— Все хорошо, Верочка… Успокойся. Мы просто хотим тебе помочь. Помочь все вспомнить. Ты знаешь Воеводина Льва Павловича?
— Его убил Пичугин, — кивнула Вера. — Или вы это тоже на меня повесить хотите? Я лично проводила вскрытие. Или вот в чём состоит ваш передовой метод — подставить подходящего человека?
Я поморщился.
— А раньше, до того, как он погиб, ты его знала? — продолжала расспрашивать Света.
— Нет, — замотала головой девушка.
— А по нашим сведениям, — вмешался я. — Пять лет назад он вел секцию дзюдо в Михайловском медицинском институте. И ты посещала эту самую секцию.
— Ну, да… Я занималась борьбой в студенчестве, но Воеводина не помню. У нас другой тренер был. Правда не помню… Вы мне не верите?
— Верим, верим, — Света погладила узницу по руке. — Ты не волнуйся… Вспомни, когда ты в последний раз играла в «Тысячу».
— В «Тысячу»? — глаза Веры округлились.
— В карточную игру… Это такая, где участвуют карты от девятки до туза.
— Так это маньяк играл с нами… Вы же сами говорили!
— А ты когда-нибудь играла в нее? Вспомни, это важно.
— Не понимаю, — Вера выдернула руки из Светиных. — При чем тут это?
— Тише, тише, — бархатный голос Светы обволакивал. — Все хорошо, мы тебя защитим, мы все выясним и во всем разберемся.
Она говорила спокойно и даже монотонно. Черт! Даже я сам чуть не впал в транс. Она что еще и гипнотизировать умеет?
— Ты выиграла или проиграла? — убаюкивала Света.
— Проиграла… — пролепетала Вера. — Да, точно… Я вспомнила. Один раз я играла в «Тысячу». В раздевалке спортзала с…
Веру вдруг перекосило, плечи ее передернулись:
— Я вспомнила. Это был тренер. Воеводин! Он, он… Вот сволочь! У него была та самая татуировка… С волчьей головой. Она мне потом снилась.
— Он сделал что-то с тобой плохое…
— Да… О, боже! Как я могла об этом забыть⁈
— Так бывает, — убаюкивала Света, поглаживая Веру по руке, будто действительно гипнотизируя. — Нередко наша память, чтобы сохранить психику, блокирует негативные воспоминания. А теперь я хочу поговорить с Ингой. Я знаю, что она меня сейчас слышит.
Вера удивленно уставилась на Свету:
— С какой Ингой? Здесь только я… Очная ставка, или что вы…
— Сейчас я досчитаю до трех, и Инга появится, — ровным и настойчивым голосом продолжала вещать Психологиня, даже у меня мурашки побежали. Вот какая у меня девушка, оказывается, а я и не знал.
— Один, два, три…
На счет три Вера опустила голову чуть ли не на стол и замерла. Казалось, она превратилась в восковую фигуру. Затем шевельнулась и резко распрямилась. Села, расправив плечи и закинув ногу на ногу. В ее глазах читалось презрение.
— Как ты догадалась? — на ее губах змеилась надменная улыбка.
— Вера не смогла бы убивать, — твердо ответила Света. — У нее совсем не тот психотип.
— А я, значит, смогла?
— Ты сильная, Инга. Ты мстила.
— Эта слабачка даже не помнила, что ее изнасиловали, — скривилось Верино альтер эго. — Я все исправила.
— Какого хрена происходит? — вмешался я.
— Мои догадки подтвердились, — закивала Света.
— Ха! — Инга бросила на меня игривый взгляд. — А у нас с тобой могло бы получится… Курсант. Я следила за тобой через газеты. Лучший сыщик по серийным убийцам, гроза маньяков. И вот ты теперь здесь, а между нами эта стерва. Но еще не поздно принять решение. Ну, так что, Андрюшенька? Ты готов меня спасти? Ты такой же, как я. Монстр, который убивает из-за прошлого…
— Ни хрена не понял, — я хлопнул по столу кулаком, всматриваясь в так странно и страшно изменившуюся женщину. — У тебя что? Раздвоение личности?
— Личность — это я, — презрительно скривилась Инга. — а Вера — серая, никчемная мышь. Она даже не знала, что я отомстила за нас сполна.
— Но те, кого ты убила, никак не причастны к тому, что совершил Воеводин.
— Все они одинаковые, — прошипела Инга.
