Вот я и предложил главному штурману Третьей бомбардировочной группы атаковать их с бреющего полета. Сброшенная бомба какое-то время летит вперед, опускаясь с ускорением по мере потери инерции, а потом падает вертикально. Есть шанс, что залетит под навес. Во время городских боев в Сталинграде были случаи, когда тяжелые бомбы с замедлением, сброшенные с «Горбатого», даже пробивали толстые стены и взрывались внутри здания. Поскольку нам не надо разрушать массивные сооружения, предложил попробовать со стофунтовыми фугасными бомбами М30 весом пятьдесят два килограмма с замедлением взрывателя на четыре секунды. Они сравнительно легкие, пролетят вперед дальше, и взрывная волна слабее, я успею умотать на безопасное расстояние.
На этот раз с «Митчеллами» полетели и «Хэвоки» — тридцать два самолета из разных эскадрилий и групп. Я взлетел в числе первых и не стал кружиться над городом, дожидаясь остальных, а направился на высоте сто метров к Лаэ. Так вести самолет тяжелее, требует больше внимания, напряжения, зато безопаснее. На небе на высоте две-три тысячи метров было много облаков. Обычно японские истребители поднимаются выше них. Значит, у меня дополнительное прикрытие.
Атаковал батарею, которая была в холме на юго-восточной окраине города и, так сказать, на первой линии, сразу за дорогой, которая шла вдоль моря. Она прикрывала с юга. Трехдюймовые пушки располагались каждая в своем углублении в склоне каменистого холма на расстоянии метров двадцать-тридцать от соседних. Длинные стволы всех шести были направлены на юго-запад. Видимо, ждут нашу воздушную армаду, о которой уже сообщили им наземные наблюдатели. Нападение на бреющем с юга не ждали.
Перед каменистым берегом я поднялся немного выше холма и, постреляв из пушек и пулеметов по обслуге пушек, отправил в путь первые две бомбы из-под фюзеляжа в центр позиций зенитчиков. Самолет малехо подпрыгнул и пролетел над землей на высоте метров двадцать. Сзади громыхнули два взрыва. Я нарезал вираж, зашел во второй раз, постреляв и запечатлев кинопулеметом результат предыдущей атаки. Третья слева пушка вывалилась из укрытия, упав на бок. Направив самолет на две крайние справа, отправил и им две бомбы. С третьего захода поразил пару слева, а с последнего обстрелял уцелевших солдат из пушек и пулеметов, заодно запечатлев для потомков, что, как минимум, три пушки покинули чат. Аплодисменты ждать не стал, рванул на юг над морем. В просвет между облаками увидел около полусотни американских самолетов, которые ложились на боевой курс.
— Неплохо, — сделал вывод майор Нортон, посмотрев кинопленку. — Давай повторим завтра.
Следующие два дня была низкая облачность и периодически шли дожди. Днем летчики сидели в номерах или барах, а вечером шли в кинотеатр смотреть новый фильм «Касабланка». Я его не просто видел. После просмотра фильм «анатомировала» для студентов известный киновед-женщина и вслед за американскими коллегами нахваливала финальную фразу, не догадываясь, наверное, что вся прелесть произнесенного Риком в том, что это первый публичный каминг-аут, который выворачивает наизнанку смысл показанного ранее.
На третий день опять был массовый налет на Лаэ, а я опередил основную группу, чтобы отбомбиться по второй позиции зенитчиков, расположенной западнее города возле реки Маркхем, которая сверху из-за коричневатого цвета кажется селевым потоком. На эту батарею приходилась основная нагрузка при отражении атак бомбардировщиков. Как обычно подлетел над морем, а над берегом зашел, форсировав двигатель, чтобы разогнаться, на боевой курс. Я уже видел спрятанные в нишах длинностволые зенитки, готовился открыть огонь из пулеметов, чтобы лучше навестись, когда заметил летящие прямо в меня снаряды из строенной двадцатипятимиллиметровки, спрятанной в окопе, прикрытом ветками, перед позицией трехдюймовок. Японцы сделали правильные выводы после моего предыдущего налета и приняли меры. Уклониться не успевал, поэтому обреченно полетел навстречу снарядам, начав стрелять из пулеметов и пушек по трехдюймовкам, чтобы не слышать, как будут дырявить мой самолет. Все-таки услышал в тот момент, когда сбросил сразу все бомбы, потому что еще один заход станет последним.
— Джонни, ты жив? — спросил я стрелка, разворачиваясь на юго-юго-запад, чтобы лететь над границей суши и моря, где попадаются песчаные пляжи, пригодные для аварийной посадки
— Да, но у меня тут дырки в полу, — доложил он.
