Пока работал, на джунгли обрушились сумерки, принесли с собой крики ночных тварей, шуршание в кронах и рев вышедшего на охоту хищников. По озеру пошел сочный плеск, словно из него начали выпрыгивать то ли крупные лягушки, то ли рыбины.
Да, сейчас бы я и от лягушки не отказался… не пошел ли Дю-Жхе на охоту?
— Вот, держи, — сказал я, возвращая сеть Юнессе. — Можно проверить.
Сетка заработала, девушка пропала, слилась с полумраком.
— Ух ты, как здорово, — сказала она. — Спасибо тебе.
Остаток времени до смены мы просидели в молчании, не тяготясь им и не скучая. Когда вернулись к нашим, выяснилось, что отдых мне пока не светит, поскольку злая Лиргана вручила мне с десяток маскировочных сеток.
— До утра чтобы все были в порядке, — велела она. — Могу дать расслабона. Нужно?
Искушение было, но я отказался, и так знал, что не смогу уснуть, когда вон там, под деревом, то ли спит, то ли прикидывается спящим мой лучший друг кайтерит Равуда…
* * *
Пули стригли листья над моей головой, те с шуршанием падали на шлем и дальше на плечи и на землю.
— Давай! — прошептал Макс, когда стрельба затихла, и мы поползли вперед.
Автомат ремнем зацепился за какую-то корягу, и почти минута ушла на то, чтобы его отцепить. Еще с десяток метров, и я сполз лицом вниз в темный и сырой овраг, куда набились все, оставшиеся от нашей центурии: сорок семь разумных, из них десятеро раненых.
— Можете не докладывать, — буркнула Лиргана.
Без слов ясно — раз с той стороны стреляют, то и там засели бриан, хотя и не лезут, пройти не дают.
— Что другая группа? — спросил Макс, забывший в последние дни о своем любимом похохатывании.
— Пока не вернулись, — и центурион отвернулась.
В овраге мы сидели с самого утра, когда вынуждены были забиться в него, уходя сразу от двух аборигенских отрядов. Их передвижение очень напоминало облаву, но вот на нас или на какую другую диверсионную группу, мы знать не могли, мы только прятались, время от времени проверяли — не открылся ли выход, но пока безуспешно. Лупить бриан начинали на каждое движение, на любой шорох, но сами в атаку не шли.
Меня после бессонной ночи шатало, я понимал, что долго не выдержу, но на крайний случай у меня оставался расслабон.
— Как ты? — спросил я Крыску, лежавшую на спальном мешке.
Рука ее была забинтована, на ткани проступали кровавые пятна, а бледное шавванское лицо казалось белым.
— Ничего, нет-нет, — она слабо улыбнулась. — Пока не сдохла.
Вот именно — пока; лекарств у нас нет, врача тоже, а у нее уже началась лихорадка, вон лоб блестит от пота.
— Мы тебя вытащим, — пообещал Макс. — Мы им всем покажем.
— Вас бы кто вытащил…
— Идут! — объявил сверху оставленный наблюдателем Молчун, зашуршали ветви, и вниз один за другим съехали Равуда и Дю-Жхе.
— Как там? — спросила Лиргана.
— Можно проползти, — сказал кайтерит, и потянулся за фляжкой, чтобы сделать несколько жадных глотков — вода у нас пока была, но запасы таяли и взять было негде. — Узенькая полоса, метров в пятьдесят… но если маскировка не подведет и не спешить…
Ферини кивнул.
Лиргана повернулась ко мне, смерила взглядом:
— Ну если ты где-то налажал…
— Не все сетки прошли через мои руки! — огрызнулся я. — Но за работу я отвечаю!
— В логове хищника спать ложится только идиот, — Дю-Жхе изрек очередную пословицу собственного народа. — Так сказал Первый Охотник, когда переел веселящих грибов и проснулся в гнезде Половинчатого Аллигатора… а потом очень быстро смылся.
— Не воняй, — одернула его Лиргана. — Так, Равуда, ты ведешь, остальные за мной… Раненым вколоть обезболивающего, воду допить, все закрепить, чтобы ничего не звякнуло.
Я нащупал последнюю таблетку расслабона и кинул в рот, хотя мне больше не хотелось. Я смог, я справился, не употребил ее, когда тяга к наркоте была сильнее всего, а сейчас просто некуда деваться.
Во рту точно расцвел сладостный цветок, кровь заструилась по жилам, мышцы расслабились.
