«Потом вытащим!» — сердито подумал я, и торопливо погасил брианский фонарь. Не попусти Гегемон, объявится на краю ямы Равуда, и расстреляет меня, точно кролика в ловушке.
Но надо поискать вход…
Помещение, где я находился, заполняли ящики разного вида и размера, почти все поломанные, разбитые, набитые всякой требухой, покрытые пылью, грязью и плесенью. Начинались из него три прохода, но первый заканчивался тупиком, второй был завален, а вступив в третий, я обнаружил настоящий лабиринт, где заблудился бы и Минотавр, и решил туда не соваться.
Только в самом крайнем случае, если меня и правда забудут.
Я просидел в яме с час, наверху совсем рассвело, когда послышались шаги, и вниз заглянула Лиргана.
— Все сидишь, рыжий? — спросила она. — Что сделаешь, чтобы я тебя вытащила?
Я вспомнил ее обещание — «ты будешь лизать мне ботинки», и внутренне содрогнулся.
— Дело такое… — протянул я. — Что угодно.
— Больше не скажешь мне «нет»? — голос ее звучал почти игриво.
— Э… не… — я вовремя одернул себя. — Не скажу.
— Тогда лови, — вниз с шорохом заструилась веревка. — Привязана к дереву крепко. Поэтому не воняй и вылезай.
Я подергал, убедился, что веревка на самом деле не провисает, и полез вверх. Оказалось зверски неудобно карабкаться, когда за спиной у тебя рюкзак, а на плече автомат, я ободрал ладони, несмотря на перчатки, и с тяжелым выдохом перевалил через край ямы.
— Вставай, — приказала она. — И раздевайся.
Мне до зуда на языке захотелось послать ее, как в прошлый раз, но я обещал не говорить «нет»… Кроме того, можно засунуть в жопу собственную гордость, ведь речь идет не только о моем выживании, но и о выживании моей дочери!
Я скинул рюкзак, расстегнул застежки на бронезащите, принялся стаскивать пропотевшее обмундирование.
— До полудня мы точно просидим тут, — сообщила Лиргана, разглядывая меня. — Поселок большой, своды частью обрушились, если что, тут можно спрятаться, да и обороняться удобно… Не тормози!
Я обреченно потащил вниз трусы.
— Вот так, хорошо, — она подошла вплотную, холодная ладонь сжала мои причиндалы. — Тебе ведь нравится моя грудь? Можешь пощупать ее… Не стесняйся… Сильнее…
Центурион тоже была без брони, и три выпуклости под одеждой можно было различить без труда.
Я сжал две крайние, ощутил под рукой упругую плоть, и моя собственная плоть восстала — я вымотался, как дюжина собак, я ужасно хотел спать, я ненавидел эту женщину, и одновременно я ее хотел!
Она ласкала меня умело, профессионально, ее губы были рядом, и я дрожал не от холода или стыда, от страсти.
— Трахнешь меня? Трахнешь? — спросила Лиргана насмешливо.
— Даа… — прохрипел я.
Содрать с нее все, завалить прямо тут, взять сзади, пожестче, одной рукой за волосы, чтобы эта сучка…
— А вот и нет, — она дернула рукой и отступила в сторону. — Теперь он твой.
Я не сразу понял, к кому относятся эти слова, но повернул голову на шорох листвы, и обнаружил Равуду.
— Для начала я отстрелю твой торчащий хрен, — сообщил он с довольной улыбкой. — Потом отрежу тебе яйца и заставлю их съесть… А дааальше… мы посмотрим. О, да-да…
Мы? Они что, теперь вместе? Сладкая парочка спелась?
— Можешь хотеть меня сколько угодно, рыжий, но я нашла себе мужика получше, — Лиргана обняла Равуду за плечи, облизала его ухо, глядя на меня плотоядными, злобными глазами.
Я обреченно вздохнул.
Вот значит как мне предстоит умереть — голым, без оружия в руках, на планете черт знает в какой галактике, которую может быть с Земли не видно в самый большой телескоп… Может быть, на «Гневе Гегемонии» не узнают о моей смерти, перечислят остатки денег и у Сашки все будет хорошо?
Остается надеяться на это.
Равуда шагнул ко мне и пнул меня в пах коленом, прямо по напряженному члену — я не завопил каким-то чудом, но упал на колени, мир вокруг померк.
