за мир. Но ничего не получилось.
— Где мы добудем аргументы... — пробормотал я. — Бесполезно всё...
Григорян помолчал.
— Вы тоже не главные в проекте «Карамболь», Никита.
— Понял уже.
— Нет, ещё не понял. Этим вечером вам начнут вводить «Форс» внутривенно. Для гарантии срабатывания и длительного форсайта. Ваша команда пойдёт в дата-центр, но не одна. С вами будет человек, у которого действительно уникальная способность.
Я молчал, глядя ему в глаза.
— Его способность — отматывать время назад. Сможете откатиться до самого момента События. Увидеть его своими глазами. А потом, вернувшись, рассказать всё.
— Есть и такая способность? — недоверчиво спросил я.
— Ты можешь убивать одним лишь словом. Мишка воскресает, даже разорванный на части. Лена в Мире После плавила танковую броню. Владислав создаёт объемное изображение и звук событий, которым даже не был свидетелем. Геннадий может временно поменять способности у других людей. Тебя ещё что-то удивляет в том мире?
— Но время...
— Вы каждую ночь оказываетесь в своих телах из будущего. Что ты там говорил про время?
— Сдаюсь, — я поднял руки. — И с кем мы пойдём?
Григорян улыбнулся.
— Узнаете перед форсайтом.
Я кивнул и сказал:
— Мне кажется, уже знаю.
Обеденный зал пустовал. От «осенних» была лишь Алевтина, мрачная, словно сама осиротела, от «летних» остался Михалыч — тот выглядел бодрым, как обычно. Они сидели за одним столиком, и при виде нас с Леной актёр приглашающе махнул рукой.
— Вас дожидаемся, — сообщила Алевтина. — Мальчишки уже разъехались.
Неловкость я испытывал такую, словно внезапно попал на похороны и должен сейчас выдавливать из себя слова сочувствия совершенно незнакомым людям.
— Мне очень жаль, — сказал я.
— Как это случилось? — не стала тянуть Лена.
— Ниблы, — коротко ответила Алевтина.
— А у нас — полный расколбас. — Михалыч неожиданно улыбнулся. — Алан всех порезал, а потом сам убился.
— Как порезал? — не понял я.
— Он умеет, — уклончиво ответил Михалыч. — Умел.
— Как Росомаха в кино, — пояснила Алевтина и провела в воздухе раскрытой ладонью. — Чик-чик.
— Мы наткнулись на парочку серпардов, — объяснил Михалыч. — Ну... на всякий случай оружие держали наготове, но не стреляли. Серпарды прикольные. Алан впереди шёл, потом остановился. Смотрит на серпардов, те на него. Алан выпустил когти, мы думали, что он решил атаковать. А он разворачивается и...
Михалыч чикнул себя пальцем по горлу и очень правдоподобно захрипел. Потом рассмеялся.
Всё-таки актёры — они странные.
— Алан сразу уехал, — добавил Михалыч. — Сказал, что ему так стыдно, что он никому в глаза смотреть не может.
— Объяснил, что случилось? — спросила Лена.
— Говорит, ничего особого не почувствовал. Просто решил, что надо нас убить.
— В общем, ниблы умеют действовать скоординированно и себя при этом не щадят, — заключила Алевтина. — А серпарды способны загипнотизировать человека при зрительном контакте.
— Учитывайте! — строго велел Михалыч. — Вы вроде как единственная наша надежда.
— Таких надежд в мире тысячи, — поправил я.
— Вот этой мысли допускать нельзя, — наставительно произнесла Алевтина. — Считайте, что вы последний шанс.
Я кивнул.
Бла-бла-бла. Пустой разговор.
Интересно, что бы они сказали, узнав, что мы вот-вот умрём?
— Ты не думай, Никитушка, что мы из пустого любопытства остались, — сказала Алевтина мягко. — Хотя и этот момент есть, да. Григорян разрешил нам остаться на время вашего форсайта, вроде как группе поддержки. Но, может, мы что-то сейчас сумеем подсказать.
На мой взгляд, их оставили не как группу поддержки. Скорее уж, как контрольную группу. Чтобы посмотреть, что с ними случится, если всё затянется до События. Попробовать реанимировать.
Вскрытие произвести...
Я отвёл взгляд от Алевтины. Не стану я этого говорить. Не надо.
— Я вот что думаю, — отпивая компот из кружки, сказал Михалыч. — Что-то мы всё-таки нащупали, что-то правильное делаем. На вас стражи нападали, на «осенних» ниблы, на нас серпарды. Это ведь не их задача, верно? С людьми всегда дело имели варги. Их функция — порядок поддерживать. А тут всех в бой кинули. Значит, мы близко.
— Вы так говорите, словно там есть единый враг, — заметил я.
Михалыч поморщился.
— Хочешь моё мнение? И да, и нет. Мир После — он поломанный, в нём всё неправильно. И люди там сломанные. И те твари, что там живут, тоже. Стражи держат границы, ниблы чистят мусор, серпарды, как мне кажется, приглядывают за ниблами. Варги присматривают за людьми. Нет там общего руководства. Но сейчас Мир После подходит к какой-то точке. И всё начинает... — он помотал в воздухе кистью, будто ища слово, — организовываться. Всё работает на одну общую задачу.
— Нет там главного гада, короче, — сказала Алевтина. — Но разрозненные элементы системы наращивают уровень взаимодействия. Весь Мир После начинает противиться попыткам нарушить равновесие.
Я с любопытством посмотрел на неё.
Интересно, кто она в обычной жизни.
— Вы знаете, в чём смысл операции? — спросил я.
Михалыч и Алевтина переглянулись.
— Нам не докладывали, — сказал Михалыч. — Но ходят слухи, есть возможность увидеть момент События и понять, что произошло. Так?
— Так, — кивнул я, не уточняя.
К столику подошла официантка. Натянуто улыбнулась — и поставила передо мной и Леной тарелки. Я с удивлением посмотрел на их содержимое — коричневую жидкую кашицу.
— Это вам, — сказала официантка.
— Маша, а можно котлет с зелёным горошком? — спросила Лена.
Официантка виновато развела руками.
— У вас своя диета. Могу добавки дать. По половинке тарелки.
Михалыч с Алевтиной с любопытством смотрели на нас.
Я зачерпнул ложкой кашу, попробовал.
Каша как каша. Чуть сладковатая, при этом и соль чувствуется. С шоколадным привкусом.
— Спортивное питание? — предположила Лена, тоже попробовав каши.
— Медицинское. Как доктор прописал, — кивнула официантка.
— У
