— Сержант Браун, — представился он. — Решили посмотреть, как мы воюем?
— Могу поучаствовать корректировщиком огня, — предложил я.
— Это не так просто, сэр. Нужно специальное образование, — напомнил сержант Браун.
— Мой отец был капитаном артиллерии, учил меня, хотел, чтобы пошел по его стопам. Он погиб в автокатастрофе, когда мне было пятнадцать, и я решил стать военным летчиком, — на ходу придумал я
— Летчиком быть престижнее, — согласился сержант Браун и сообщил: — У нас погиб командир батареи. Целеуказания дает пехотный офицер, а виноваты во всем мы.
— С удовольствием подменю его, — согласился я.
После того, как спросил о буссоли (разбита миной), дополнительной точке наводки (вон тот лысый пик), дальности стрельбы минометов (тысяча шестьсот ярдов — полторы тысячи метров), способах связи (рация с радистом), сержанта Брауна сразу попустило. Может, по его мнению, я и не артиллерийский офицер, но элементарными знаниями владею.
— Рядовой Валдерс проводит на командный пункт, — предложил он.
Это был небольшой окоп на противоположном склоне холма, поросшего деревьями и кустами, соединенный с блиндажом, где сидел радист. В том месте, куда упала японская мина и убила командиром батареи, стенки обсыпались. Сильно воняло гнилой древесиной. Левее метрах в двадцати находился командный пункт командира роты, соединенный кривым проходом, огибавшим толстые деревья, с окопами первой линии. Капитану Шерлоку за тридцать. Высокий, рыжеволосый, конопатый. Выражением непреклонного упрямства на лице напомнил мне сержантов времен Анархии на стороне короля Стефана.
Я представился, сообщил о цели визита.
— Отлично! — обрадовался он. — У меня и так офицеров не хватает, чтобы отвлекать их на корректировку огня минометов.
После чего он показал и рассказал, что позиции японцев у подножия холма, что атакуют напрямую через джунгли, что разглядеть их трудно, пока не приблизятся. Рядом с первой линией австралийских окопов кусты и тонкие деревья были вырублены на ширину метров двести. Так что минометчики должны быть предельно точными.
— Обычно они идут в атаку сразу после обстрела наших окопов из двух- и трехдюймовых минометов, а сейчас что-то задерживаются, — закончил он и предложил мне взять один из четырех карабинов с пристегнутым штыком, прислоненных к стволу толстого дерева. — Иногда японцы прорываются даже сюда, приходится отстреливаться и отбиваться штыками.
Я послушал совет. У меня с собой только положенный летчикам пистолет «кольт-М1911А1», семизарядный, сорок пятого калибра (одиннадцать и сорок две сотых миллиметра) с двумя запасными обоймами. Этого маловато для пехотного боя. Карабин был укороченной для джунглей версией английской винтовки «ли-энфилд МК1». Видел такие во время Первой мировой войны в Греции. Короткая и потому сравнительно легкая винтовка, а карабин и тем более. Магазин на десять патронов калибром семь и семь десятых миллиметров. Штык плоский длиной сорок три сантиметра. Мне к карабину отсыпали в бесхозную каску с полсотни патронов. Я переложил их в нишу в стенке окопа, выложенную большими толстыми листьями неизвестного мне дерева. В университетском курсе ботаники такое не попадались мне.
71
Атака японцев для меня началась как-то ни с того ни с сего, что ли. В гомон птиц, которые здесь не умолкают, ворвалась стрельба из винтовок, к которой присоединился пулемет. Первых вражеских солдат я увидел на дистанции метров триста. Пристрелочная мина упала сразу позади них, после чего ввел поправку, ударил залпом. Шесть разрывов образовались почти одномоментно среди наступающей цепи, когда была метрах в двухстах от первой линии окопов австралийского батальона. Удар был настолько точным, выкосил так много солдат, что японцы залегли. Еще два залпа подняли их и погнали в обратном направлении.
— Молодец, янки! Так держать! — похвалил меня капитан Шерлок.