— А-а… Я теперь понял! Ты убивала сильных и самодостаточных мужчин, тем самым доказывая самой себе, что ты еще сильнее. Сильный мужчина — для тебя опасный мужчина, убивая их, ты, вроде как, снижала численность популяции опасных особей. Это как в животном мире, да?
— Я так глубоко не задумывалась, — хищно улыбнулась Инга. — Они дохли по моему желанию. Я бросала их об землю и душила ногами. Они наполняли меня жизнью… После этого я смогла спокойно спать. И Вера, кстати, тоже. Одного я не пойму, как ты меня нашел?
— Федя помог.
— Он не мог меня предать, это лопух по уши втрескался в Веру.
— А он и не знал, что это ты убиваешь. Просто когда он проверял оперативные суточные сводки, то выявил одну любопытную закономерность. Все убийства происходили на следующую ночь после совершения в Михайловске изнасилований.
Титова стиснула зубы и сузила глаза.
— Так вот, — продолжил я. — Вроде ничего необычного, но совпадений таких не бывает. Я стал думать, как это может быть связано. А потом обнаружил вдруг, что есть несколько изнасилований, после которых никого не убили. Вроде нестыковка, и система рушится, но я поднял все акты медицинских освидетельствований по этим половым преступлениям и выяснил прелюбопытную вещь. Ты уже, наверно, догадалась, что я выяснил? Все освидетельствования потерпевших, после которых происходили убийства, производила некая судмедэксперт Титова. И тут я вспомнил твои слова. Как-то при первой нашей встрече в бюро СМЭ ты рассказывала, что не только трупы вскрываешь. Мол, народу у вас не хватает. Особенно сейчас, лето, пора отпусков, приходится за двоих работать. Ведешь прием еще «живчиков». Это вы так называете людей, которые приходят на освидетельствование по криминальным травмам. Особенно мне фраза в память твоя запала.
Не отрывая взгляда от Инги, я процитировал Веру:
— «Вот, вчера, например, девушку освидетельствовала по изнасилованию. Потом полночи уснуть не могла. Вроде уснула, а наутро, чувствовал себя, будто вагон угля разгрузила». Я тогда подумал, что ты слишком близко к сердцу работу свою воспринимаешь, не бережешь себя, но не понял, при чем тут вагон угля, вот и запомнилось. А теперь ясно стало. Инга пробуждалась, когда Вера сталкивалась с психически травмирующим фактором. Триггером, по науке. Ты как бы приходила на помощь своей более слабой личности. Мстила за вас обеих. Я прав?
В ответ Инга-Вера лишь скривилась и сжала кулаки. Это было странное ощущение — сейчас я видел их обеих.
— Мда-а… Если бы сам не увидел, никогда бы не поверил. В одном человеке две личности. Как такое вообще возможно? Света, давай отойдем, — я потянул за локоток Психологиню.
Мы вышли из кабинета, а внутрь запустили сержанта, приглядеть за маньячкой.
— Смотри в оба, — кивнул я конвойному.
Я плотно прикрыл за собой дверь и спросил:
— Ты ей веришь?
— Да, — кивнула Света. — У нее классическое диссоциативное расстройство идентичности.
— Чего, блин? Шизофрения, что ли?
— Нет, это совершенно другое. Психическое расстройство, при котором идентичность человека не является целой, и со стороны кажется, что в теле одного человека существует несколько совершенно разных личностей. Две и более, представляешь? При этом в определённые моменты в человеке происходит «переключение» — одна личность может сменять другую. Более того, одна из личностей может доминировать и влиять на поведение в целом. А вторая, подавленная, вообще может не знать о существовании доминанты. У них могут быть разные вкусы, разные воспоминания, знания и даже привычки. Здесь так и вышло. Я вызвала вторую личность Веры, использовав триггер с карточной игрой. Ее память блокировала негативные воспоминания, но пусковой крючок со словом «тысяча» спровоцировал болезненные воспоминания и подавил слабую личность, позволив выпустить наружу альтер эго. Я вызвала Ингу.
— Теперь ясно, почему маньяк раскладывал карты на трупах не в соответствии с их достоинством.
— В каком смысле?
— Вера, или Инга, кто там из них, не знаю, не слишком сильны в данной игре. Играли один раз и не особо запомнили правила. Сначала, на первой жертве, появилась девятка, затем десятка — и только потом пошли «картинки». В тысяче девятка самая маленькая карта по достоинству, это да, ноль очков приносит, а вот десятка по очкам больше, чем валет или даже король. Туз — да. Больше всех очков приносит, его она положила на Щукина, не пойму, почему вообще она его убила. По логике вещей, это должен был быть Воеводин.
