И вот, разгребая заплесневелые залежи рукописного хлама, которому, в большинстве своем было пора отправиться на растопку, обнаружил сие: толстенную, в кожаном переплете книжищу, содержащую описание одного единственного заклятия.
Я почитал, я впечатлился.
Я преисполнился энтузиазма.
На занятии по истории магии нам рассказывали, что пару–тройку тысяч лет назад именно в результате действия, по–моему, именно этого заклятия и появились Западные пустоши. А до того, там вроде один сплошной лес был, населенный злокозненным народцем, славным своим умением стрелять из лука и управлять силами природы, а также непомерными амбициями, жадностью и дурным нравом.
И это сокровище попало в руки мне. Я не мог пройти мимо. Я почти год разучивал схемы заклинания, из которых строился его узор зубодробительной сложности, представляя, как сокрушу им несметные орды врагов, буде такие встретятся мне по месту продолжения службы).
Я справился, и узор мог быть воссоздан заново. Древняя мощь стала покорна мне!
Чем я и поспешил обрадовать куратора. Готов, дескать, егерь Штайнер, разить супостата. Куратор, маг, уже в годах, от этих слов могучей дланью ясные очи прикрыл, и, издав тяжелый вздох, пояснил причины отсутствия радости на лице: примерно через два потока на третий, манускрипты, вроде этого, находят в поистине бездонных архивах академии. Как правило, нашедшие — это виноватые студенты, посланные разгребать залежи в запасниках и хранилищах библиотеки. И которые, найдя, с радостными воплями являют находку начальству, получая за это благодарность.
Но изредка — тут куратор снова тяжко вздохнул — эти, и подобные им, вещи попадаются в руки курсантов, вроде меня, которые, грезя мощью, и будучи не в силах пройти мимо, начинают заклятия учить. И некоторые, особо упертые и талантливые, даже выучивают. Наверное — предположил куратор — тут имеет место системная ошибка или намеренный саботаж приказов Императора, потому как, по его кураторскому мнению, набирать курсантов для пополнения войск магической поддержки среди расы псевдоразумных грибов, к представителям которых он относит и меня — крайне неразумно. На недоумение и негодование, закономерно отразившееся на моей роже, он ответил предложением самому произвести расчет ресурсов, требуемых для активации и поддержания работы заклятия. А еще почитать об особенностях и, самое главное, о последствиях его применения. Также он рекомендовал, впредь, делать подобные вещи до того, как соберусь что–то изучать, а если у меня так много лишнего времени, то он найдет мне занятие. Ну и попросил меня на досуге заглянуть в перечень обрядов, ритуалов и заклятий, изучение, хранение материалов по которым, а так же применение каковых на территории Империи лицам, разрешения к тому не имеющим, строго воспрещается, более того, сурово преследуется.
Я произвел.
Я посмотрел.
Если вкратце, то только для активации этого заклятия нужен объем маны, примерно соответствующий объему большого крепостного накопителя, вроде тех, от которых питалась защита императорских резиденций. Это, хочу сказать, больше, чем было у меня. Очень, очень сильно больше.
Радиус действия заклятия — непостоянный, причем начинается от нескольких сотен миль. Своих и чужих, при этом, оно, понятно, не различает. При активации — а она занимает продолжительное время — фонит так, что в какой стороне колдуют, чувствует даже последний деревенский знахарь с искрой магического таланта, а прерывание процесса чревато мощнейшим выплеском энергии, превращающей неосторожного заклинателя в облачко вонючего пара (а заодно и все, что вокруг него). Ну и, наконец, кому нужны выжженные на десятилетия земли, которые станут наградой сему действию? Которое еще надо произвести: при первых же возмущениях эфира заклинатель подвергнется атаке вражеских магов (сам, при этом, оставаясь беззащитным), в охрану же себе он сможет набрать, разве что смертников (они–то от действия заклятия защищены не будут!). Да и с накопителями такого уровня, обычно на вражеской территории напряженка. Такое имеет смысл, разве что, когда надо передать врагам последний привет, но достойная цель для такого применения, за все время, по–видимому, нашлась только одна.
Однако, хотя попытка применения такого заклятия на практике и встретила бы непреодолимые затруднения, все фолианты и свитки, содержащие его описание, подлежали изъятию — во избежание, так сказать. Вдруг да отыщется самородок, который сможет.
Дело кончилось тем, что к моему блоку от ментальных воздействия добавилась еще одна закладка, о недопустимости разглашения сведений, затрагивающих особые интересы Империи.
