Такого летательного аппарата я на борту «Гнева Гегемонии» не видел, хотя в ангарах бывал не раз! По всему выходило, что у диких, отсталых бриан есть своя авиация! Только этого нам не хватало!
Самолет пронесся чуть в стороне, оставляя за собой перистый след, и я облегченно вздохнул. Но он развернулся и прошел теперь прямо над нами, мелькнуло брюхо в заклепках, висящие под крыльями ракеты.
Случайность? Или он нас заметил?
— Вперед! — скомандовала Лиргана, едва свист двигателя затих вдалеке, и мы побежали.
Даже если нас засекли, то есть шанс убраться прочь!
Рюкзак мой за последние дни стал легче — почти все сухие пайки я съел, часть пуль расстрелял, но и сам за это время ослабел и отощал. Бронезащиту вечером подогнал заново, чтобы она не болталась на мне, словно костюм на пару размеров больше, отрегулировал настройку мускульных накладок на ноги и спину.
Без этих штуковин и без расслабона я бы давно свалился.
Участок высоких деревьев с раскидистыми ветками и бугрящимися корнями из потрескавшейся земли… бурелом, где надо продираться через ветки, а на лице оседает то ли паутина, то ли еще какая дрянь… болото, утыканное зелеными стеблями в палец толщиной, которые нельзя трогать — ядовитые…
— Привал! — объявила Лиргана, когда я был готов выплюнуть легкие.
Ноги подогнулись и я буквально упал на четвереньки, жадно глотая сырой воздух. Приподняться смог только минут через пять, со стоном сел, оперся спиной о ближайший ствол, обломав собственным весом несколько шипов.
Фляжку опустошил в два глотка, а когда полез за едой, то обнаружил последнюю упаковку сухого пайка.
— Если сегодня-завтра не прорвемся, то начнем голодать, — пробормотал Макс, изучавший внутренности своего рюкзака. — А твой зверь… он это, съедобный, если что?
Котик ушел ночью, но я не сомневался, что он нас отыщет и придет, когда захочет.
— Он сам тебя слопает, — ответил я. — Начиная с болтливого языка, чтоб я сдох…
Проверил запасы расслабона — просто так, на всякий случай, я же понимаю, что мне нельзя. Обнаружил, что лиловых таблеток осталось только две штуки — примерно до вечера, а там снова начнется суровая ломка, во время которой брать оружие в руки бесполезно, слишком сильно дрожат руки.
— Залегли! — донесся окрик Йухиро.
Я прижался к земле, торопливо запихивая в рот остатки вяленого мяса и орехов. Включил маскировочную сеть, Макс отстал от меня лишь на мгновение, и я с досадой подумал — да, у Дю-Жхе эта штука сработает, у того же гирвана, у Крыски, у всех, кому я помог, а вот у остальных нет.
А если заметят одного, то обнаружат всех.
Между серых шипастых стволов мелькнула одна высокая фигура, вторая — распущенные длинные волосы, безрукавки, ружья и автоматы. Отряд бриан вышел прямо на нас, но судя по всему, случайно — они двигались неспешно, по сторонам не глазели.
Есть шанс, что не заметят!
Я лежал неподвижно, старался даже не дышать, злился на сопевшего заложенным носом Макса. Один из аборигенов был в каком-то десятке метров от нас, я видел его лицо, спокойное и равнодушное.
А потом взгляд бриан за что-то зацепился, светлые глаза его расширились.
— Враг! — рявкнул он, прыгая в сторону, под прикрытие дерева.
Но нас он не видел, подставил бок, так что я снял его в тот же миг, как началась стрельба. Бриан рухнул на подстилку из листьев и травы, заливая ее темной кровью, тело его дернулось и застыло.
А я мигом забыл о нем.
— Есть, ха-ха! — завопил Макс, тоже в кого-то попавший. — Мы им покажем!
Он, судя по дерганым движениям и блестевшим глазам, пустил в ход остатки расслабона.
— Кто еще кому… — пробормотал я, выискивая очередную цель.
Стрелять из-под маскировочной сети неудобно, она мешает целиться, поэтому ее пришлось отключить. Меня тут же заметили, пули зацокали по стволам, полетели огрызки серой коры, запахло опилками.
— Нажали! Прикрываем! — заорал Йухиро. — Мы последние!
