.
— Ты, мне сказали, по линии спорта приедешь, я и не переживал, кто же знал, что у нас такой бардак в гостинице? На горисполкоме этот вопрос поднимем, — говорил Юрий Николаевич, явно не понимая, как ко мне относиться. Вам машину организовал до спорткомплекса «Арктика», да и сам там буду ближе к вечеру.
После недолгого общения мы расстались, я ушёл заселяться, а первый секретарь горкома ВЛКСМ ушёл в кабинет норковой директрисы. Надеюсь отдерёт её там.
Это происшествие убило у нас часа два, но всё-таки мы решили поехать на первый день детского турнира, нам ещё тренировки проводить. На горкомовской машине доехали быстро, и была машина очень кстати, ведь на улице стояло бодрых минус тридцать! Большой Зал Спорта встретил нас гомоном и детской суетой, так беззаботно могут суетиться только дети. Нашел я старшего тренера ДЮСШ 2 Евгения Семеновича. Вот кто пользовался авторитетом у ребятишек, так это он.
— Четыре дня — четыре тренировки, твой возраст 12–13 лет, я тебе планчик набросал тренировки, байку какую им расскажи потом, только не как ты на улице бил кого-то, — давал мне инструкции местный гуру бокса. — И так уже раз в неделю родители приходят, жалуются.
Бейбута и Саню он уже осчастливил указаниями, а нашего тренера отправил на судейство помогать.
— Евгений Семенович, спасибо, что поговорили с нашим Сережкой, вас он слушает, — после меня ушами тренера завладела семейная пара, довольно интеллигентного вида.
Да, дети порой сейчас тренера уважают больше чем учителя или родителей.
Свое первое занятие я провел по плану местного тренера, второе и остальные буду сам проводить. Зачем мне упор на физподготовке? Да, это важно для любого спортсмена, но что я дам за четыре тренировки? Завтра буду с ребятами изучать правильную работу ног, не в обиду сказано, толком никто из них по рингу двигаться не умеет.
Нас накормили обедом, довольно сытным, завтра, кроме обеда, будет и завтрак, а вот ужинать нам придётся за свои командировочные.
— Что спарринг может? — слышу я голос местного боксера, обращённый к Сане.
Местный боксер, тоже тяж, естественно не Бейбута выбрал или меня, а подходящего по весу мента. Сегодня все соревнования уже завершились, судьи у нас есть, Саня размятый, так что — бою быть! Мне хочется и самому размяться, но желающих не нашлось, уже все в курсе, что приехал двукратный чемпион СССР. Боксеров моего уровня тут нет, поэтому смотрим, что дают. Три раунда, бой равный, но с небольшим перевесом победил местный боец.
Едем в гостиницу, своим поручением начну заниматься завтра, ведь собираются афганцы не каждый день, как сказал мне Юрий Николаевич. За старшего там, у афганцев, какой-то Голубев. В гостинице решаем вопрос с ужином, дошираков нет ещё, но я подготовлен и, зная норильскую дороговизну, взял с собой консервы. А вообще решать надо что-то, тут есть ресторан, но цены слишком высокие для моих спутников. Плитки в номерах нет, зато в полулюксе есть чайник. Разогреваем в горячей воде перловку и тушёнку, хлеб купили по дороге. Отлично поужинали. Пока не спим, болтаем обо всем, я рассказываю про чемпионат, Бейбут о том, как правильно готовить бешбармак, а Саня поведал нам историю о расстреле Чикатило! Оказывается, того уже прислонили к стенке. Жаль, нельзя рассказать о своём участии в этом деле.
Утром за нами машина не пришла, на такси общим решением деньги тратить не стали, добираемся автобусом. Хорошо, хоть быстро подошёл. В спорткомплексе нас ждал шеф Полины — лысоватый и толстый Игорь Сергеевич, мужик лет тридцати.
— Полный бардак с этой бронью, — сокрушался он, пока мы завтракали. — Затерялась в гостинице, а мы и не знали!
— Да ладно, чего там, заселились же, — добродушно махнул рукой Игорь Леонидович.
— Ничего не ладно, — ворчливо говорю я. — Работать не умеете, трудно было проверить?
Игорь Сергеевич уже наверняка звонил в Красноярск и убедился в моих связях, и поэтому он отреагировал, как положено — попытался сразу дать взятку. Она была принята мной благосклонно. Нам поднесли пару рыбин малосолёных, оленину вяленую и икру. Всё это было упаковано в оберточную бумагу и уложено в сетку. Благодарим искренне, а я предлагаю организовать для норильских детишек лагерь в Красноярске летом. Это не с бухты барахты, реально у горкома в планах спортивный лагерь, он для красноярцев, ну уж на то, чтобы пригласить десятка три ребятишек из северного города моих возможностей хватит.
— А как можно Штыбу у вас найти, — услышал я хриплый мужской голос за пределами столовой.
Парень моего роста, светловолосый, и, судя по словам Илюхи, подходит под описание Голубева.
— Серёг, я тут! — машу ему рукой, называя имя фактически наугад.
Идёт ко мне с ещё не оттаявшим от мороза лицом, а значит только в тепло зашёл и ехал не на машине.
— Чёт не помню я
