— Я же сразу предупреждала. Вот, товарищи в курсе.
Чирков пожал холодную ладонь Славы Акимова.
— Долго стоите? — при разговоре изо рта шел пар. — Как тут вообще? Пойдем, покурим?
Они хотели отойти, но жены возмутились:
— Стойте, сейчас уже заходим, где вас потом искать? У нас очередь почти подошла.
Поэтому остались. Тут же подбежали два пацана, девяти и одиннадцати лет, сыновья Акимовых. Щеки румяные, глаза горят, тычут пальцами в сторону:
— Папа, мама, там осьминог напал на рыбу, схватил присосками. А еще там акула с медузой дерется.
И убежали опять, топоча ботинками. Возле каждой витрины собралась детвора, смотрела на бесплатное представление, прилипнув к окнам.
— Саня, Миша, ну-ка назад, быстро! — позвала Вера Акимова. — Слава, приведи их! Мы сейчас уже заходим.
Они вошли в магазин через двадцать минут. Успели и привести детей, и покурить.
Внутри ахнули от восторга. Убранство магазина выстроили в роскошном стиле, на морскую тематику, с элементами барокко.
Зал огромный, площадью минимум триста квадратов, если не больше. Ярко освещенный, всюду люстры и светильники на стенах.
Посередине колонны, фонтан с мраморной фигурой Нептуна посередине, размахивающего трезубцем. У стен гипсовые статуи дельфинов, китов, русалок и водяных, висят репродукции картин с морскими пейзажами. Потолки с позолоченной лепниной. И еще везде аквариумы, у стен, в фонтане, несколько уровней. Само собой, полные рыб и морепродуктов, самых разных.
А в дальнем конце рыбный ресторан. Рыбу там тоже вылавливали из садков, разделывали и готовили прямо на глазах у посетителей. Причем не только рыбу, а еще крабов, кальмаров, раков, моллюсков, устриц, мидии, креветки и омары.
Кроме того, там подавали икру, черепаший суп, блюда с медузами и салаты из морских водорослей. Официанты высокие и сплошь в смокингах, с накрахмаленными салфетками в руках. Ловко таскали наполненные позолоченные подносы.
Стоило все дешевле, чем на рынке. Всюду висели объявления о распродаже. Именно в честь открытия магазина. Чирковы и Акимовы закупились рыбой на полгода вперед.
Может, еще и потому, что продавцы, в отличие от коллег во многих других магазинах, обслуживали с широкой улыбкой. Кроме того, на кассе стояли таблички с надписью: «Если продавец обслужил вас без улыбки, получите минтай в подарок от магазина».
Особо выделялся шустрый высокий продавец, с улыбкой на миллион рублей, как он сам говорил. Этот успевал всюду, и выудить рыбу, и разделать ее, и предложить что-то другое, вкусное и необычное.
Один мужик хотел купить только семгу, а этот шустрила уговорил взять его скумбрию, мойву, треску, ставриду, карпа, толстолобика, креветок, морские водоросли, китового мяса, консервы с килькой пару ящиков. Всего по чуть-чуть, а получилось прилично. Целые мешки с рыбой утащил.
Довольные, вместе поехали домой. Очередь в ресторан отдельная, посидеть там не удалось. Но Таня взяла с мужа обещание обязательно сходить сюда на выходные.
* * *
Я посмотрел на искаженное от ярости лицо старика. Тот молча стоял передо мной в ожидании ответа. Замолчал, потому что я заставил себя широко улыбнуться, хотя недавно орал, как резаный.
Старик самый обычный. Типичный такой, одинаковый в любую эпоху. С косматой седой бородой, морщинистый, сгорбленный, в стародавнем меховом пальто с подкладкой, с валенками на ногах. Под пальто на лацкане черного пиджака в полоску колыхалась серебряная медаль «За трудовое отличие» на пятиугольной колодочке.
В руке он держал жестяную консервную банку. Как и полагается, с красной этикеткой, желтой крупной надписью: «Кильки в томатном соусе» и всякими добавками: «ГОСТ 7451−55», «Цена 50 коп.» и «Нетто 350 грамм».
Сама банка наполовину открытая. Перед этим старик усиленно тряс ею перед моим лицом и кричал.
— Что это такое? — он сунул мне в лицо банку и я увидел, что она заполнена черной икрой. — Как это понимать? Что за полуфабрикаты вы мне тут подсовываете?
