Курирование создания авиапушек под новый патрон взвалил на себя Василий Васильевич Аборенков. И после каждой поездки к Таубину его трясёт.
— У них там большущий скандал из-за авторских прав на новую пушку для самолёта Яковлева. Таубин и Бабурин совсем затюкали тех молодых конструкторов, что её сделали, чинят им всяческие препятствия даже в тех вопросах, которые не касаются этого изделия. А ещё приезжал Судаев с каким-то сержантом-танкистом, очень расстроились из-за того, что вас не застали.
Неужто у Алексея Ивановича и Калашникова появились какие-то подвижки по автомату?
Фрагмент 3
5
— Олег Владимирович, что за безответственность такая? — бушевал комсорг лаборатории схемотехники Антон Немоляев. — Мы уже трижды писали товарищу Демьянову о том, что нам необходима его консультация по вопросу новых логических элементов, дважды отправляли телеграммы ему на работу, а в ответ — ни слова, ни полслова! Он же сам требовал от нас работать по-стахановски, а теперь — молчит, словно воды в рот набрал. Я понимаю, что у Уполномоченного ГКО очень много забот, кроме нас. Но он же всегда говорил нам, что наша работа, выражаясь словами Ленина, просто архиважная, от неё зависит будущее советской промышленности на многие годы вперёд. Вы уж, когда вернётесь в Москву, посодействуйте, чтобы он хотя бы на денёк заехал в Куйбышев на наш завод. Вам всё-таки в столице проще его разыскать.
Лосев грустно улыбнулся.
— Не скоро он к вам сможет заехать. Беда у него случилась: попал под бомбёжку, получил тяжёлую контузию и осколочные ранения. Жена у него от той же бомбы погибла. В госпитале он. Надолго в госпитале. В таком состоянии, что ни ходить толком не может, ни писать. Моя мать и мать его покойной жены — подруги ещё по Ленинграду, поэтому я хорошо знаю о его больничных делах.
Комсорг как-то сразу «сдулся».
— Простите, я не знал. Что же нам тогда делать?
— Я вижу два выхода. Первый — ждать, пока Николай Николаевич выздоровеет. А второй — не бояться брать ответственность на себя. Может, я чем-нибудь могу помочь? При моей лаборатории тоже действует группа, в которой занимаются разработкой и проверкой схем. Да и я не совсем чужд радиотехнике.
Шутка «не совсем чужд», кажется, чуть подняла настроение унывших было ребят. О том, что разработчик «твердотельных триодов» Олег Лосев много сделал для того, чтобы лаборатория при Нижегородской радиостанции стала настоящей школой советских специалистов в области радио, им было прекрасно известно.
В общем-то, Олег Владимирович приехал в «запасную столицу» вовсе не по этому вопросу. Его очень торопил нарком связи Пересыпкин: радиостанций для фронта катастрофически не хватало, а лётчики требовалилёгких и удобных в использовании приёмников на свои машины. Нарастить их производство можно было только путём наращивания выпуска полупроводниковых триодов. А вот качество продукции на Куйбышевском заводе пока очень и очень хромало, процент брака раза в три превышал аналогичный показатель московской лаборатории, из-за чего роста выпуска не получалось. Вот и пришлось ехать, чтобы разобраться, в чём загвоздка. И тут на него насели комсомольцы…
Если бы изобретатель транзистора, как его называл Демьянов, из многочисленных разговоров с ним не знал, какое внимание тот уделяет этим самым логическим схемам, созданием которых занимались ребята, можно было бы и отмахнуться от них, действительно посоветовав брать ответственность на себя. Но Николай Николаевич просто бредил электронными машинами, способными производить вычисления и управлять техническими процессами. Вычислять и управлять с огромной скоростью, многократно превышающей возможности человека. И вот эти самые ребята не так давно доказали, что это правда: их «электронный арифмометр», собранный «из кубиков» забрали себе физики во главе с Курчатовым для каких-то своих очень сложных расчётов.