— Попробую дотянуть до аэродрома, но будь готов к вынужденной посадке, — предупредил я.
«Тутси» оказалась выносливой дамой. Она скрипела, дрожала, сбивалась с такта, собираясь заглохнуть, а потом начала перегреваться, но дотянула до аэродрома Кила-Кила. Я предупредил вышку, что сильно побит, могу при посадке начудить. Успел выпустить шасси — и через несколько секунд исчезло электропитание и двигатель заглох или наоборот, точно сказать не могу. Стало непривычно тихо. Самолет плавно и беззвучно, как привидение, опустился на взлетную полосу, коснувшись ее сперва передними колесами, подпрыгнул малехо и со второй попытки присел сразу на все три и покатился по металлических плитам, остановившись чуть дальше здания штаба, из которого, услышав подвывание пожарной машины, вышли почти все, кто в нем был. Для тринадцатого числа в календаре мы отделались легким испугом. Может, потому, что сегодня среда, а не пятница.
4
69
На аэродроме Кила-Кила масштабное строительство. Возводят новые сборные дома. В конце месяца в Порт-Морсби должно перебраться командование Третьей бомбардировочной группы. Видимо, кто-то наверху решил, что хватит им отсиживаться в тылу, в австралийском городе Чартерс-Тауэрс и командовать по радиостанции. Из нашего отеля отселили многих нижних чинов из технического состава. Пока обитают в сборных домах в городе, но обещают перевести на аэродром, чтобы жили рядом с местом службы.
Двадцать пятого января «Тутси» была отремонтирована. Ночью полил дождь. Утром небо затянули тучи, и я подумал, что полетов не будет, но после обеда распогодилось. Нас присоединили к сборной эскадрилье из самолетов разных типов под командованием майора Уилкинса. Полетели бомбить Лаэ. Туда по данным нашей разведки во время нелетной погоды японцы переправили из Рабаула на кораблях Пятьдесят первую пехотную дивизию под командованием генерал-майора Тору Окабе. Где эта дивизия в данный момент, союзники не знают, поэтому самолеты ровняют город-порт с землей. Теперь уже никаких отдельных заданий по уничтожению противовоздушной обороны, только бомбардировка с большой высоты. На подвесках четыре двухсотпятидесятифунтовые фугасные бомбы М57 весом сто восемнадцать килограмм каждая и две двухсотшестидесятифунтовые осколочные М81 весом сто двадцать пять килограмм.
На подлете к цели нас встречает плотный зенитный огонь. По данным нашей разведки японцы привезли в Лаэ еще и батарею из четырех двуствольных пушек тип Восемьдесят девять калибром сто двадцать семь миллиметров. Их снаряды при разрыве образуют большое облако, сразу узнаёшь. Один из «Хэвоков» получает свою порцию зенитных осколков и выпадает из только что образованного боевого строя, и я увеличиваю скорость, догоняя самолет, летевший впереди, который тоже продвинулся. По команде майора Уилкинса сбрасываем с горизонтального полета бомбы на прилегающие к порту районы. Пикировать никто не собирается. Куда-нибудь да попадем, цель большая. Европейцев, австралийцев и американцев в Лаэ нет, а проблемы папуасов не интересуют шерифа.
На следующий день такое же задание, только минус один самолет, подбитый вчера, но дотянувший до аэродрома. На боевом курсе нас встретил плотный зенитный огонь. При ежедневной практике японцы быстро повышают свой профессиональный уровень. На этот раз попали по «Митчеллу» и последнему «Бэнши». Зенитный снаряд взорвался ниже фюзеляжа, и нас нехило тряхнуло. На крыле слева и справа появились отверстия. Что там на «брюхе», даже страшно представить.
Я все-таки дотянул до точки сброса и освободился от бомб, после чего доложил командиру, что подбит, снижаюсь и лечу на аэродром. Направился по кратчайшему курсу. Минут десять «Тутси» крепилась, а потом начал сдавать мотор. Я уже на слух знал, когда в нем непорядок. Понял, что до Кила-Кила не дотяну. Достал карту, посмотрел, где можно сесть. Ближайшим был грунтовая полоса длиной три тысячи футов в Вау, городке золотоискателей. В двадцатые-тридцатые годы этого века на Острове Новая Гвинея была золотая лихорадка. Населенные пункты быстро появлялись в джунглях и так же быстро исчезали. Этот сохранился, потому что в нем все еще работал прииск. Дорогу к Вау так и не проложили, связь была только по воздуху.
