хохотнул Роман Григорьевич и тоже обернулся к свите «красной королевы».
Мене, почему-то, вспомнилась песня «Леди ин ред».
— is dancing with me, — едва слышно пропел я. — Щека к щеке. И никого больше нет.
Пара спортсменов шагнула ко мне, двое к Роману.
— Ну, что, хе-хе, потанцуем, девочки? — спросил я и после вопроса: «Чего?» резко дёрнулся в сторону и боковым с ноги зарядил ближайшему ко мне противнику Романа, попав под излишне приподнятый локоть прямо в печень. Парень охнул и резко согнувшись, упал на асфальт.
Не останавливаясь я ударил левой ногой мой любимый маваши среднего уровня, попадая уже моему правому сопернику в его печень. Я почувствовал, как носок ботинка проникает в живую плоть едва не наполовину ступни, скользя мимо рёбер. Зачем нам повреждения средней тяжести? Не нужна нам повреждения средней тяжести.
— Ну, ты, козёл, — изумлённо обратился ко мне мой левый соперник и, шагнув вперёд, нанёс стандартную двойку. Я резко сблизился и, прилипая к его рукам кистями и локтями, стал контролировать его тело и движения, прикрываясь им от третьего и последнего соперника. Тот выглядел мощно.
Улучшив момент, я приподнял колено и ощутил, как его «кокушки» прокатились по моему бедру. Соперник охнул и согнулся, самопроизвольно задев моё колено своей челюстью. Что-то в его лице хрустнуло.
— Млять! — подумал я и шагнул вправо, сближаясь с Романом.
Тот, играя с соперником, нырял и уклонялся от его ударов.
— Нахрена вот ты первого вырубил? Что мне сейчас с ним?
Он не успел договорить, как я тем же ударом «ёкогери» отправил его противника в нокаут.
— Да что ж такое-то! — возмутился Роман. — Не дал развлечься.
— Да? — хмыкнул я и, хохотнув, кивнул на здоровяка ростом под два метра. — Иди, развлекайся. Я вообще не думал, что ты драться будешь.
— Вот ты…
Роман задохнулся от оказанной ему чести.
— Не-е-е… Начал сам, сам и заканчивай.
А «Малыш», так, наверное, звали его в компании, пожирал глазами меня и двигался именно ко мне, игнорируя барона. И двигался, надо сказать, неплохо.
— Да? — удивился я. — Ну, как знаешь. Смотри, чтобы эти чего не выкинули.
— Ага, — неопределённо сказал барон.
Я мазнул взглядом по стеклу, заметив удивлённые глаза многих и Леркиных в том числе и сделав несколько шагов вдоль него, увёл Малыша-крепыша от барона. Малыш-крепыш, словно стрелка компаса за магнитом, последовал за мной, не особо торопясь, кстати.
Сделав резкий выпад на соперника, и заставив его чуть отшатнуться и присесть на стоящую сзади правую ногу, я шагнул под неё, одновременно ныряя, под вероятный удар правой. Я не ошибся. Какой боксёр пропустит такой подарок, когда соперник сам идёт под встречный удар.
Нырок удался, а приседал я очень низко, и выпрямляясь я просто выпрямил правуюруку и мой правый кулак встретился с его челюстью. Не давая шансов я пробил левой в печень с разворотом, и, контролируя его падение за пойманную правую руку, уложил противника на асфальт.
Я огляделся и повернулся к барону.
— Ну… Как-то так, — сказал, пожав плечами.
Потом я увидел за стёклами окон рукоплещущих женщин и показывающих вертикально поднятые пальцы мужчин и чуть склонился в поклоне.
— Дурак! — понял я по Леркиным губам и, разведя руки в стороны, поклонился ей чуть ниже.
Из двери подсобного помещения вышел милиционер и я не дожидаясь его вопроса подошёл ближе. Прикрывшись его телом от публики, я продемонстрировал своё милицейское удостоверение.
— Кхм, — отреагировал он. — Странная у вас компания, товарищ капитан. Этот цыган…
— Служба такая. Про ксиву — тихо. Лады?
— Лады, но… Этих ты не убил, случаем.
— Вряд ли. Но посмотри, на всякий случай.
— Да, нахрен они мне упали⁈ Вон, очухался громила. Но я вас всё-таки, запишу, товарищь капитан.
— Записывай.
— Где остановились?
— Я тутошний. На Семёновской в доме номер один у меня квартира. Вот паспорт и прописка.
Я показал. Милиционер посмотрел и с подозрением посмотрел на меня.
— А где ваша Московская прописка?
— Я прикомандированный к вашему УВД и живу здесь. Рамзина, это мой начальник, знаешь?
— Знаю, — удивился он. — Тогда понятно, откуда всё это.
Он мотнул головой в сторону поднимающихся пострадавших и шагнул в их сторону.
— НУ, что, в отделение пошли.
— Зачем, сержант? — спросил первый мной вырубленный, очухавшийся раньше всех. — У товарища повреждений нет, а мы претензий не имеем. Потренировались немного. Зачем в отделение?
— Точно без претензий. Вдруг, у кого-то печень отсохнет?
— У нас печень битая, сержант, — усмехнулся второй «крепыш», которому я пробил её с носка. — А товарищ бил нежно.
Я, действительно, сдерживал удар и удивился, что кто-то это почувствовал, как говорится, на себе.
— У кого тренируетесь? — спросил я. — Не у Юдина?.
— Не. На Спортивной в ТОФе в спортроте.
— Служивые, что ли? — удивился я. — Срочники?
Они почти все разом кивнули.
— Понятно, почему им нельзя в милицейский участок, — подумал я.
— Громов у вас там, командир?
— Командир спортроты? Ага! Знаешь его?
— Отец моего друга. А сами не местные, что ли? А как с Леркой познакомились?
— Ну, почему не местные. Постой! Ты откуда Лерку знаешь? — удивился собеседник.
— Учились вместе. В ансамбле школьном играли. Давно не виделись, ха-ха…
— Вот, блять, — выругался один из только что поднявшихся. — Женька, это ты что ли?
— О, бля! — удивился я. — А ты кто? Не узнаю тебя в гриме.
— Витька, я, Попов. Не узнал, что ли?
— Охренеть! Как же тебя узнаешь, когда ты вона какой вымахал. Ты-то как в спортроте оказался?
— После института призвали. Дядя Генрих взял в роту. Я же боксом занялся в институте.
— Понятно, — сказал я, наконец-то признавая в этом крепыше Витьку Попова, бывшего гитариста школьного ансамбля и, по совместительству, Леркиного брата. — Вот так встреча.
— Да уж, — проскрипел Витька. — Давно я столько пива не пил[1].
— Так вы знакомы? — обрадовался сержант. — Ну и славненько. Тогда я пошёл.
— Ступай-ступай, сержант и спасибо за понимание, — сказал я. — Заскочу как-нибудь. Или сам звони.
Я протянул ему карточку-визитку.
— Ух ты, как у вас у москвичей, — неопределённо выразился сержант.
—