И ведь действительно «из кубиков», поскольку все эти схемы, что сочиняли, по сути, мальчишки, делались ими в виде «этажерок», которые из-за стандартизированного расстояния между контактами и назначения тех самых контактов легко собирались на общей печатной плате (тоже термин, введённый Демьяновым) в единый функциональный узел. Демьянов хвастался этими «кубиками» перед Олегом, но тут же поставил задачу на несколько лет вперёд: «Придёт время, когда тебе нужно будет одну или несколько таких схем разместить на кристалле, площадью в одну десятую ногтя». И ведь после того, как в лаборатории Лосева научились совмещать на кристалле полевого транзистора сам транзистор и параллельный ему диод, Олег поверил, что такое возможно. Мало того, что поверил: его ребята, такие же молодые и задорные, как вот этот комсорг Немоляев, уже провели успешный эксперимент по выращиванию на едином кристалле так называемого составного транзистора, десятикратно увеличившего коэффициент усиления обычного двухполярного триода. Теперь нужно было лишь оптимизировать технологию, чтобы передать её сюда, на Куйбышевский завод.
Работали допоздна, прервавшись лишь на то, чтобы прослушать по постоянно работающему в лаборатории радио сводку Советского Информбюро:
'В течение 10 января наши войска продолжали продвигаться вперёд. Попытки немецких войск на отдельных участках контратаками задержать продвижение советских войск закончились неудачей. Под ударами наших войск противник отходил, оставляя на поле боя вооружение и большое количество убитых и раненых солдат и офицеров. Наши части заняли несколько населённых пунктов и в числе их города Пено, Андреаполь, Холм, Торопец, Западная Двина.
За 9 января уничтожено 42 немецких самолёта. Наши потери — 6 самолётов.
8 января части нашей авиации уничтожили 5 немецких танков, свыше 500 автомашин с пехотой и грузами, 8 орудий с прислугой, 200 повозок с боеприпасами, 3 автоцистерны с горючим, 16 зенитно-пулемётных точек, сожгли 40 железнодорожных вагонов, взорвали 2 склада боеприпасов, рассеяли и частью истребили 4 батальона пехоты противника.
Часть товарища Фирсова, действующая на одном из участков Западного фронта, преодолевая упорное сопротивление противника, за один день заняла 3 крупных населённых пункта и захватила 89 немецких автомашин, 5 орудий, 8 мотоциклов, радиостанцию, 116000 патронов и большое количество снарядов.
Наши лётчики, действующие на Западном фронте, произведя успешный налёт на вражеский аэродром в районе пункта К., уничтожили 18 самолётов на земле и 3 самолёта в момент посадки. В числе уничтоженных самолётов — 10 «Мессершмиттов-109», 2 «Юнкерса-88» и 6 «Хеншелей-126».
Наша часть, действующая на одном из участков Юго-Западного фронта, совершив ночной налёт на населённый пункт З., захватила 2 немецких орудия, 6 пулемётов, 4 миномёта, 1000 снарядов и полторы тысячи мин. На поле боя осталось около 300 трупов немецких солдат и офицеров.
Партизанский отряд под руководством учителя товарища Н., действующий в одном из районов Московской области, оккупированных немцами, уничтожил 7 грузовых машин с пехотой противника, 2 легковые автомашины, мотоцикл, автоцистерну с горючим, 2 повозки с грузом, орудие и трактор-тягач, взорвал мост на одной имеющей большое значение дороге, много раз нарушал телефонную связь немцев, вырезав при этом 3.000 метров провода. Партизаны за время своей боевой деятельности истребили 100 вражеских солдат и офицеров.
Наши части захватили приказ полковника Шитнига по 512-му немецкому пехотному полку. С беспримерной наглостью матёрый фашистский громила Шитниг разработал программу разграбления и разрушения советских сёл и городов на пути своего отступления. Приказ предусматривает широкую и всестороннюю «подготовку разрушения селений» и «порядок уничтожения населённых пунктов». В приказе говорится: «В целях улучшения условий зимнего расположения, разрешаю брать из разрушенных селений всё: продукты питания, картофель, пшено, лук, огурцы, пряности, керосин, стекло, гвозди, сковородки, горшки, лампы, стулья, вёдра, мешки, верёвки, оборудование для конюшен». Таким образом, набившие себе руку на грабежах немецкие мародёры и разбойники получили от начальника прямой приказ подчистую грабить и обворовывать мирное население советских городов и сёл.
