Тогда я сумел откатить время на сутки назад, во вчера. Так почему бы теперь не сделать аналогичное, только в обратную сторону, в завтра? Ведь если всё, выстроенное сегодня, в следующем сегодня теряется, то в завтра оно должно перепрыгнуть вместе со мной.
Логично? Логично.
В прошлое я уже прыгал? Прыгал.
Попробуем теперь прыгнуть в будущее?
Попытка не пытка, как говорил когда-то «железный нарком».
Золотистые нити из моей ауры снова коснулись ауры Мелы. Снова сформировали иглу и снова воткнули её в цветное плетение. Алое. То, что стремилось к будущему.
Короткая, но уже привычная вспышка в сознании, и вечерняя темнота сменилась утренним сумраком. Солнце ещё не взошло, над болотом стелился туман, от медленно текущей воды доносились редкие не слышимые днём всплески. Прямо от того места, где я стоял, в топь уходила гать. Та её часть, которую мне удалось построить вчера.
«Ты — молодец! — похвалила „соседка“. — У тебя опять получилось».
С той стороны, где лес, хрустнула какая-то ветка.
Я обернулся. Стоящий среди деревьев Старый смотрел на меня пристальным взглядом.
— Паря, ты кто? — спросил он скрипучим голосом.
— Я Дир. Хочу перейти на тот берег, — указал я на теряющуюся в тумане лежнёвку.
— Пошли, — кивнул Старый. — Сейчас инструмент получишь…
За день я удлиннил гать на сто с небольшим тян. До противоположного берега оставалось примерно столько же. За час до полуночи повторил процедуру с переносом во времени. Только на этот раз перенёс себя не в раннее утро, а в самое начало завтрашних суток. Поскольку поспать до работы всё-таки стоило.
Старый, что и предполагалось, меня опять не узнал. Но инструмент, так же как и вчера, выделил. А потом целый день наблюдал, как я мощу дорогу через болото. Работу, конечно, можно было закончить быстрее, но сегодня я не спешил. Специально. Чтобы проверить очередную теорию.
Последние брёвна «моста» легли в болотную жижу в сплошной темноте, где-то за двадцать минут до окончания текущего временно́го отрезка. Быстро собрав инструменты, я оттащил их на волокуше к землянке и побежал назад к гати. На том берегу я очутился за пять минут до контрольного срока. Потом отошёл от воды и принялся ждать. Ровно в полночь выстроенный за день участок гати исчез, словно его и не было.
«Ну, и что ты хотел этим выяснить?» — поинтересовалась Мела.
«Просто хотел узнать, на каком берегу останутся люди», — пожал я плечами.
«И как? Узнал?»
Я посмотрел на поднимающийся за Рекой лес, вьющийся из трубы землянки дымок, оставленные на том берегу инструменты…
«Узнал. Тот, кто никуда не стремится, никуда и не попадает».
Спутница ничего не ответила.
Чтобы понять, что она и раньше знала про Старого, слова были не нужны. Старый, как я, тоже когда-то мечтал перебраться на другой берег. И так же как многие стал заблудившимся. Застрявшим навечно в своём сегодня, вросшим в него навсегда, сумевшим когда-то в него попасть, но не сумевшим… или не захотевшим вернуться в завтра.
Утянуть его за собой я не смог. Ему это было просто не нужно.
Остаток ночи я провёл под кустом, укрывшись нарубленными ветками и разведя поблизости небольшой костерок. Мела бодрствовала до утра, сказав, что лучше поспит потом, чем допустит, чтобы меня опять схватили какие-нибудь злодеи.
Вообще, опыт оказался весьма любопытным. Такого, когда одна часть сознания спит, а вторая бодрствует, у меня ещё не было. Ночь, тем не менее, прошла без эксцессов, и наутро я двинулся вдоль Реки по старой дороге, обнаружившейся в полутине от берега.
Разговорами меня Мела не баловала. Отключилась, как только я встал, и не просыпалась до самого вечера. За это время я успел и перекусить, и несколько раз прогуляться в обе стороны от дороги, и даже попробовать поохотиться. С последним, правда, не слишком заладилось. Заметив в попавшейся на пути рощице семейство каких-то местных фазанов, я подкрался поближе и метнул МСЛ в ближайшую курицу. И ведь почти попал, блин! Промазал буквально полтуны. Фазанья стая тут же рванула ввысь, а неудачливому охотнику оставалось только досадливо сплюнуть и двинуться дальше в надежде, что в следующий раз всё пройдёт по-иному…
«Ну, что? Где мы?» — спросила Мела, проснувшись.
