Передача закончилась, я отстучал подтверждение, на всякий случай вызвал радиста Новоархангельска, сигнал пришел мгновенно, который я также записал.
Всё это время царь молча слушал. Когда в эфире всё стихло, я снял наушник, отложил в сторону, Император последовал моему примеру:
— Что это было?
— Радио, Ваше Императорское Величество! — нарочито солдафонски отрапортовал Я и коротко пересказал, сверяясь с записями, сколько на данный момент добыто золота, поднято пахоты под культуры, которые привезены из Новоархангельска. Во второй передаче Баранов отчитался о заготовке провианта, обработке шкурок по новому, разработанному нами с ним способу.
— Что за способ такой? — механически спросил царь, а сам заинтересованно разглядывал и ощупывал кристадин. Румянец на щеках и блеск в глазах Императора сказали мне, что «коготок у птички увяз» и я мысленно потер ладони.
— Сейчас всё покажу, Ваше Величество, — я снова полез в Бездонное жерла своей ноши, выудил подготовленный в форме альбома для презентации пакет светописей.
А по ходу намеревался сыграть ещё на одной струнке царя, на неприязни Александра I к выскочке Бонапарту и, как следствие, к Франции, развлекал рассказом:
— Представляете, Ваше Величество, когда вышли из Форт Росса, На нас напали французы… — я пересказал Коротко, насколько мог, в ярких красках бой с корсарам. На лице царя читались все его эмоции: и восхищение, и напряжение, и предвкушение — он то и дело бил ладонью по столу. Примерно так же, наверное, в моем времени дети смотрят захватывающее кино. А я ещё быстренько перелистал и пододвинул слушателю отменно получившийся у Лангсдорфа светоснимок: понурых, измазанных копотью, жалких пиратов на борту фрегата. Александр I, близоруко щурясь внимательно рассматривал через лорнет, прикрепленный шнурком к правому рукаву мундира, картинку:
— Как же Вы их одолели-то, Николай Петрович?
— Благодаря новому, дополнительному кроме паруса двигателю на «Юноне», паровой машине. И новой пуле, новому пороху, бездымному, — перечислил я, а сам соображал, что следует изготовить Императору очки, Сидор-то чуть ли не спит в них, а Орлиный коготь отменный резчик и из черепаховой кости — оправу спроворит.
— Как Вы сказали? — при последних словах царь отставил чай так резко, что ложка жалобно звякнула о край чашки, едва не выскочив.
— Бездымный порох, — не понял я.
— Я знаю, что это такое, Но где вы его взяли?
— Да сами сделали, — совсем сбитый с толку растеряно пожал я плечами.
— Но как?
— Ваше Величество, я нынче с собою не взял образца, давайте завтра покажу, а то слова словами… А если коротко, с Лангсдорфом, он всё-таки учёный, с веществами управляться мастер, из ваты, тюк коей купили в Сан-Франциско, и купоросного масла с селитряным воздухом наделали, — объяснил недоуменно.
Александр I завернул рукав мундира, на левом запястье блеснуло. Глаза мои полезли на лоб, сердце заколотилось: то были наручные часы! В моё время обычные. Конечно, уже отходившие в прошлое механические часы. Но серьёзные бизнесмены для солидности носили дорогие только механические, электронных никто не признавал. Поэтому я с ними был хорошо знаком. Император бросил на часы беглый взгляд, видимо отмечая время. Мозг лихорадочно принялся перемалывать информацию: «Может быть в это время их уже делают, Да только немногим они доступны, очень дорогие, только у царей есть…» Как позже выяснилось, мои умозаключения оказались ложными.
— Хорошо, давайте завтра на Сестрорецком заводе и покажете. У Вас ведь, насколько из прошения помню, ещё оружие есть, вот заодно всё… — бросил царь, рассматривая светопись: сцену промывания речного песка в поисках самородков. Рассматривал как дети картинку.
Внезапно брови его сдвинулись, он нагнулся, чуть ли не носом уткнулся и пристально всмотрелся, стукнул пальцем:
— А что сие такое?
Я посмотрел на его ноготь, ничего не заметил:
— Что Вы имеете в виду, Ваше Величество?
— А вот, что тут вот в руках у вас?
— Это лопатка маленькая, — недоуменно пожал я плечами. — просто мне удобная показалось, я таких заказал кузнецу несколько штук: удобно Вот копать. Кстати, Ваше Величество, могут нашим солдатам весьма пригодиться.