Понятно — все отходят, а мы сидим до последнего и не жалеем патронов, чтобы сдержать врага.
Я на всякий случай оглянулся — нет ли сзади Равуды или кого-то из его клевретов. Но обнаружив только десятника-гирвана и Крыску, успокоился — с этими за спиной можно не волноваться.
Бриан, на наше счастье, не поняли, с кем столкнулись, и предпочли отступить. Минут через десять перестрелка стихла, в джунглях стало тихо, осталось только пыхтение Макса и далекий рев хищника.
— Уходим. Ползком, — велел Йухиро, и мы поползли, как очень толстые и неуклюжие змеи.
Я въехал локтем в звериное дерьмо, от резкого запаха меня чуть не вывернуло. Попытался оттереть рукав на ходу, но прополоскать его в очередной луже не рискнул — вдруг там водятся плотоядные червячки?
Сто метров, двести, руки ободраны в кровь.
— Может быть, хватит? — умоляюще прохрипел Макс.
Йухиро нахмурился, я видел под забралом его черные глаза и красные брови.
— Ладно, — сказал он. — Да будет с нами милость Надзирающих.
Я поднялся с большим трудом, следом встали остальные.
Очередь прозвучала оглушающе, я почувствовал удар в спину, меня развернуло и кинуло в сторону. Захрустели под моим весом кусты, изгвазданным локтем я въехал в твердое и засипел от боли.
Но бронезащита, похоже, выдержала.
— Бегом! — прорычал Йухиро, протягивая мне руку, и голос его прозвучал странно, с бульканием и рокотом.
Гирван буквально вздернул меня на ноги, и мы понеслись через заросли прочь. Макса вообще не зацепило, Крыска стонала и баюкала окровавленную руку, я отделался ушибом.
А потом Йухиро взял и упал лицом вниз, будто споткнулся на ровном месте.
Я оглянулся на него, обнаружил, что от рюкзака у него на спине остались клочья. Туда угодил с десяток пуль, и поскольку они легли кучно, то продавили, смяли и в конечном итоге пробили броню.
Как десятник мог говорить, двигаться, да еще и бежать — вообще неясно!
— Йухиро! — я бросился к нему, перевернул.
Гирван еще дышал, но на губах у него пузырилась кровавая пена, а зеленоватая кожа стремительно бледнела.
— Ты… разумный… спаси… мир… — выдавил он. — Сделай то… что… должен…
— Но что? — воскликнул я.
Но Йухиро меня уже не слышал, губы его двигались, рождая слова одного из священных гимнов, который я не раз слышал, а теперь скорее угадывал, чем разбирал по-настоящему:
— Отринувший страсти, отринувший скорби получит небесного света чертоги… Познавший ученье, презревший мученье оставит лишь благо, лишь просветленье…
Гирван содрогнулся и затих.
— О нет… — прошептал я.
— Пойдем, — сказал Макс с тоской и усталостью в голосе. — Ему не помочь. Давай. Крыска, что с рукой?
— Царапина, — ответила она, скрипя зубами. — Догоним наших — перевяжу.
— Прощай, — я закрыл Йухиро глаза.
Этот человек… да, человек, избавил меня от смерти как минимум один раз, а я не в силах ему отплатить. Спасти мир… ха, ничего себе задачка для того, кто себя-то спасти и обезопасить не в состоянии!
Мы даже похоронить гирвана не можем… хотя кто знает, как это народ обходится с мертвецами?
— Идем, — ответил я. — Но сначала… надо забрать все, что можно.
Убитому еда и амуниция не помогут.
Но увы, если что в рюкзаке у Йухиро и было, все вывалилось во время последнего марш-броска. Остался только блок связи, непостижимым образом уцелевший, и я прихватил его — вдруг заработает.
Мы помчались дальше, пригибаясь, тяжело дыша и испуганно озираясь, как загнанные животные. И через пять минут буквально налетели на остатки центурии, засевшие в густых зарослях на краю болота.
— Где Йухиро? — спросила Лиргана.
— Убит, — ответил я, и вытащил из рюкзака блок связи.
— Дерьмо, вот дерьмо же, — у железного центуриона дернулся угол рта, впервые на лице ее отразилось что-то вроде растерянности, она провела ладонью по лбу, точно смахивая паутину.
За ее спиной широко и радостно улыбнулся Равуда, и мне от этой улыбки стало страшно.