В следующую атаку встретил их на подступах и не очень точно. На этот раз японцы подошли неспешно до того места, где уложил их в прошлый раз, а потом понеслись к окопам австралийцев. Я не учел это, и мины легли далеко позади них, не причинив особого вреда. Следующий залп тоже припоздал, хотя и выбил несколько человек. К тому времени дистанция сократилась настолько, что можно было зацепить своих. Просто так ждать, когда враг начнет отступать, не позволял внутренний мандраж, и я взял в руки карабин. Давненько не стрелял из длинноствола. Первые пули улетели за молоком, а вот дальше пристрелялся и начал попадать. Двух японцев завалил точно, причем одного возле командного пункта роты. Туда прорвались сразу около десятка врагов.
Трое из них направились в мою сторону. Первого срезал пулей на подходе, во второго попал, когда он наклонился на бруствере, чтобы пырнуть меня длинным плоским штыком, который в итоге воткнулся в землю рядом с моим левым ботинком, а третьему повезло, потому что в магазине кончились патроны, и он успел убежать. Вылетело из головы, что надо их подсчитывать, а лучше последними двумя делать трассирующие. Впрочем, среди тех патронов, что мне выдали, ни у одного головка не была зеленного цвета. Набил магазин обычными и прислонил карабин к стенке окопа. После чего с помощью радиста Форда, степенного мужика, служившего на гражданке телеграфистом, выкинул убитого японского солдата на бруствер рядом с его соратником, а оттуда скатили обоих вниз по склону, чтобы не притягивали мух и прочих насекомых. У одного я нашел в брезентовой сумке две ручные гранаты цилиндрической формы с веревочной петлей, привязанной к чеке. Пригодятся в хозяйстве.
— Ты живой, янки⁈ — увидев меня во время возни с трупами, поинтересовался командир роты с наигранным удивлением.
— Не завидуй, осси! — ответил я, чем рассмешил и его, и остальных австралийцев, услышавших меня.
Осси (ози) — прозвище обитателей огромного кенгурятника.
Во время третьей атаки мины встретили японцев и на походе, и во время броска к нашим окопам, и на отходе. Австралийской пехоте даже пострелять толком не удалось. Видимо, урон понесли большой, потому что часа три не совались. Как предполагаю, меняли потрепанные подразделения на свежие.
Командир роты позвал меня в свой блиндаж, где угостил горячей овсяной кашей с тушенкой, консервированной треской и чаем, в который пытался влить сгущенное молоко, но я успел отбиться. Все это принес денщик в узких котелках темно-оливкового цвета, у которых крышка была раза в два выше, чем у советских, и такого же цвета оловянных кружках.
— Ты точно летчик, а не пехотинец⁈ — насмешливо полюбопытствовал капитан Шерлок после того, как долил нам обоим в чай по паре унций шотландского виски из плоской фляжки, которую носил в большом правом нагрудном кармане.
— Теперь уже не знаю, что ответить, но вчера был летчиком, — сказал я и добавил байку: — Мой отец был капитаном артиллерии. Все детство мотался с ним по гарнизонам, и стрельбища были местом для игр.
— Тогда понятно, откуда такие навыки! — улыбаясь, точно решил сложнейший ребус, сказал он.
Четвертая атака походила на предыдущую по ритму, но на этот раз японцев было намного больше. Во время броска их накрыли сразу три залпа минометной батареи. Несмотря на значительные потери, враги кое-где прорвались к первой линии окопов, завязалась рукопашная. Я стрелял по ним из винтовки, а когда двое пошли в мою сторону, кинул под ноги японскую гранату. Рванула хорошо и, главное, вовремя. Одного взрывом подкинуло малость, упал на спину, а второй — ниц и завертелся от боли. Добил его двумя пулями.
Пятая атака была последней в этот день. Закончилась она метров за сто до окопов, после второго минометного залпа. Третий был впустую. Враги успели убежать, а я не успел остановить.
Вечером меня накормили макаронами с американскими консервированными сосисками и чаем. Пара унций вискаря сделали напиток райским. Долго болтали с командиром роты о войне и Америке. Я рассказал ему о том, как воюют летчики. Он позавидовал комфорту, но сказал, что умер бы от скуки на такой службе. Я с ним согласился.