Я обреченно вздохнул про себя. Но продолжал держать улыбку наготове.
— Вас как зовут, позвольте спросить? Я вижу, у вас медаль имеется? Да вы присаживайтесь, чего стоять? В ногах правды нет, — усадил старика на стул, принес воды, дал выпить, чтобы успокоился. — Давайте разбираться, что там такое стряслось.
Хотя я уже понял, что это. Гребаный Фигурнов. Жадный олух, который чуть не уничтожил наше начинание в самом зародыше.
— Уф, спасибо, парень, — старик выпил полный стакан воды, поставил на стол, отдуваясь. — Зовут меня Егор Михалыч, я тут живу неподалеку. Пять остановок. Сегодня зашел к вам взять кильку. Я всегда беру, на вечер себе. Я ведь в Мурманске служил во время войны. Там привык к рыбе. Не могу без нее. Предпочитаю кильку каждый день. А тут купил, еще и дороже, чем обычно. За пятьдесят копеек, это где же видано такое? Пришел домой, открываю, а там икра! Что за безобразие? Как такое возможно? У вас что там, на заводе рыболовном, с ума все посходили?
Нет, не посходили. Это обычная элементарная халатность. Человеческий фактор. Глупость и жадность, которые погубили многих и многих. И чуть не погубили меня.
— Это действительно вопиющая ошибка, — я взял банку, а взамен всучил пенсионеру журнал. — Халатность и преступная нерасторопность! Я вас прошу, Егор Михалыч, напишите, пожалуйста, в нашей книге жалоб и предложений. Все подробно опишите. Мы примем все надлежащие меры. Накажем виновных лиц по все строгости закона. Всенепременно. Вот, напишите сейчас, а я пока пойду и узнаю, как такое вообще могло произойти. Одну минутку.
Старик послушно взял ручку, открыл журнал, перелистнул три страницы и принялся писать. Прилежно и аккуратно. Какой молодец.
Я на цыпочках вышел из кабинета заведующего торговым залом, сжимая злополучную банку в руках, прикрыл дверь и уже здесь рванулся по узком коридору.
Из боковой комнаты, ведущей в помещение для разделки, вышла продавщица Зина с подносом, полным филе трески и чуть не столкнулась со мной. Еле успела увернуться, а я обхватил ее за талию и даже немного за внушительный бюст.
— Витя, что случилось? — ахнула Зина и попыталась освободиться. — Ты чего меня лапаешь, а ну-ка быстро убрал ручонки! Что носишься, как оглашенный? Пожар, что ли?
Я воспользовался тем, что обе руки у симпатичной продавщицы заняты и поцеловал ее в губы. Как бы она не старалась увернуться. Хорошо, что эпоха наказаний за харассмент еще далека отсюда, почему бы не получить все удовольствия сполна.
— Да, Зиночка, да, самый настоящий пожар, — я потряс перед ней банкой с кильками. — Аврал! Поднять всех на палубу!
И помчался дальше, в кабинет директора магазина, Фигурнова Евгения. Зиночка что-то прокричала мне вслед, довольно обидное и колкое.
Чтобы попасть к директору, пришлось выйти в рыбный ресторан, а потом пересечь торговый зал. Здесь, как обычно, толпились посетители. Время уже зимнее, люди стояли в пальто и шубах, терпеливо ждали, пока им поймают рыбу.
Весь магазин набит битком. Я прошел мимо двух мужиков, внимательно разглядывающих статую обнаженной по пояс русалки. Консервную банку, само собой, закрыл.
Вышел из зала через служебный ход, прошел по коридору, вышел в приемную. Секретарша Аллочка сидела на своем месте, полировала ногти венгерской пилочкой, которую я подарил ей неделю назад. Вместе с черной пудреницей из слоновой кости и кисточкой для ресниц.
— У себя? — спросил я, шагнув к дубовой двери с надписью «Директор Фигурнов Евгений Петрович». — Один?
Аллочка мотнула головой и зашипела:
— Стой, нельзя!
Но я уже ворвался к директору. Захлопнул за собой дверь и подскочил к столу.
Фигурнов повернул кресло и посмотрел на меня. Он смотрел по телевизору хоккей, матч между Швецией и Чехословакией, уже подходил к концу первый тайм, счет пятнадцать-тринадцать в пользу Швеции.
— Я же просил не отвлекать меня, — недовольно сказал он.