— Мда? — царь изучающе посмотрел на меня: — И Вы умеете такими лопатками управляться?
— А почему бы нет?
Я вспомнил, как наш инструктор по рукопашке заставлял нас с такими лопатками камнями играть в теннис. Каски, правда, и бронежилеты приходилось одевать, а то и в башку можно получить, но зато и быстро, «семимильными шагами» «руку набивали».
— А давайте-ка, Николай Петрович, завтра, часиков в десять — царь еще раз взглянул на часы и, заметив мой заинтересованный взгляд, гордо спросил: — Нравятся? — поднес мне поближе. Тут мои глаза уже совсем на лоб полезли. Потому, что прочитал: «К-43», и год выпуска «1935». Я, ошарашенный, уставился на Александра I:
— Где?! Откуда?!
— Завтра, завтра всё расскажу, — хитро и оценивающе прищурился самодержец, — завтра жду Вас в Сестрорецке, в десять утра. И спасибо за аппарат. — Он увлеченно крутил ручки настройки, слушая меня вполуха.
— А давайте я, Ваше Величество, установлю его Вам во дворце, — сделал я следующий ход.
Подходящая уединенная комната под рабиорубку нашлась, самодержец собственноручно помогал мне протягивать антенный провод, подключать вольтов столб, искать чувствительную точку на кристалле — прямо нетерпеливый пацан из радиокружка! К счастью, у меня на дне саквояжа прилипла памятка, какую подготовил для обучения Кончиты, глаза Александра загорелись вожделением, словно от дорогущего подарка и он благоговейно взял листок обеими руками, предварительно по-ребячьи вытерев ладони прямо о штаны.
Внезапно мне пришла озорная мысль:
— Ваше Величество, я завтра перед выездом радирую Вам на всякий случай, так что можете послушать.
— А можно с другими Вашими радистами сегодня? — в глазах Императора теплилась надежда.
— Непременно, Ваше Величество. Вы правы, следует тренироваться сразу. Вот Вам позывной «ИР», что означает «Император России». А задачу своему секретарю, по совместительству радисту, сейчас же, прямо при Вас поставлю! — и в течение пяти минут договорился через эфир и с Фернандо, и с Александром I.
Погода на следующий день благоприятствовала задуманным демонстрациям, не по-Питерски сухая и солнечная. Я показал царю ружьё с напаянной прицельной планкой, переделанной мушкой, новую пулю, новый порох. А чтобы продемонстрировать как он горит, достал из саквояжа зажигалку, изготовленную по образцу Zippo. Она конечно получилась топорной работы, и гораздо крупнее, но всё-равно ведь, когда Лангсдорф гнал керосин, образовалось некоторое количество бензина, не выбрасывать же. А кремнево-колесцовые замки на оружии в этом мире уже существовали давно, поэтому я просто перенес со сломанного пистолета колесцовый замок, выбросив заводную пружину. Щёлкнул крышкой, крутанул колесико, струей посыпались искры — фитиль загорелся. Царь чуть ли не рот открыл от изумления:
— Как это? Что это такое?
— Зажигалка, — пожал я плечами как о чем-то Само собой разумеющемся, поджог лучинку, поднес к щепотке пороха на деревяшке, который вспыхнул и мгновенно сгорел совершенно без дыма: — Вот это порох бездымный, Ваше Величество. А зажигалку примите в дар, себе ещё сделаю.
— Как? Мои мастера второй год мучаются… — царь осекся. — А ну-ка, ещё!
Я сыпанул из банки нитроваты и воспламенил снова. Потом стрелял бездымным порохом новыми пулями, которые с большого расстояния ложились довольно точно. Император, погруженный в свои мысли, тем не менее наблюдал внимательно.
Затем показал самодержцу различные способы управляться с привезенной малой пехотной лопаткой. Подрезал и ровнял бруствер, отбивался от троих казаков, наседавших с ружьями с примкнутыми штыками, метал в мишень и тому подобное.
Когда стрельбы закончились, Мы сели пить чай, монарх больше молчал, перелистывал по второму разу альбом со Светоснимками, Лангсдорф тут же его фотографировал. А когда весьма польщенный честью снимать Императора естествоиспытатель привычно вскинул на плечо треногу светописца и поспешил к коляске, чтобы поскорее наделать светокартин и мы остались вдвоем, царь задумчиво поинтересовался:
