пистолетом тянуться сразу, как увидел знакомый корпус машины. Других стрелков рядом не было. Но я, всё равно, был убит. Наличие снайпера очень органично ложится в эту картину — не факт, конечно, но к факту близко. Так что, возьмём, как рабочую версию: меня убил снайпер.
Вопрос: что теперь, в связи с этим мне делать? Мамонту звонить, то бишь, обращаться к профессионалам — не вариант и не выход. Как же, тогда быть?
Помнится, когда с похожим вопросом к Дону Хуану обратился его ученик Карлос Кастанеда. С похожим, но не аналогичным. У того вопрос звучал так: «…если кто-то спрятался и ждет тебя. У тебя не будет ни единого шанса. Ты ведь не сможешь остановить пулю?… в подобной ситуации никакая стратегия не поможет!». В ответ, Дон Хуан расхохотался и сказал: «О, еще как поможет! Если кто-нибудь будет ждать меня, вооружившись мощной винтовкой с оптическим прицелом, то меня просто там не окажется».
Очень странный ответ. Но, к моей ситуации, пожалуй, такой ответ стоило бы попробовать применить практически: если меня поджидают у дома вечером, то нужно, всего лишь, домой вечером не ходить! Гениально же? Нет?
* * *
Гениально… Не ходить домой вечером. Звучит просто. Вот только, когда дело начинает доходить до практики, встаёт закономерный вопрос: а куда ходить, если не домой? Какой у меня вообще есть выбор-то?
На самом деле, достаточно богатый: заночевать в школе, заночевать в доме у Милютиных, пойти в город и снять номер, либо квартиру на пару ночей. В целом, проблему не решает ни один из них, так как Маверик остаётся на свободе и им никто не занимается. А значит, он всё равно попытается меня достать, только сможет сделать это позже. Позже на день, на два, на три. Может, больше. Но, горизонт планирования именно такой. Стоит пробовать?
Да — стоит! Так как я хочу жить — умирать очень уж неприятно… Настолько, что даже один единственный выигранный у смерти день — стоит любых усилий и самых авантюрных решений, какие только могут быть.
Какой вариант я выбрал? Тот, который показался мне наиболее простым в исполнении: я решил остаться в школе на ночь. Просто, не уходить из неё после окончания занятий домой. Благо, теоретически, это сделать было возможно: достаточно оставить себе тот ключ, который каждый раз берёт от «каморки, что за актовым залом» Алина.
В теории. А вот на практике…
День шёл обычным своим чередом. Он почти полностью повторял предыдущие два, с минимальными отличиями: пробуждение, водные процедуры, пробежка, написание нот и стихов, которые, в мире писателя, я не забывал каждый раз повторять перед сном, от чего процесс записи каждый раз проходил быстрее. Потом путь до школы, усатый прапорщик на КПП, принимающий на хранение мои пистолет, браслет и мобильник. Встреча с Никитой Галицким. Презентование стихов и нот Алине, её восторги и энтузиазм, выпадение её из реальности на несколько уроков. Скучное сидение на теоретических дисциплинах, время которого я начал тратить на то, чтобы пройти материал программы с опережением, что имело для меня определённый стратегический смысл — позволяло в будущем экономить время, которое необходимо было бы потратить на то, что я делаю сейчас. Время, которое я смог бы потратить с большей пользой и отдачей. То есть, непосредственное создание себе конкурентного преимущества на самую ближайшую перспективу.
Физическая подготовка, где, к своему собственному удивлению, мне удалось в кроссе переместиться аж на вторую позицию и сделать не шестнадцать выходов, в семнадцать… что заставляло задуматься. Серьёзно задуматься над природой происходящего со мной, над принципом функционирования «петли», в которую я попал. Но это позже.
Обед, на котором я заказал у работников столовой еды вдвое больше, чем мне требовалось на один приём пищи. Странный взгляд Милютиной, проводившей контейнер с излишками этой еды, опускающийся в мой портфель. Ещё два урока и…
— Юр, а разве мы в студию не поедем? — удивлённый вопрос от удивлённой девочки, понявшей, что иду я не к выходу из школы, а к той самой аудитории, где ранее проходили наши занятия вокалом.
— Я… хотел бы сегодня подольше позаниматься вокалом, Алин, — последовал мой не подготовленный заранее, а от того немного неловкий и даже виноватый ответ. — Ты езжай, думаю, сегодня ты сможешь справиться там одна. У тебя ведь есть теперь, с чем работать. А завтра, я обязательно поеду с тобой, послушаю и поправлю все оставшиеся шероховатости и нюансы.
— Хорошо, — вроде бы согласилась Алина, хмуря бровки и на несколько секунд опуская взгляд, что-то старательно обдумывая. Потом, она решительно подняла голову. — Я помогу тебе сегодня с вокалом. Новой песней мы легко сможем заняться и завтра. Нет причин для такой спешки — прошлые две песни ещё не успели выработать своего ресурса. Не обязательно подгонять и баловать поклонников новым синглом.
А я… замер в прострации. Совершенно не рассчитывал я в своём планировании на такой вариант. Я-то собирался остаться один в пустом классе. В определённый момент выключить в нём свет, дождаться обхода школы охранниками, спрятаться на время этого обхода в одном из шкафов, а после спокойно улечься спать, чтобы утром встать пораньше и посетить душевые, что при спортивном зале, привести себя там в порядок и приступить к занятиям вместе со всеми…
Великолепный план, надёжный, блядь, как швейцарские часы…
— Но ты не обязана… Алин, я ведь могу и сам справиться. Ты ведь уже показала в прошлый раз мне пять упражнений на «распевку». Плюс техники на развитие сценического дыхания… Мне есть, чем заняться… — попытался я, всё-таки, хоть как-то увильнуть от столь обременительно, сегодня, её присутствия рядом.
— Не переживай, Юр, — мягко улыбнулась девочка. — Мне и самой есть смысл поработать над этими же базовыми упражнениями. На то они и базовые. Плюс, проработать кое-что из своего… тебе, кстати, тоже будет интересно и полезно послушать, — полетел к глютомату натрия весь мой «надёжный план».
— Ну, как знаешь, — сдался я, тяжело вздохнул и, поудобнее закинув портфель на плечо, пошёл к кабинету. Алина с улыбкой… победительницы двинулась вместе со мной.
* * *
* * *
Вчера, сегодня,…завтра? Как-то трудно стало идентифицировать для себя дни. Точнее, обозначать. Ведь, то, что для меня «вчера», для той же самой Милютиной — вполне себе «сегодня». Так же, как и позавчера… А как-то, всё-таки, обозначать нужно. Не может человек
