протянул ей. Немного расслабляющего не помешает.
— Ой, — отпив глоток она скривилась. Видимо непривычная, сейчас женщинам спиртное не предлагают. На супруге что-то типа пеньюара, он немного распахнулся и я облизываю взглядом чистую кожу от шеи и ниже. Не видны подробности, но фантазия дорисовывает соблазнительную грудь. Под верхней рубахой у неё нечто прозрачное и невесомое. Так и тянет изучить немедленно.
Воспользовавшись тем, что Анна встала, я заграбастал её руку и усадил жену к себе на колени. Наконец-то она в моей власти. Рука сразу же нырнула под верхнюю рубаху и нащупала животик. Пока я жадно целовал губы, успел добраться и до груди. Как славно, что сейчас нет лифчиков. Волшебная мякоть удивительно удобно легла мне в руку. Оставалось только поиграться сосками.
Я не торопился, к чему все усилия, если она сейчас опять замкнётся. А вот когда женщина горячо задышала и реагируя на ласку груди сама нырнула ручкой ко мне, я понял, что пора.
Утро встретил в опочивальни жены. Её уже не было рядом, но я с удовольствием вспомнил произошедшее ночью и замурлыкав как кот от сметаны, развернулся на другой бок и опять заснул. Надо же восстанавливать потраченные в таких количествах силы.
Завтрак был поздний по вполне понятным причинам. Ел в одиночестве, рядом порхали Прасковья и Анна. Обе уже позавтракали, а супруга сейчас кормила мужа. Прасковья, заметив, как Аня будто случайно касается меня, вышла.
Тогда я отодвинул блюдо с вкуснейшими сырниками, политыми сметаной и притянул жену.
Её губы вкуснее, тем более она так мило краснеет, но не мешает моей руке забраться к ней под юбку.
Сырники пришлось доедать через полчаса уже остывшими.
Вот такой медовый месяц у нас приключился.
Больше того, следующую ночь я опять не спал один, и следующие тоже. Причём инициатива была обоюдная. Чувствуя — быть вскоре ещё одной ляльке.
Вернувшись в город я развил бурную деятельность, соскучился по работе. Каждый день устраивал вылазки в город. Народ постепенно привык ко мне и перестал остро реагировать. Да останавливались и кланялись. Но ведь в первые разы я просто блокировал центр города своим появлением.
Меня интересовала торговля и возможность выйти на этот рынок. Денег всегда мало, а проектов в задумке хватает.
Дома «лучших» людей стоят вдоль берегов Волги и Которосли, ориентируясь именно на воду. Если я заведу здесь недвижимость, то именно в этой части Городской сотни. Здесь хоромы стоят в центре участков, подальше от дороги. Обширные дворы, как правило, заняты погребами, людскими, поварнёй и огородом. Всё это превращало хоромы в большой курятник. Зато к улице такие дома выходили подсобными помещениями, отгораживающими барское жильё от шума и грязи. А если прикупить пару подобных участков, то можно построить недурственный дворец.
Вдоль Медведицкого вала до Спасского монастыря идут торговые ряды. Здесь порядка 650 лавок, на берегу многочисленные лабазы и кладовые для приезжих купцов. Здесь же две таможенные избы и денежный двор. Близ Углических ворот у восточной стены Спасского монастыря раскинулась гигантская базарная площадь, рынок съестных припасов, обжорные ряды. Чуть далее дворы «государевых» дел — воеводская, губная, съезжие избы, кружечный и земские дворы. Близ Спасского съезда у Зелейных ворот расположены правительственная изба и откупка. В приказной избе сидит дьяк Микифор Великосельский, с которым я уже имел честь пообщаться. Здесь хранят государевы грамоты, приходные и расходные книги, росписи податей, сами сборы и казну. Изба делилась на столы — денежный, судный, сыскной, памятный и другие. Тут заседают 14 подьячих, под ними 22 площадных подьячих, два пристава и 13 рассыльных. Помощниками воеводы являлись приказчики и объезжие головы. Воевода осуществляет административно-полицейский надзор, обладает финансовыми и военно-административными функциями.
Ну а я заставлю его немного понервничать. Мои опричники собаку съели на проверках. Авось да накопают компромата на милейшего господина Костяева. А мне же легче потом будет с ним работать, держа за мягкое подбрюшье.
Самоуправление было представлено в виде губного и земского. Возглавлялись старостами. Дела в них вели двое подьячих в земской и 2 дьячка в губной избах.
Грязные производства типа кузнечного и различные мануфактуры размещены со стороны Ямской и Коровницкой слободок. И мне понравилось, что они сосредоточены в своеобразной промзоне. Оставляя остальную часть города относительно чистой.
Для взимания торговых пошлин стояла таможенная изба с шестью подьячими. Винная монополия только через кружечный двор, где было два целовальника.
Погружение в местную жизнь я закончил, получив приглашение к английскому двору. Здесь также имелись голландский и немецкий дворы. Но бриты устроились покруче. У них даже имелась внутренняя гавань для своих судов. Мистер Эдвард Симмонс, местный торговый глава с удовольствием провёл меня по своему хозяйству и даже дал в честь меня званный обед. При этом он не постеснялся преподнести мне небольшое подношение в виде заманчиво позвякивающего мешочка. Вместо меня его принял мой помощник Зубов.
— Верни и извинись, типа принц не будет мараться с этим.
Я далеко не юноша и понимаю, что взятки — это абсолютно легитимная форма общения между власть имущим и теми, кто хочет добиться привилегий. Берут все, включая моего царственного братца, только названия подношений отличаются. Ну и конечно вопрос в сумме. Для того же Дмитрия Зубова сто золотых гиней — это очень большая сумма. А для меня — это даже неловко говорить. Тут ведь как, возьмёшь мало, уважать не будут.
Англичанин всё понял правильно и мне вернули мешочек с 400 золотыми монетами. Я улыбнулся мистеру Симмонсу и в общем предложил обращаться. Если что, а лучше не делать этого. Потому что тоже будет не бесплатно.
Разумеется другие иностранцы заторопились выразить мне своё почтение в виде приятного на слух звона золота.
Когда мне сообщили, что ко мне приехал царёв гонец, я приказал его пропустить. А теперь вот прогуливаюсь по монастырскому двору и анализирую письмо брата.
А он в начале письма лицемерно расписал, как переживает за меня, интересуется как я устроился на новом месте. Потом немного передал последние события в политической жизни. Пожалился на противостояние с Думой и советовался по поводы денежной реформы.
Самое интересное для меня было в конце.