— Приходи в себя, давай-давай. Я хочу, чтобы ты ощущал все-все, все мучения. Поверь мне, я знаааю, что такое мучения, а теперь и ты узнаешь… — в голосе Равуды мешались ненависть и радость, предвкушение и невероятная тоска.
Я вдохнул поглубже — плюнуть ему в рожу напоследок, что ли.
— Остановитесь, вот имя Колеса Воплощения! — я дернулся от внезапно родившейся надежды.
Йухиро? Если не спасение, то отсрочка.
— Уйди, гирван! Что тебе до него! — прорычала Лиргана.
— Этот разумный спасет мир, — после удара по органам, ночи без сна и всей этой беготни и прочего я соображал не очень хорошо, и решил, что ослышался, что Йухиро сказал что-то совсем иное. — И если вы не оставите его в покое, то я положу вас на месте. Пойду под трибунал, сам погибну, но он будет жить.
Произнес он все это спокойно, даже буднично, но нацеленный на Равуду автомат выглядел убедительно, и я ни на миг не сомневался, что десятник выстрелит на поражение. В глазах его полыхал фанатичный огонь, руки не дрожали, он выглядел несокрушимым, как скала.
— Ты бредишь? Сошел с ума? — спросила Лиргана. — Я тебе приказываю…
— Мне наплевать на твои приказы. Истина важнее подчинения. Оба — вон отсюда! Этот разумный под моей защитой, и любой, кто посягнет на него, будет иметь дело со мной!
Равуда смерил Йухиро ненавидящим взглядом, но к автомату не потянулся, и отступил на шаг. За ним потянулась Лиргана, и сладкая парочка, ворча и оглядываясь, ушагала прочь.
— Одевайся и иди к остальным, — велел гирван. — Пока ты в толпе, ты неуязвим. Только помни о своих грехах!
Глава 22
До обеда я мог умереть трижды.
Для начала меня чуть не пришибло упавшим деревом, потом до моей задницы едва не добрался Равуда — дело швах, когда тебя хочет лишить жизни собственный командир. И только потом в очереди на убийство моей персоны очутились хитрые и недобрые враги.
Два дня мы старались добраться до линкора, но все наши попытки закончились неудачей — мы неизменно напарывались на превосходящие силы бриан и спешно отступали. Носились по лесу, путая следы, теряли своих, получали раны, и в конечном итоге уходили к заброшенному поселку, ставшему для нас чем-то вроде базы.
Не скажу, что происходящее меня радовало, но самое главное — я оставался в живых, и срок завершения контракта приближался, да и Геррат не мог предъявить мне за отсутствие докладов.
Я думал только о том, чтобы получить последний «транш», заплатить за Сашкину операцию, а потом можно и умирать — хоть от рук аборигенов, хоть в «нежных» объятиях Равуды. Собственная участь меня не особенно волновала, и так было ясно, что шансы уцелеть нулевые.
Если удастся прихватить на тот свет гнусного кайтерита, то совсем хорошо, ну а если нет, то что поделать…
Йухиро присматривал за мной, постоянно находился где-то рядом, и такое впечатление, что никогда не спал. Но в разговоры он вступать отказывался, на мои вопросы отвечал скупым «потом», так что шансов узнать, что он имел в виду, когда заявил «этот разумный спасет» мир, у меня пока не было.
Лиргана злилась, Равуда и вовсе ходил, словно шершнем в задницу укушенный, но сделать они ничего не могли. Кайтерит дважды пытался подобраться ко мне в горячке боя, второй раз сегодня, но всякий раз отступал, когда понимал, что его замысел раскрыт.
Сейчас время клонилось к закату, и мы с Максом сидели рядом с одним из куполов, через который можно было попасть в подземелья. Я возился с его маскировочной сетью, зачищал контакты, как на своей, чтобы она работала всегда, а не от случая к случаю, а Котик благожелательно наблюдал за нами с ветки ближайшего дерева.
Джунгли казались бы мирными, если бы не гул разрывов вдалеке.
— Ну что, примеряй, — сказал я, прикрутив на место крышечку управляющего блока. — Теперь эта ботва должна работать.
— Ха-ха, давай! — Макс водрузил максировочную сеть на шлем, и стал напоминать очень уродливую елочку. — Как сказал Сократ — тот, кто может спрятаться от людей, тот может спрятаться и от себя самого!
