насколько мне известно, среди пленных есть прародительница хорошего рода. Вот её точно не оставят тут гнить.
— Оставят. Забыли уже их традицию? Она приняла бесчестье, прекратила борьбу ради сохранения жизни. Кому она нужна такая? Опять же, родне. Так до них ещё добраться надо.
— К тому же это полумера. Глоток воздуха перед закрытием отдушины, — сказал Арай-ди. — Даже в случае успеха, насколько хватит выкупа? Протянем лишний год? А дальше?
— Лес? — поинтересовался другой «щит».
— И уничтожить единственную преграду, что бережёт Болото и позволяет скрытно перемещаться за его пределами? Мы станем беззащитными, если начнём вырубать Пограничный лес.
— Болото неприступно.
— Мы когда-то научились по нему ходить и даже жить здесь. И они научатся, было бы желание. К тому же жизнь дровосеков будет под постоянной угрозой.
— Среди нас нет тех, кто не умел бы держать оружия.
— И сколько наших жизней мы готовы положить за каждый ствол? Не слишком ли…
— Может, найдётся что-то ещё… сверх того, что есть сейчас, что мы могли бы предложить Северу?
— Выражайся прямо. Не «что-то», а «кто-то». Ты знаешь, что это единственный «товар», которым они берут. Не, можем, конечно. Наши женщины поймут. Ради детей поймут. Но мне казалось, что им уже не нужно ничего сверх.
— Так и есть, — подтвердил молодой голос с самой крайней скамьи.
Спорить с ним не стали.
— Так что же это получается, братцы? Ох, простите, Отец…
— Ничего, продолжай.
— Сами не можем. От соседей не допросишься. Искать помощи? Но где? И что самое интересное — чем за неё заплатить?
— Да кому мы нужны… Всяк, кто нас видит — видит рабовладельца. Нас только перевёртыши и переваривают, да и то потому, что им чужда культура. Живут себе по лесному закону.
— Так, может, у них?
— У кого? У полузверей? Да они и себе крыши над головой не строят! Ни ремёсел, ни земледелия не признают! Жрут сырым, что своей шкурой добудут. Будут они на кого-то горбатиться, добывать что-то, как же! К нам на работы приходят только ради поруха для костра в честь Хараны. И взаимное ненападение у нас исключительно по причине, что друг от друга ничего не надо. Им детёнышей потренировать нужно на болоте, до нас им дела нет. Не будь у них желания почтить Сестру и получить возможность безопасно засылать сюда детёнышей — прошли бы мимо, даже не поглядели.
— Может, попросить их представлять наши интересы? У нас в этом году раввы работают, они более рассудительны, чем горо или сая. Может, согласятся побыть нашим голосом у других?
— А платить им чем за услуги послов? Бесплатно даже раввы не помогают. У перевёртышей закон Хараны в крови. По их мнению, пока мы выгрызаем себе каждый прожитый день — мы сильные, если же нет — туда нам и дорога. Да и к кому их засылать? К амелуту? К эйуна? Самому не смешно? Влари с их почитанием труда за одно только предложение помочь рабовладельцу молотком в лоб угостят. Сквирри? Сомневаюсь, что наши так называемые послы сунутся к ним в лес — они смелы, но самоубийц среди них нет. Ящеры? Авери? Ни один перевёртыш не согласится лезть в горы. А одиночек по всей Рахидэтели разыскивать — у нас опять же нечем оплатить столь долговременную услугу.
Повисла тишина. Она была долгой и мучительной, пока один из самых молодых «щитов» не озвучил то, что другие не осмелились.
— Получается… как наши предки… добывать жизнь нашим семьям… мечом?
— Были рабовладельцами, станем убийцами, — голосом, полным не то смирения, не то безысходности, сказал гвардеец.
— А что остаётся? Да к тому же… никто не заставляет убивать невинных. Нам только нужно то, что согреет наши жилища.
— Грабителями. Не знаю, что хуже. Да и к тому же по ту сторону Болота тоже не дураки живут. Как думаешь, сколько пройдёт времени, прежде чем они поймут, что нам дороже любых богатств? А дальше останется только ждать, пока нынешние правители не уничтожат все запасы горючего на саги вокруг. Пока мы ещё храним секрет как можем, о нашей слабости знают только пленные, но если начнём целенаправленно красть всё, что горит…
— Но разве есть иной выход? Мы перебрали все варианты. Если и осталась какая ниточка, то она не про наши умы и разве что Сёстрам ведома.
Снова повисла тишина. Внезапно гвардеец аж подпрыгнул на месте:
— Ну, конечно! Сёстрам!
Он огляделся по сторонам и аккуратно сел обратно на скамейку:
— Надо… спросить богинь. Кто ещё подскажет нам правильный путь? Если боги отреклись от нас, то уж лучше, как наши предки тридцать поколений назад, уходить к Маяре добровольно.
— А как же Первый божественный закон?
— Священна жизнь у угодного Сёстрам. А если мы им без надобности…
— А дети?
— На Той стороне по-любому будет лучше, чем здесь. Знать бы наверняка, что наша жизнь не пустая трата времени…
— Да не было б ничего проще, будь у нас хоть один одарённый, — сказал Мастер, специально приехавший с Утёса по случаю собрания. Сегодня он был в одежде, соответствующей званию, и нашивка Щита Рассвета блестела на свету, показывая истинное положение лекаря в общине.
— Значит, мы должны ехать в Каро-Эль-Тан, — сказал гвардеец. — Обрубать последнюю нитку чести и превращаться в убийц и воров лучше зная, что другого пути нет. Мы, Болотная стража, встанем под оружие по первому зову Отца, но… Мне бы хотелось верить, что это свершится, только когда все иные средства сохранить не только нашу жизнь, но и честь будут исчерпаны. Впав в этот грех однажды, первое мы сохраним, но вот второго лишимся безвозвратно.
— Каро-Эль-Тан, — проговорил Арай-ди, — уже тридцать поколений мы не преклоняли колен перед Сёстрами. Может, ты и прав, и наша жизнь — наша кара.
— Проще сказать, чем сделать, — сказал Мастер. — Путь трудный и опасный. Мы уже срослись с Болотом, тысячелетиями не выходили дальше Пограничного леса. Старые карты — бесполезный хлам: ни расположения поселений, ни городов. Реки могли высохнуть, леса могли вырубить. Каждый будет норовить убить, а если не способен — шарахнется в сторону. Стоит только пойти слуху, что дайна-ви вылезли из топи, и начнётся охота. К тому же время в пути… Никто из нас не умеет ездить на архи, мы уже сотни лет на них не садились — даже если украсть их у крестьян, не думаю, что это сильно поможет. Пока научишься… А наши верховые звери привлекут слишком много внимания — таких нет в Низинах. Получается, гонец должен соблюдать чрезвычайную осторожность долгие дни в
