за дверь, которую Озеров уже держал открытой. Затем дверь закрылась — по любому, они там еще будут обсуждать проблемные вопросы. Быть может, попытаются задобрить Привалова, но не думаю, что будет какой-то толк.
Это меня не волновало. Ничего мне за происшествие не грозит, ну на глобальном уровне, разумеется. Без задней мысли я отправился в лазарет.
Одноэтажное здание вообще не являлось частью учебного центра, хотя и находилось на его территории. Все-таки центр базировался на территории закрытого военного городка «Чернобыль-2», где так и ли иначе, все объекты инфраструктуры были связаны между собой. В лечебном заведении, с различными простудами, прыщами и диареями лежали не только срочники, но и младший офицерский состав, правда, в разных крыльях здания. Также проходили лечение и гражданские — члены семей военнослужащих проживающих здесь же, и те, кто обслуживал работу самой «Дуги-1».
Передал документы начальнику медицинской службы, уселся в коридоре ждать заключения. Пока сидел, решил почитать что пишут на развешанных на стенах советские плакаты по медицине.
Вот один про грипп, который является заразной болезнью и методы его лечения, рядом про состав типичного сиропа от кашля. Чуть дальше еще один про скарлатину и малиновый язык. Очередной касался мышечной системы человека. Естественно, от современных стендов они сильно отличались по всем пунктам, были тусклыми, с кучей унылого текста и минимум картинок. Вспоминаю, как сам в детстве любил смотреть на такие картинки в детской поликлинике, а потом спрашивал маму, что там написано. Причем это повторялось каждый раз, а сами плакаты не менялись годами.
Неожиданно я услышал голоса, затем входные двери лазарета распахнулись и внутрь вошел Генка Иванец. Следом за ним ковылял солдат с погонами рядового. Выглядел тот печально — держался за щеку, а весь его внешний вид говорил о том, что тот как яростно страдает от острой зубной боли.
Я даже содрогнулся, вспомнив про советскую стоматологию. До ужаса боялся врачей-стоматологов, и причина как раз таки в том, что раньше, в моем детстве, это реально было больно. И очень страшно. Одна только бор-машина, ласково именуемая дур-машиной чего стоит. От ее вибрации казалось, что даже здоровые зубы не удержатся в гнездах и вывалятся наружу. А запах? Этот ужасный запах дезинфекции и сточенных зубов… А ожидание в очередях, рядом с кабинетом врача — эти ужасные звуки сверления сводили с ума. Мрачные кабинеты, трясущиеся и страдающие от боли побледневшие люди, истерично плачущие дети… Бррр! А желтый плафон над дверью, с надписью выполненной красной краской — как только подходила твоя очередь и потухала лампочка «Не входить», душа уходила в пятки и там тряслась, пока проблема с больным зубом не была устранена. Наверняка, все это помнят, ведь сейчас-то подобного нет и в помине, а самое страшное это ценник, который тебе выставляют за выполненные услуги. Боли, кстати, нет, но страх-то из детства все равно остался, а когда лежишь в кресле, все равно чувствуешь, как душа в истерике и просится наружу.
— О, Леха! Здорова! — весело воскликнул Гена, увидев меня у стены.
— Здорова, воин! — обрадовался я, протягивая руку. — Как оно?
— Да нормально. Вот, страдальца привел, — он указал на солдата. — Представляешь, нам в подчинение дали отделение срочников, для разгрузки вспомогательного оборудования и строительных материалов. Так уже второго за месяц веду к стоматологу.
— Вижу, что страдалец, — кивнул я. — Слушай, а как ты вообще на «ЗГРЛС» попал?
— А сам-то как думаешь? — вздохнул Гена. — Отец пристроил. Сказал, мне тут лучше будет. Служба-то интересная, но блин, я ж с техникой никак. Вот и приходится всякое ерундой заниматься.
— Так ты что, прям в центре управления радиолокационной станции был?
— Нет, конечно. Там все настолько засекречено, что срочников туда не пускают. В сам бункер я спускался, но только на первый уровень, а в остальном, кроме самих антенн, смотреть там просто не на что. Почти все время я провожу в подразделении охраны станции ВНЗ «Круг». — Генка обернулся к солдату. — Евсеев, дуй в кабинет стоматолога. Вон, третья дверь слева.
Боец, держась за щеку, потащился к двери кабинета стоматолога. Дверь внезапно открылась и оттуда вышел огромный двухметровый дядя, с ручищами как у борца сумо.
— Вырывать или лечить? — прогудел он басом, увидев солдата. Тот даже затрясся — дядя, с его габаритами и силой, челюсть выдернуть сможет, вместе со случайно зацепившимся за зуб языком.
Что там простонал боец, я не расслышал. Стоматолог не церемонясь, пригласил его в комнату пыток.
— Ты где пропадал все это время? — спросил Генка.
— А ты разве не знаешь?
— Нет. Я в учебном центре последний раз в конце лета был, а туда кого попало не пускают. Да и чего я там забыл?
— Много чего произошло. Получил огнестрельное ранение… Ну, там сложная история. В общем, слег на лечение в госпиталь в Чернигове, провел там почти два месяца. А сейчас вот аукнулось. Короче, я должен был прибыть с госпиталя вчера, но не получилось. Прибыл только сегодня с утра, сразу к командиру. А тот уже доложил в комендатуру. По мою душу из города прибыл какой-то майор Привалов…
— Как ты сказал? Привалов? — вдруг переспросил Генка, наморщив лоб. — Черт возьми, я же его знаю. Это же дядя Мишки Пащенко! Говорят, гнида еще та…
Так так… Значит, вот откуда ноги растут?
Опять Пащенко! Я наивно полагал, что этот слетевший с катушек отморозок больше не встретится на моем пути, а оно вон как получилось. Тогда понятно, кто его все время отмазывает от проблем с милицией и почему майор Привалов проявил ко мне такой странный интерес. Теперь я существенно поменял свое мнение — наказание вполне могло подпортить мне службу, причем в самый непредсказуемый момент. Но все равно, ничего опасного я не ждал.
— Серьезно? — удивился я, отреагировав на слова Генки. — Мля!
— Миша тебя ненавидит. Та поосторожнее с этим майором, он нос в любую щель засунет. Меня отец как-то предупреждал, что в нашей военной комендатуре есть такой кадр.
— Особенно после того, как я приложил Пащенко мордой об асфальт… — протянул я, не став упоминать про разбитую банку из-под пива. — Даже не знаю, чего от него теперь можно ожидать.
— Ну а ранение твое, сейчас как? — поинтересовался Гена. — Выглядишь бодрым.
— В госпитале хорошие врачи, подлечили меня. Правда, от скуки чуть не подох.
— Ха, понимаю! Сам ведь с переломом пролежал несколько месяцев! Дошло до того, что я всех местных пауков по именам знал.
Я усмехнулся.
— Вот же как