— Поехали. И да поможет нам Гегемон, — проворчала Лиргана. — Я — замыкающей.
Я включил маскировку, и полез по склону рядом с Крыской, поддерживая девушку за локоть свободной рукой. Весь груз ее мы с Максом распределили между собой, забрали даже автомат, оставили шлем, броню и сеть.
С этого края оврага начиналось поле, заросшее штуками вроде папоротников, так что над нами закачались резные длинные листья. Мне под забрало мгновенно набилась мелкая летающая пакость, принялась колотиться о глаза, лезть в нос, щекотно липнуть к потной морде.
Вычистить ее оттуда я не мог, нашумел бы, пришлось стиснуть зубы и терпеть.
Проползти метра три, замереть на пять минут, еще несколько метров, и вновь остановка. Мы двигались словно черепахи, и весь расчет был на то, что бриан в голову не придет, что кто-то рискнет перемещаться по такому открытому участку, если со всех сторон густые заросли.
Маскировочная сеть моя пока работала, но я-то знал, насколько эти штуки ненадежны.
— Эй, Пять Облаков, слушай! — этот возглас донесся из чащи совсем недалеко, и я буквально примерз к земле.
Неужели бриан так близко?
Я не мог видеть остальных, но подозревал, что все, от Равуды до Лирганы сейчас замерли, и все молятся Гегемону или своим богам.
— Чего? — произнес другой голос, ниже, и я увидел его обладателя.
Коренастый бриан, низкорослый для своего народа, в шапочке из серого меха.
— Звук странный… Вон там! — второй абориген был выше, но моложе, лицо без морщин, а в руках автомат, не ружье, значит простой, ничем не отметившийся воин.
Он выступил из-за качнувшихся ветвей, оказался на самом краю поля из папоротников. Капли пота потекли у меня по лбу, смывая прилипших насекомых, яростно зачесалась спина, захотелось вскочить и броситься прямо на них… пусть убьют, лишь бы все наконец закончилось!
Но я вспомнил о Сашке, и взял себя в руки — пока я жив, мне платят.
Коренастый тоже шагнул в нашу сторону, ноздри его раздулись, и он шумно понюхал воздух.
— И запах… Хмм…
Неужели кто-то из наших от страха обделался? Хотя все мы не мылись давно… Воняем точно стадо свиней и даже хуже — грязью, потом, кровью, гнилью, расслабоном и страхом.
Молодой бриан поднял автомат, нацелил его прямо на меня, затем повел в сторону Крыски. Если начнет стрелять, то собьет маскировку, а я не могу повернуть оружие, услышат мигом!
В папортниках слева от меня хрипло каркнуло, захлопали крылья, и вверх рвануло нечто черное и лохматое. Абориген вздернул ствол, дал очередь, но тварь с истошными воплями понеслась прочь.
— Вот и звук, — сказал коренастый, откликавшийся на Пять Облаков. — Мигалица. Давай назад… И не верю я, что на этом участке леса есть кто-то из чужаков… Они глупы! Мы бы давно их поймали.
Когда он повернулся к нам спиной, у меня от сердца отлегло.
Бриан скрылись в зарослях, и мы поползли дальше — три метра, остановка на пять минут, еще четыре метра, новая остановка. Стена леса придвинулась, и вскоре я протиснулся между двумя последними папоротниками, и уперся физиономией в ботинки Крыски.
Причину остановки понял, когда сверху донесся гортанный возглас — очередной бриан сидел на невысокой ветке прямо по курсу, и чистил ножом какую-то штуку вроде яблока, спираль из кожуры болталась в воздухе. Его можно было свалить одним выстрелом, но на звук сбежались бы другие, и нам пришлось ждать.
Абориген с хрустом вгрызся в плод, в брюхе у меня голодно квакнуло.
На одном месте мы провели не менее получаса, затем бриан, непонятно что тут делавший, ушлепал в ту сторону, где прятались Пять Облаков и его молодой приятель. Мы сдвинулись с места, уклоняясь влево, к западу, и вскоре я, к своему ужасу, понял, что вижу ползущего перед Крыской Фула.
Его маскировочная сеть отрубилась, а идиот даже не заметил!
Окажись рядом кто из бриан — нам всем крышка!
Но открытый участок остался позади, вокруг сомкнулась непроходимая чаща. Передали по цепочке, что впереди чисто, и Лиргана разрешила подняться сначала на четвереньки, а потом и на ноги; маскировку отключили, экономя заряд батарей.