«Шёл отряд по берегу, шёл издале-ека», — пропел я, жутко фальшивя.
«Надеюсь, хоть по течению?», — фыркнула спутница.
«Вниз по течению течёт вода, стирая спины камней», — пропел-процитировал я следующую песню.
«От Реки ещё не сворачивал?»
«Да вроде бы нет».
«Отлично…»
Сказала и замолчала, явно что-то задумав.
Что именно, я догадался, когда дорога неожиданно повернула направо и приблизилась к берегу.
— Что за… — невольно вырвалось у меня при взгляде на воду.
Сама по себе Река, разлившаяся по ширине раза в два, удивления не вызывала. Удивление вызвало то, что здесь она уже не казалась болотом, а выглядела самой обычной рекой, причём, не слишком глубокой. От одного её берега до другого тянулись торчащие из воды вешки. По обозначенному ими броду брели подгоняемые пастухом местные лошади-овцы-коровы. Целое стадо, голов, наверно, под сотню.
С огромным трудом вернув назад упавшую челюсть, я тихо пробормотал:
— Это ж, выходит, что… можно было не строить эту дурацкую гать, а просто пройти по течению, так что ли?
«Можно, конечно, — засмеялась в ответ подселенка. — Но ты, извини, был так увлечён идеей постройки моста, что мне стало жалко её в тебе убивать…»
Глава 20
«Карантинная зона, — прочёл я на стоящем на обочине знаке. — Ну, и что это значит?»
После целого дня пути по скучным выцветшим пустошам появившийся словно бы ниоткуда знак выглядел натуральным пердимоноклем. Мела, однако, никакого удивления по этому поводу не выказывала.
«Это означает, что мы практически в Городе».
«И где он, твой Город? Что-то я его тут пока что не замечаю».
«И не заметишь, пока не пройдёшь карантин».
«Хм…»
Я по привычке почесал за ухом, но так ничего и не понял.
«И как мне его проходить?»
«Просто войди внутрь».
«Просто войди и всё?»
«Да. Просто войди. Но будь осторожнее, — предупредила спутница. — Тут могут случаться разные неприятности. Город сам выбирает, как и в какой из дней ты войдёшь».
«Что я должен тут сделать?»
«То, что считаешь должным».
«И всё?»
«И всё».
«Ладно. Тогда я вхожу», — пожал я плечами и шагнул за невидимую черту…
Всё, что меня до этого окружало, вдруг превратилось в туман. Мало того, я неожиданно перестал ощущать самого себя и, что ещё хуже, перестал ощущать в своём сознании Мелу. Она как будто исчезла, оставив после себя какую-то непонятную пустоту. И эта странная пустота начала внезапно крутиться водоворотом, воронкой из смутных мыслей и образов, тянуть меня в свою глубину, не давая возможности зацепиться за что-то привычное и уж тем более вернуться назад, в спасительную реальность.
Скорость воронки всё убыстрялась и убыстрялась, и в какой-то момент я попросту потерялся. В глазах помутнело до черноты и я окончательно перестал понимать, кто я и где я. Единственное, что оставалось ещё хоть как-нибудь различимым — это раскинувшиеся во все стороны золотистые нити моей собственной ауры. Они как будто пытались найти в окружившей меня темноте точку опору, якорь, что остановит или хотя бы задержит моё падение в бездну…
Миг, когда этот якорь нашёлся, я пропустил. Просто на самом крае сознания мелькнула яркая точка, одна из «ищущих» нитей вдруг вытянулась в тугую струну, в глаза ударило ослепительно белым светом и окружающая меня тьма рухнула с оглушительным грохотом…
Первое, что я увидел, когда очнулся — это слегка покачивающуюся мостовую. Ощущение, как будто меня кто-то нёс и время от времени водил моими глазами туда-сюда, задерживая взгляд на отдельных плитках, на деловито расхаживающих голубях, лужах, оставшихся после недавнего ливня, идущих навстречу чужих ботинках и туфлях…