Такие дела. Попробую выдоить паразита. Или истощить, пока он хвосты не откинет.
— Раз уж этот вопрос решен, я могу поинтересоваться еще кое–чем, Минато–сан, Кушина–сан?
— Что еще? — раздраженно бросил мне четвертый.
Они явно не были довольны ходом переговоров, и я понимал, на что они подписались.
Сама мысль о том, что придется выдавать семейные секреты чужаку, доставляла им немало неприятных ощущений.
— Пока я бродил в этих коридорах — я уточнил жестом руки, что имелся в виду Внутренний Мир — Я увидел кое–что странное. Решетки, дыры в стенах. Это может мне как–то помочь? Или навредить?
— О чем ты?
— Проще показать…
Провал в стене попался почти сразу. Я демонстративно прошел сквозь дыру, и вернулся обратно — но природу сего явления предки моего нового тела мне прояснить не смогли, так же как и повторить. Для них, похоже, стена оставалась монолитной.
А вот чтобы найти решетку, пришлось порядочно поплутать. Не знаю, сколько времени мы блуждали по бесконечным коридорам, и Кушина, успевшая потерять терпение, уже готова была сорваться, как на нашем пути показалось искомое.
— Вот, о чем я хотел спросить вас. Мне кажется, это тут лишнее…
Я уже хотел, ставшим привычным движением (сиречь, пинком сапога), развеять преграду, но был остановлен.
— Стой, Штайнер–сан — рука Минато, которой он, по–видимому, пытался схватить меня за плечо, уперлась в мою защиту, но он не обратил на это внимание.
— Стой… — я обернулся.
Намикадзе пялился на преграду, и, судя по скрипу зубов, впал в бешенство.
— Минато–сан?
Он несколько раз глубоко вздохнул, и взял себя в руки.
— Ментальная закладка. Проклятый Яманака! Проклятый Сарутоби!!! Прости, еще раз, что сомневался в твоих словах, Штайнер–сан, я вижу, что ты был прав…
— Ты думаешь, это работа Иноичи? Но мы никогда не ссорились с Яманака…
Бывший Хокаге с ненавистью буравил взглядом решетку.
— А кто еще настолько искушен в гендзюцу? Но, конечно, он не сам решил сделать это с моим сыном. Приказ на ментальную обработку джинчуурики мог отдать только Хокаге. Ублюдки! Кого они хотели сделать из моего сына? Марионетку?
— Они легко разрушаются, Минато–сан…
— Еще бы. Ты чужак, да и на твой, уже окрепший разум они не рассчитаны… Их надо убрать.
Я лягнул решетку, тут же рассыпавшуюся водопадом искр, и хотел кое–что уточнить у Намикадзе, но изображение родителей Наруто начало истаивать, как и стены коридора, и в глаза ударил дневной свет, неприятно резанувший их, привыкших к тусклому освещению Внутреннего Мира.
Я, кажется, прихожу в себя.
… — Мммм, Сабуро–сан, он такой сильный, и симпатичный, к тому же… Да еще и герой! — глухо, словно сквозь толстую подушку, мне слышался высокий женский голос, где–то неподалеку — Он такой храбрый!
Словно из омута всплываю, с немалой глубины — такие ощущения. Судя по доносящимся до меня неповторимым ароматам лекарств, микстур и всяких присыпок — я в клинике Конохи. И в палате я не один.
— Ой, Юрико–тян, да ты, никак, влюбилась? — хихикнула собеседница восторженной девицы — Не понимаю, чего ты в нем нашла. Немало парней и посимпатичнее вокруг.
— Ну, не влюбилась, скажешь тоже… Но на свидание с ним пойти я бы не отказалась.
— Так в чем же дело? Или тебе рассказать, как обратить на себя внимание симпатичного парня? Есть караН-даш и бумага? Записывай: сначала надо…
— Кайо–тян, не смеши мои тапочки, учить меня еще собралась!
— Так в чем же дело?
— С той самой ночи мы не виделись, а тогда ему было не до меня — в голосе девушки послышалась грусть — Он так переживал, что не смог выполнить поручение, и подвел Иноичи–доно…
— Подвел? С чего бы это? Он же спас Ино–химэ, и Учиху, этого, черненького, как его…
— Саске?
— Да неважно. И этого вот — ладошка девицы похлопала по тонкому одеялу, которым было накрыто мое многострадальное и вечно голодное — Кстати, чего с ним так носятся… Но я не понимаю, чего еще–то от Сабуро требуют?
— И я не понимаю. Но, думаю, Сабуро расскажет.
